Меч (ЛП)

— Элли, — произнёс он. — Прости. Это всё моя вина. Не стоило мне просить тебя участвовать, — он поколебался. — Если честно, то не могу сказать, что сожалею об этом. Без тебя мы потерпели бы неудачу, но если ты злишься на меня, я понимаю. Я нарушил наше соглашение.

Она покачала головой, её взгляд вновь сделался отрешённым.

— Нет, ты этого не делал, — сказала она. — Это я его нарушила.

Он мягко щёлкнул языком.

— Элли… перестань.

— Ты кого-нибудь убил, Ревик? — спросила она, посмотрев ему в глаза

Ревик поколебался, пытаясь решить, что она предпочла бы услышать. Затем он вздохнул, осознав, что она наверняка узнает, если он соврёт.

— Нет, — признался он. — Мне почти пришлось… но нет. Никаких смертей, — он улыбнулся, увидев её печальный взгляд, и попытался вызвать у неё улыбку. — У многих завтра будет болеть голова как с похмелья, — сказал он. — И у некоторых прострелены ноги.

Она скользнула рукой под его куртку, затем под рубашку. Он крепче прижал её к себе, когда она начала ласкать его грудь. Однако он продолжал всматриваться в её глаза, пытаясь решить, что он в них видит.

— Элли, — сказал он. — Ты знаешь, что я убивал. Больше, чем ты когда-либо убьёшь. Больше, чем ты когда-либо сможешь убить. Ты просто не убийца, жена.

Тут она уставилась на него пронизывающим взглядом, и её пальцы напряглись на его коже.

— То есть, ты такой? — спросила она. — Ты убийца, Ревик?

Она отвлекла его, потому что положила руки на его ремень, пока произносила эти слова. Он затвердел за две секунды, когда она начала расстёгивать пряжку.

— Я буду тем, кем ты захочешь меня видеть, Элли, — пробормотал он.

Её глаза вновь изменились, сосредоточившись на нём. На мгновение он снова увидел там печаль, к которой примешивалось почти смятение, почти нерешительность.

Прежде чем он успел спросить, она подалась к нему и поцеловала в губы.

Он ответил на поцелуй, крепче обхватив её ногами. Через несколько секунд боль буквально парализовала его, когда она взяла его в руки и вплела в него свой свет. Он ахнул ей в рот, когда она принялась массировать его эрекцию… затем его разум переключился в более нейтральный режим, и он тут же начал сдирать с неё бронированную экипировку, в которую она всё ещё была одета. Через несколько секунд он запустил руку в её трусики и застонал ей в губы, когда она выгнулась навстречу его пальцам.

Лишь некоторое время спустя он вновь сумел мыслить связно.

Вскоре после этого он с каким-то возбуждённым изумлением осознал, что даже не поднял ту тему, о которой намеревался поговорить с ней, когда шёл туда.

Глава 40

Точка принятия решения

Все в комнате притихли.

На настенном экране в зале Императорской Резиденции показывались изображения, и никто из присутствующих не шевелился и ничего не говорил, хоть звук и был приглушен. Касс сидела рядом с Джоном. Она видела, как он закрывает глаза, затем снова открывает, будто не в состоянии отвернуться от второго, третьего, даже четвёртого воспроизведения, которые следовали друг за другом.

Касс знала, что новостные каналы теперь целыми днями будут крутить только это.

Возможно, на протяжении недель.

Касс наблюдала за Элли, едва её узнавая. Она была одета в некое подобие «комбинезона-кошечки». Зная Ревика, наверное, этот комбинезон состоял из какой-то дорогой органической брони — но ещё сильнее изумлял тот факт, что он вообще позволил ей участвовать в этой своей эскападе.

Он изменился, словно считал террористический акт подходящим совместным занятием для семейной пары.

Элли выглядела в точности так, как называли её на новостных каналах — опасной бунтаркой, бэби-Сайримном. Касс невольно заметила, что она также выглядела очень красивой со своими высокими скулами и кошачьими зелёными глазами, светившимися на лице. Как какое-то экзотическое животное. Она полуприсела в боевой стойке, не имея никакого видимого оружия, кроме себя самой. Записывающие устройства запечатлели её под слегка наклонным углом, так что когда она подняла взгляд, были видны лишь глаза, но эти кольца бледно-зелёного света освещали её лицо даже сверху.

