Страница 12 из 19
Первое уведомление было послано императору Константину Дибичем от того же 19 ноября следующего содержания: «С сердечным прискорбием имею долг донести вашему императорскому величеству, что Всевышнему угодно было прекратить дни всеавгустейшего нашего государя императора Александра Павловича сего ноября 19 дня в 10 часов и 50 минут по полуночи здесь, в городе Таганроге. Имею счастье представить при сем акт за подписанием находившихся при сем бедственном случае генерал-адъютантов и лейб-медиков. Таганрог. Ноября 19 дня 1825 года, № 1. Генерал-адъютант Дибич».
Акт же, о котором упоминает Дибич в своем рапорте, гласит следующее: «Нижеподписавшиеся, находясь Екате-ринославской губернии в городе Таганроге при высочайшей особе его императорского величества, с глубочайшею верноподданническою скорбью свидетельствуют, что благочестивейший государь император Александр Павлович, Самодержец всероссийский и пр. и пр. и пр., на возвратном пути из Крыма, 3 и в особенности 4 ноября почувствовал первоначальные лихорадочные припадки, кои скоро по прибытии его величества в Таганрог 5 числа оказались послабляющею желчною лихорадкою, из коей образовалась впоследствии воспалительная жестокая горячка с прилитием крови в голову. Сия болезнь увеличивалась с быстротою и продолжалась с таким упорством, что все непрестанно употребляемые к прекращению ее врачебные средства оставались тщетными. 15 числа государь император изволил приобщиться Святых Тайн. 17-го поутру в положении его величества примечена была некоторая перемена, возбудившая слабый луч надежды к облегчению страждущего венценосца; но в продолжение того и последующих дней, при совершенном истощении сил его величества, горячка усиливалась с сугубой жестокостью. 19 же числа по полуночи в 10 часов и 50 минут государь император отошел из сей жизни в вечную. Все сие, к неописанной горести верных сынов России, совершилось в присутствии ее императорского величества государыни императрицы Елизаветы Алексеевны, которая во всю болезнь августейшего ее супруга изволила быть при нем неотлучно, при чем и мы, нижеподписавшиеся, непрерывно находились. Настоящее свидетельство утверждаем подписанием нашим в двух экземплярах. Писано и подписано Екатеринославской губернии в городе Таганроге ноября в 19 день 1825 года. Член Госуд. совета, ген. от инф., ген. – адъют. кн. Петр Волконский. Член Госуд. сов., нач. Гл. штаба, ген. – адъют. барон Дибич. Баронет Яков Виллие, тайн. сов. и лейб-медик. Конрад Стоффреген, дейст. ст. сов. и лейб-медик».
Известие о смерти Александра получено было в Петербурге только 27 ноября во время молебствия о здравии императора.
Оно было сообщено первому Николаю Павловичу в церкви. Затем он уже от себя сообщил императрице-матери и своей жене. С этого же дня начались все перипетии междуцарствия и семейного раздела наследства. Не удивительно, что за это время потеряли голову и забыли об умершем, или, правильнее сказать, не имели достаточно времени распорядиться и перевезти его тело в столицу. Только 3 декабря Николай Павлович нашел возможность написать князю Волконскому следующее: «Письмо матушки, любезный Петр Михайлович, достаточно вас уведомит о причинах, побудивших нас всех просить через нее государыню императрицу решить самой все, что касается до тела нашего ангела: кому, если не ей, принадлежит собственность сих драгоценных останков нашего отца, кому ж, если не ей, решить все, что в силах будет сама решить. Но так как ее решение может касаться только до общих распоряжений, то на вас остается тяжелая обязанность всех необходимых приличных чести русского имени и памяти нашего ангела распоряжений.
