Станция-2

— Какая температура в отсеках?

— Мои датчики показывают минус десять по Цельсию. Это холодно, но, видимо недостаточно.

В это время банка развернулась под воздействием ударов изнутри и медленно поплыла в другую сторону. Сергей поймал её рукой, держа при этом брезгливо, будто дохлую крысу.

— А если… если они вырвутся из под крышки раньше, чем опустится температура?

— Чёрт! Вот же угораздило тебя! — воскликнул Стэндфорд — Стоп, я придумал! Знаю, что надо сделать доверься мне. Сейчас я кое-что собираюсь предпринять, на всё мне понадобится минут пять, не больше. Когда я скажу, резко открывай дверь и бросай туда эту колбу!

— Что ты задумал, Джо?

— Сергей, просто доверься мне, я знаю, что это сработает.

Сердце Ерохина стучало, как сумасшедшее. Мысли в голове человека были сродни тому рою, который неистовствовал сейчас за перегородками отсека, но если оставить банку у себя, рано или поздно эти твари могут раздуться в размерах и тогда… Сложно сказать, преодолеют ли они хрупкую оболочку стекла, или нет, но иметь эту штуку под боком Сергею совсем не хотелось. Значит, надо послушать Стэндфорда.

В наушниках космонавт вдруг услышал какой-то глухой стук. Затем раздался громкий крик Джозефа:

— Ползите сюда, мерзкие гады. Я здесь! Что, слабо взять меня?

Сергей бросился к пульту и прильнул к монитору. Что там творит этот сумасшедший американец?

Увиденное невероятно удивило его. Все существа, которые до этого хаотично летали по жилым отсекам станции, вдруг, как по команде исчезли из поля зрения ближайших камер. Взглянув в дальние от его отсека коридоры, космонавт увидел, как все 'мухи' вялыми прыжками куда-то спешат. Внезапно взгляд его упал на изображение, передаваемое из модуля М3, точнее на одну из решёток радиатора, из под которой струился настоящий чёрный дым. Похоже, именно сюда устремились тысячи миниатюрных существ.

— Они идут на тепло! — скорее утвердительно, чем задавая вопрос, воскликнул Ерохин. — Джо, ты что творишь? Прекрати, а не то спалишь всю станцию!

Кажется Сергей догадался, что именно учудил американец, мысленно восхитившись смекалкой астронавта.

— Давай, Серж! Сработало! Открывай свой люк! Быстрее!

На всё ушли секунды. Ерохин, будто во сне оторвал свой взгляд от экранов, развернулся и бросился к двери переборки. Банку он подвесил в невесомости перед собой, пока открывал рычаг двери, обливаясь при этом холодным потом.

Его вдруг передёрнуло, когда краем глаза он увидел, что существа в банке запрыгали что есть мочи. Кажется, они даже стали чуть крупнее, хотя, это ему, возможно только почудилось.

Закончив откупоривать дверь, Ерохин осторожно поднатужился и отодвинул её к себе.

Никто не пытался прорваться в узкую щель, в коридоре стояла полная тишина, и ощутимо веяло холодом. Испытывая жуткий соблазн, космонавт просунул голову и выглянул наружу.

Первое, что он увидел, были обычные стены и переборки. Только спустя пару мгновений он осознал, что там нет абсолютно ничего — ни 'кляксы', ни её маленьких созданий, ни паутины.

— Сергей! — в наушнике послышался хриплый и возбуждённый голос Стэндфорда — Кажется, они раскусили меня. Эти мелкие паразиты расползаются обратно. Срочно закрывай дверь!

Медлить и вправду было нельзя. Ерохин схватил банку с образцами — осторожно, будто гремучую змею — и вытолкал её наружу. Еще до того, как она, кувыркаясь, полетела вглубь заражённого коридора, он успел заметить, как в дальней части отсека замелькали лампы. Мамаша-тварь, видимо, почуяла что-то неладное и на всех парах заспешила в его сторону.

Быстро захлопнув перегородку, Сергей вновь нажал рычаг и система гидравлики вдавила дверь, снова сделав жилой отсек непроницаемым для внешних проникновений.

— Я выбросил её, Джо!

— Ты точно успел? Ни одна мелкая 'клякса' к тебе не проникла?

— Точнее быть не может. Всё чисто!

