Страница 5 из 23
Весьма противоречивые чувства распирали нынче её доверчивую душу. Сердце разрывалось между верностью мужу и непонятно откуда нахлынувшим потоком чувств к этому сильному и благородному в её представлении мужчине. Её будто магнитом влекло к нему. Она не могла даже самой себе объяснить, что, в конце концов, происходит с ней в последнее время, что творится в её душе, и что она испытывает к этому человеку. Встреча с Жуаном Педру за короткое время смутила покой размеренного бытия, ворвавшись подобно урагану в её жизнь.
С младых ногтей воспитанная в глубоко католическом духе, Мальвина была искренне убеждена в том, что замужество, брак, это некое священное таинство, исходящее прямо из небес, и что муж для жены, прежде всего, бесспорный владыка. Измена супругу по её твёрдому убеждению было наивысшим пределом святотатства. Особенно, считала она, что это большой грех для матери. Однако мир стремительно меняется, а вместе с ним меняются и самые стойкие убеждения людей. Меняются даже незыблемые ценности.
Сейчас Мальвина, смотрящая на чужих мужчин сквозь библейскую призму, подсознательно чувствовала, что не просто симпатизирует ему. Она невольно ловила себя на грешной мысли, что постоянно думает только об этом человеке. Увлечение, лёгкий флирт на стороне были чужды её натуре. Она всегда признавала только чистую, глубокую любовь. Однако очень скоро Мальвина с ужасом поняла, что природный зов сердца пересилил в ней все привитые ей моральные догмы супружеские обязанности. И сердце безнадёжно проигрывало борьбу самой большой в её жизни любви. Самое ужасное было то, что она никак не могла, вернее, не старалась выбросить его из головы. Хотела, силилась, и в то же время не хотела думать о нём. Порой Мальвина искренне желала, чтобы Жуан Педру исчез и не появлялся бы на свете, она задыхалась от тоски, вспоминая его голос, его глаза, его пожирающий, будто магнетизирующий взгляд серых очей из-под густых бровей. Жуан Педру был воплощением её юной мечты, сказочным принцем на белом коне, издалека явившимся за ней. Он напоминал благородных героев из романов, во множестве прочитанных ею в юности. Годами этот герой снился ей ночами, и она с замиранием сердца ждала именно прекрасного принца.
Что касается самого прекрасного принца, то в этом случае всё было гораздо проще. Разумеется, Мальвина была не первой и не последней женщиной в его жизни. Целомудренное воздержание было априори ему чуждо, и брак отнюдь не являлся для него неким таинством, освящённым Господом. Понятие супружеской верности напрочь отсутствовало в словаре его жизненных принципов. Да, он не был прожжённым бабником, бегающим за каждой юбкой или мажором из богатой семьи, который легко притягивает к себе длинноногих пустышек. Но, он был тем редким типом мужчин, которые не просто умеют быстро влюбить в себя женщин, но и заставляют сходить по ним с ума. Вначале женщина думает, что просто увлеклась им, но постепенно настолько привязывается к нему, что уже не бывают в состоянии выпутаться из тенет его обаяния. Приятная внешность, внутренняя сила, мужской характер, подвешенный язык с ровным тембром чуть хрипловатого голоса, и пронизывающий кремнистый блеск серых немигающих глаз, омутом притягивали к себе женщин. Он умел без особого труда быстро находить общий язык и с набожной монахиней, и с кокетливой студенткой, и с избалованной сеньоритой из высшего света, и с девчушкой, и со старушкой, и с женщиной из простонародья. Словно, он обладал особым ключом, отпирающим тайные замки женских сердец. Разумеется, прекрасно знал себе цену, и во взаимоотношениях с дамами безбожно пользовался своими достоинствами.
Но в его глазах Мальвина всё же отличалась от всех женщин, которых он до сих пор встречал. Потому что те особи женского пола, походили на наряжённых смазливых кукол, пустых изнутри, тысячами выходящих из-под заводского конвейера. Обычно с такими, он встречался не более месяца. Эти романы всегда происходили по накатанной схеме: знакомство – первая встреча с поцелуем – ужин в недорогом ресторанчике и секс в мотеле – разлука без объяснения причин. Всю эту череду объединяли отталкивающая порочность и душевная никчёмность.
