Не спящая принцесса

– Добро пожаловать, моя дорогая, – прохрипела старуха, повернувшись так, что Анни увидела её морщинистую шею и блестящий взгляд, скрывающийся под накидкой с капюшоном. – Заходи и погляди, что я делаю как раз для тебя. Видишь, как блестит нить? Ступай ближе и прикоснись к ней. Попробуй, какая она мягкая на ощупь.

– Вы, должно быть, шутите! – сказала Анни. – Я к ней не прикоснусь!

Таинственная старуха повернулась к Анни так, что с неё спал капюшон. Её морщинистое лицо было перекошено от гнева, и она ткнула в сторону Анни своим кривым пальцем со словами:

– Ты не принцесса Гвендолин! Ты даже не красива! Да у меня крысы из ядовитой ямы и то симпатичнее!

– Да, я не Гвендолин, – отозвалась Анни. – А вы старая злая карга.

– Ах, ты мелкое отродье! Значит, так со мной говоришь, да? Раз так, я тебя превращу в мелкого жучка и раздавлю прямо там, где ты стоишь!

С этими словами она, пошарив руками в дебрях своего плаща, достала тоненькую палочку и направила в сторону Анни.

– На вашем месте я бы этого не делала, – предупредила Анни. Она прижала пальцы к ушам, чтобы не слышать бряцанье, которое только усиливалось.

С горящими глазами старуха что-то пробормотала шёпотом. Воздух вокруг палочки накалился и затрещал. Луч света выстрелил из палочки, ударился о невидимую стену перед Анни и, отскочив обратно, вышиб старуху со стула.

– Нет! – вскрикнула старуха с поднятыми у груди руками. – Этого не должно было произойти! Почему ты…

Её голос перешёл в стон по мере того, как тело сжалось, а кожа превратилась в покрытие жука. Казалось, что её волосы вошли в голову, и лицо сжалось и сузилось.

Анни показалось происходящее отвратительным, но любопытство не позволяло отвести взгляд, пока стражники не ворвались в комнату.

– Что здесь случилось? – спросил Лиам, пока обычный жучок перебегал по полу.

– Она превратила себя в жука, – ответила Анни. – Наступайте осторожно, – предупредила она, расхаживавшего вокруг прялки Гораца.

Послышался хрустящий звук, и Горац остановился посмотреть под ноги.

– Кажется, я её нашел, – сказал он, рассматривая подошву.

Поверив услышанному, Анни отвернулась. Она считала, что ей следовало сожалеть о произошедшем, однако не обидела же она старуху. В конце концов, этот жучок сам был всего минуту назад человеком, собиравшимся сделать с ней то же самое.

Лиам взялся перетаскивать прялку ко входной двери. Правда, она была больше двери, поэтому Лиам обратился к Горацию, усердно отчищавшему подошву от останков жучка.

Ворча, Горац помог Лиаму перенести прялку в большую комнату.

– Возможно, нам стоит продолжить обследовать башню, – сказала Анни, следуя за стражниками. – Волшебство старухи выглядело как ведьмино, не как у феи, хотя я ума не приложу, почему появилась ведьма, когда проклятие оставила фея. Может быть, фея ещё здесь.

Лиам перевёл недоумённый взгляд с Анни на Гораца.

– Наша принцесса предупредит нас о волшебстве, – не без гордости заявил Горац. – Не многие способны на такое.

– Это необычное умение, – заметил Лиам. – и весьма полезное.

Теперь Анни увидела в глазах Лиама не только уважение, но и больший интерес.

– Ваше высочество, ступайте с другими стражниками, – сказал Горац. – Мы с Лиамом немного отдохнём и предадим огню то, что осталось от жука.

Он указал в направлении камина в конце комнаты.

Анни присоединилась к другой паре стражников и сопровождала их до конца осмотра башни и комнат под ней. Она знала, что неплохо бы и навестить сестру, которая, возможно, уже начала распаковывать подарки, но Анни не хотелось слышать о принце Дигби, вероятного супруга Гвендолин.