Он рассказал Стэндфорду о своих визуальных наблюдениях про странную пустоту снаружи отсека и о том, что не увидел там никакой паутины.

— Хм, это наводит на мысли… Наверное, сработал эффект замораживания. Или паутина просто перестала служить колыбелью для мелких существ, и в ней не стало больше надобности. Я тоже заметил, что её меньше. Более того, так происходит по всей станции, потому что вдруг ожили ещё несколько камер, и они продолжают включаться по мере того, как очищается пространство коридоров.

Ерохин вернулся к пульту и с удивлением обнаружил, что американец был прав — несколько новых мониторов подали признаки жизни, и теперь у него был визуальный обзор ещё из четырёх отсеков.

— Здорово ты сообразил с резисторами! Спасибо тебе, Джо.

— Да не за что, Серж. Пришлось врубить их на полную мощность, запалив ту ветошь, которую там постоянно сушила Саманта. Как только пошёл дым, я сразу выключил напряжение. Полученного количества теплоты и дыма было достаточно, чтобы моя уловка сработала.

— А если бы пожар?

— Брось! Там и гореть-то нечему, ведь тряпки на станции созданы из невоспламеняющихся тканей, а внутренности ящика целиком состоят из неокрашенного металла — засмеялся Стэндфорд.

Следующие пару минут два человека потешались над ситуацией, радуясь как дети, из-за того, что вся их совместная операция прошла на удивление удачно. Внезапно Джо воскликнул:

— Ты видишь это?

— Ты о чём?

— Секция… М2 У тебя есть оттуда сигнал?

— Да… теперь есть. Ого, да у меня теперь работают почти все мониторы!

В обозначенном коридоре творилось что-то непонятное. Кое-как приблизив вид, Ерохин увидел то, что заставило его невольно вскрикнуть.

— Кажется наша 'клякса' пытается расколошматить банку! Она нашла её и теперь таскает по всем отсекам, пробуя вызволить оттуда своих детёнышей.

— Да, теперь вижу, когда ракурс сменился. Как думаешь, ей это удастся?

— Не знаю. Ой, она потащила её дальше! Не вижу их теперь.

То на одном, то на другом из мониторов мелькала невероятная картина: тварь обхватила банку всем своим телом. Она обволакивала её собой, пыталась отшвырнуть в сторону, затем снова хватала стеклянный предмет своими липучками и тащила за собой — точь-в-точь, как курица с яйцом.

По мере того, как 'клякса' возилась с запертыми в банке детёнышами, она уползала всё дальше и дальше по коридорам, прочь от отсека, где обитал Ерохин. Вот она уже скрылась за поворотом на перекрёстке Х3 и устремилась в первом попавшемся направлении. Временами она исчезала из вида камер, но потом вдруг снова появлялась в неожиданном месте. Эта ноша, похоже, нисколько, не утомляла липкое существо. И если поначалу у Сергея возникло ощущение, что 'клякса' была намерена разбить банку, то потом возникло другое подозрение: она зачем-то старалась сохранить колбу целой, оставив запертых внутри существ законсервированными.

— Она очень странная мамаша, эта 'клякса'! — подытожил свои наблюдения Ерохин, когда поделился ими со Стэндфордом.

— Да, согласен. Несколько тысяч её отпрысков летают сейчас по всей станции, а она возится с этими, будто бережёт их для чего-то!

Прошло ещё какое-то время, прежде чем два человека перестали наблюдать за перемещениями существа. Видимо оно куда-то забилось в угол и затихло, исчезнув из поля зрения.

— Что с температурой на станции?

— Минус сорок пять. Холод уже должен начать действовать на этих существ. Смотри, мелких личинок почти не видно, похоже они окуклились или примёрзли где-то. Думаю, наши предположения о критическом воздействии низкой температуры на этот организм оказались верными.

— Почему-то больше нигде не видно их большой 'мамочки'. Стэндфорд, ты не наблюдаешь её?

— Нет. Не видно. Потащила банку с детёнышами куда-то.

— Смотри-ка, кажется, начали оживать те системы, которые не работали раньше. Вижу у себя доступ к датчикам резервных генераторов и к гидравлике некоторых люков. Джожеф, проверь связь с Хьюстоном!

На том конце что-то зашуршало, астронавт стучал по клавиатуре.