Мальвина была противоположностью им. Несмотря на короткое знакомство, он уже успел заметить про себя, что она совершенно из другой, редкой породы женщин. И это вызывало в нём особый интерес, смешанный с неподдельным уважением. В ней было то неповторимое обаяние, тот чистый блеск волшебных глаз, та пленяющая улыбка, и та простота наивной души, которых не было у других женщин, и которые успел быстро оценить в ней Жуан Педру. Всё-таки, несмотря на молодой возраст, Жуан Педру был достаточно проницателен, неплохо разбирался в людях. Она ему тоже очень понравилась с первого взгляда. Естественно, он решил ею завладеть.
Хотя он был женат и от брака имел пятилетнего сына, но жена, как женщина уже давно его не интересовала. Да и женился-то он на ней только по расчёту, как сам честно признался в этом. Мария Баррейру да Силва была единственной дочерью богатого судовладельца, президента торговой компании. Потому супруга служила ему исключительно для увеличения состояния и продолжения рода. Другими словами, для выполнения репродуктивной функции, для которой по его убеждению и созданы женщины. Может быть, поэтому в случае знакомства с очаровательной доньей Мальвиной, сеньор да Силва впервые испытывал некое чувство, почти похожее на любовь. Или скорее на искреннюю симпатию. В то же время он страстно желал её как женщину, желал её как никого никогда. Желал звериной страстью. И со временем это чувство в нём будет всё расти и расти. Настоящее чувство любви было незнакомо его циничной, расчётливой натуре. Но сердцу не прикажешь, а фортуна – вещь упрямая. Сейчас, стоя под тёплой струёй воды в ванной номера отеля он не переставал думать о Мальвине.
● ● ●
Мальвина Алмейда в это время сидела у окна в квартире тёти, и со скучающим видом уныло глядела на утреннюю суету дождливой улицы, когда в прихожей неожиданно зазвенел телефон. Тётя подняла трубку и с недоумением на лице протянула её подошедшей Мальвине. Это был Жуан Педру, приглашавший её встретиться и вместе позавтракать в ресторане отеля, где он сам остановился. Мальвина была вся вне себя от радости, и так засияла счастьем, что от прежнего уныния на лице не осталось ни следа. Словно, это был тот момент, которого она ждала всю вечность. И она быстро начинает переодеваться, в спешке объясняя удивлённой тётушке Алисии какую-то детскую отговорку про забытую книгу в магазине. Не осмелится же она признаться любимой тётушке, что встретила прекрасного незнакомца. Как объяснить ей всё это, да и поймут ли её, как и она сама себя сейчас. С этими мыслями надев лучшее платье из голубой парчи, и нанеся на лицо умеренный макияж (она никогда не злоупотребляла косметикой), торопливо выбегает из дома, чуть не сломав по дороге каблук, и на первом же попавшемся такси мчится на свидание.
Правда, перед самым выходом из дома Мальвина снова, уже в который раз засомневалась в своём решении. Сомнение это было продиктовано скромностью и верностью священным в её представлении семейным узам. В колебании она даже стала снимать с себя обувь, как перед её взором вновь проплыл волнующий образ, а маленькие ушки так и защекотало от воспоминания его хрипловатого голоса. Это пересилило все доводы в помутневшем сознании, и она решительным шагом вышла из дома. Всё-таки, чтобы успокоить совесть, Мальвина про себя решила про, что это будет дружеская встреча и только, чтобы показать окрестности, то есть выполнить обещание, данное ею вчера за обедом Жуану Педру. Здесь нет ничего дурного, решила она, успокоившись при этой мысли. Однако для кого-то к сожалению, а для кого-то к счастью, но в этой жизни редко кому удаётся устоять перед силой чувств. Мало кто может этим похвастаться. Неискушённая Мальвина старалась всеми силами стать исключением из этого правила.
Утром в ресторане отеля «Jangadeiro» бывало мало посетителей. Ресторан примыкал к основному холлу отеля. Сквозь застеклённые стены можно было увидеть находящихся людей. Кто-то заполнял анкеты у стойки администратора, кто-то заходил либо выходил из вращающихся стеклянных дверей с багажом на руках, кто-то говорил по телефону, а носильщики в униформах едва успевали тащить за собой тяжеленые баулы прибывающих сюда гостей. В отличие от холла в ресторане было тихо, и посетителей можно было пересчитать по пальцам.