Потому беру я на себя просить вас войти в сношение со всеми местными начальствами, с главнокомандующим и с прочими местами, с коими нужно будет, довольствуясь прямо мне доносить о принятых уже мерах, разрешая наперед все, что найдете приличным. Для сего, а равно и для уведомления, что императрица изволит решить касательно отъезда, дороги и времени прибытия сюда, равно и что самой государыни заблагорассудится делать, прошу сейчас прислать мне уведомление; все же сношения, нужные с местами, здесь находящимися, прошу делать непосредственно через меня. Дабы быть всегда известному как о здоровье государыни, так и об ваших распоряжениях, нужным считаю просить присылать уведомление, по крайней мере, через два дня. Государь предоставил мне все по оному распоряжению.
Статья важная, и которую сама государыня изволит решить, есть, везти ли тело отца нашего на Москву или иной дорогой; ей одной должно и можно сие решить. С нетерпением жду ваших известий – повторяю, помните, кого храните и чей государь он был! Скорее много, чем мало, вот мое мнение.
Ваш искренно доброжелательный
Николай».
Другое письмо было написано и послано Николаем Павловичем князю Волконскому 5 декабря: «В дополнение последнего моего письма, любезный Петр Михайлович, нужным считаю вас уведомить, что с разрешения матушки все флигель-адъютанты государя, не находящиеся при войсках, и генерал-адъютант Трубецкой, как один здесь без должности находящийся, получили повеление отправиться и явиться к вам для нахождения при теле нашего ангела. Генерал-адъютант Васильчиков, хотя без должности, но находящийся в Совете, где присутствие его необходимо, остается здесь, равно как и прочие генерал- и флигель-адъютанты до особого повеления государя императора. Известия от его величества нами ожидаются с большим нетерпением, ибо все зависит от него одного. Ежели мы здесь долго останемся без его повелений или в безызвестности его решения, будет ли или не будет ли сюда, мы не будем в состоянии отвечать здесь за поддержание нынешнего порядка и устройства и тишины, которые, благодаря Бога, совершенны и поразительны не только для чужестранных, но, признаюсь, и для нас самих. Михайло Павлович, приехавший третьего дня с известием из Варшавы, что государь изволит уже быть известен о несчастном вашем донесении, ничего не привез решительного и потому от матушки возвращен в Варшаву сего же дня, с неотступною ее просьбою пожаловать сюда, где его присутствие необходимо.
Известия ваши о здоровье Елизаветы Алексеевны нас крайне беспокоят, хотя ее величество и изволила сама писать к матушке рукою, кажущеюся тверже последнего письма; оборони нас Боже второго несчастия.
Здоровье матушки хорошо, важность обстоятельств развлекает полезным образом ее мысли и не дает предаваться совершенно одному горю. Бог милостив.
Прощайте, да хранит вас Бог, и молите Его, чтоб нас не покинул.
Ваш искренний Николай».
В ответ на это Волконский 14 декабря пишет: «Прибывший сюда 12 декабря вечером из Санкт-Петербурга адъютант мой, г-н Реад, вручил мне всемилостивейший рескрипт вашего императорского высочества, коим изволите уведомлять, что все флигель-адъютанты и генерал-адъютант князь Трубецкой получили повеление отправиться сюда для нахождения при теле покойного государя императора. Принося вашему императорскому высочеству мою наичувствительную благодарность за таковое извещение, полагаю поручить генерал-адъютанту князю Трубецкому главное начальство при сопровождении тела, а флигель-адъютанты в то же время будут отправлять дежурство по очереди.
Зная важность теперешних обстоятельств, весьма понимаю нетерпение, в каком должно находиться ваше императорское высочество от неприбытия еще государя императора в Санкт-Петербург; я надеюсь, что Всевышний Бог поможет милостию своею вашему императорскому высочеству поддержать существующий порядок, устройство и тишину и что все верноподданные его императорского величества всячески стараться будут сохранить оные вполне.
Здоровье государыни императрицы Елизаветы Алексеевны очень нас беспокоит частою переменою и всегда менее к лучшему. Г-н лейб-медик Стоффреген еще сего дня уверял меня, что он находит ее величество лучше и что прежде чувствуемых припадков она более не имеет; напротив того, получила от скорби обыкновенные нервические припадки, которые, по его мнению, не подают никакого беспокойства, и надеется, что с помощью Божией со временем совсем пройдут».