Записывающее устройство в замедленном режиме показывало, как она выставляет перед собой руку прямо перед тем, как завиток белого… чего-то… расцветает на кончиках её пальцев как жидкое пламя.

Это заставило взорваться гранаты, висевшие на плече мужчины, который целился в неё из оружия, и Касс увидела, как плотная стена… опять-таки, чего-то… окутывает Элли как белый щит пламени. Щит слишком быстро оттолкнул силу взрыва от её тела, и Касс даже не сумела проследить это взглядом, когда запись воспроизводилась на нормальной скорости. Этот белый свет полыхнул вокруг неё плотной волной, защитив её как будто в то же мгновение, когда детонировали гранаты.

Взрыв прогремел поверх и вокруг неё, словно она была защищена ветровым стеклом машины.

Затем Элли вновь просто стояла там, её лицо и глаза выражали ту же напряжённую сосредоточенность. Взгляд не был жестоким или особенно агрессивным. Её глаза показывали, что она находится где-то не здесь, словно совершает действия из какого-то другого места, отдалённого от горящего коридора.

Выражение её лица, если уж на то пошло, было умиротворённым.

Всё это казалось нереальным.

В руках тех солдат, которые стояли позади трёх пострадавших при первом взрыве, появилось оружие… но ладонь Элли поднялась и в этот раз.

Очередной завиток света отбросил мужчин в чёрной броне назад — как шар для боулинга, врезавшийся в треугольник из кеглей.

Трое из них отлетели к окну, которое тянулось вдоль всей стены. Первый пробил в центре дыру — согласно новостным каналам, это вообще не должно быть возможным. Окна сделаны из ударопрочной органики, а не стекла, и должны выстоять даже в том случае, если в них въедет бронированный грузовик на скорости 160 км/ч.

Дым и пламя повалили наружу вместе с изувеченными телами.

И вновь Касс в неверии наблюдала, как солдаты в чёрной броне стремительно летят навстречу своей смерти.

Элли убила людей.

Она действительно убила людей, и даже не с помощью оружия, а голыми руками.

Ну… в некотором роде.

Касс с неверием смотрела, как её подруга детства, которая в детском саду как-то раз расплакалась из-за того, что наступила на улитку, теперь швыряет ещё одного солдата в стену, скорее всего, мгновенно сломав ему шею. Другого она зашвырнула в тот же дверной проём, откуда пришли солдаты. В записи раздались крики — а также чьи-то вопли дальше по коридору.

Касс гадала, не доносились ли последние от видящих, которые пришли в здание вместе с ней, но всё вокруг самой Элли казалось до странности тихим. И все же Касс слышала в динамиках шум ветра из разбитого окна, звуки взрывов и вой сигналов тревоги. Даже барабанящий звук капель из пожарных оросителей, стучавших по полу коридора, добавлял ощущения нереальности.

Затем Элли повернулась к камерам лицом.

Или, точнее говоря, она повернулась лицом к какой-то угрозе, находившейся за стеной, на которой крепились камеры. Её рука вновь поднялась, и теперь создавалось впечатление, будто она атаковала самих зрителей.

Изображение застыло.

Аватар репортёра вернулся, выглядя смертельно серьёзным и даже капельку бледным.

— Это лицо нового мира видящих, — мрачно сказал он. — Это то, что пообещали нам террористы, называющие себя «Восстание», — голос и выражение лица аватара сделались холодными. — Злые. Безжалостные. Настроенные лишь на то, чтобы убить как можно больше людей.

Репортёр вернулся к своему компаньону, который также носил аватар. Мужчина, которого он изображал, выглядел таким же серьёзным и совершенно неподвижно сидел на соседнем сиденье.

— Сегодня с нами Брент Холленсон из Офиса Сдерживания Видящих, — сказал репортёр. — Брент, что ты можешь рассказать нам об этой катастрофе? Что сейчас происходит в мире видящих? Это возвещает настоящую войну со всей расой?