Её родители заявляли в один голос, что Гвендолин и Дигби просто созданы друг для друга. Волшебство его собственной феи сделало молодого принца под стать Гвендолин – таким же красивым.

Но Анни считала, что, сосредоточив все свои усилия на внешности, феи упустили из вида несколько значимых черт: отсутствие интеллекта как такового и сострадания в принципе. Анни он категорически не нравился, впрочем, как и она ему.

Дигби испытывал расположение к красивым людям, а Анни обладала многими качествами, кроме красоты. Её нижняя губа была немного больших размеров, чем обычно, а карие глаза не были столь притягательны, как фиалковые глаза её сестры. Хотя шелковистые локоны Гвендолин были замечательного цвета лютика, свисающие кудри Анни обладали бы грязно-коричневым окрасом, не проводи она столько времени на улице, где солнце своими палящими лучами придавало им козью желтизну.

Но Анни знала ещё одну, даже более значимую причину, по которой родители хотели брака Гвендолин и Дигби. Он был представителем богатого и крепкого военного королевства Шимши, что к востоку от королевства родителей. Свадьба создаст союз двух королевств, что было выгодно для Трикреста, многолетнее отсутствие прялок в котором привело к его бедственному положению. Разумеется, король Хальберт уже намеревался вернуть прялки в королевство после именин Гвендолин, где можно было бы возродить производство пряжи из липы, наиболее ценного природного ресурса, находящегося в пределах королевства. Даже в таком случае, вряд ли Трикрест в скором времени сможет вернуть себе было процветание.

Размышления о Дигби испортили настроение Анни, поэтому когда стражники пошли дальше осматривать замок, она решила побыть одна. «По крайней мере, здесь нет Дигби,» – подумала принцесса, наслаждаясь мыслями о том, что хотя бы в залах она с ним не столкнётся. В течение многих лет гостям было запрещено приходить из-за опасения, что кто-нибудь да пронесёт злосчастную прялку. В отличие от большинства принцев, ожидавших официального приглашения, свой первый визит Дигби нанёс без предупреждения. После знакомства с ним, родители посчитали молодого человека вполне безобидным, и появления будущего жениха Гвендолин стали происходить слишком часто. Анни была в восторге, когда отец Дигби вызвал его домой до празднования дня рождения Гвендолин.

Даже в отсутствие гостей замок был всегда полон людей по причине большого числа жильцов. Зная о том, что обычно по утрам сад пуст, Анни шла напрямик через Большой Зал, когда начиналось пение птиц. Забыв о проведённом времени с певцами на верхних этажах замка, она вздыхала, заслушиваясь утренними трелями пернатых исполнителей.

Несметное число певцов всех мастей стекалось в замок всю прошлую неделю, намереваясь показать своё искусство на именинах Гвендолин. Им разрешалось появляться лишь с музыкальными инструментами, на которых немедленно начиналась подготовка к выступлению. Сейчас музыкантов и исполнителей было столько, что найти покой в общедоступных местах замка было просто невозможно. Все певцы написали собственные песни, восхвалявшие «самую красивую принцессу на свете». Анни считала, что любому здравомыслящему человеку они до смерти надоедят, и естественным желанием будет скрыться от них куда подальше, но Гвендолин словно грели эти песни, и она точно была не против, чтобы певцы всё приходили и приходили.

Не слышать песни было непросто. «Твоя красота подобна воспоминанию о летнем дне в зимнюю стужу,» начинались слова одной песни. Анни кивала головой и улыбалась, проходя мимо оперевшегося о стену певца и стараясь не встречаться с ним взглядами. Если бы они и встретились взглядами, то из вежливости девушка должна была остановиться и послушать такую песню, а вежливость была последним, что она хотела проявлять именно в этот момент.

Другой певец расположился перед слугами, развешивавшими последнюю цветочную гирлянду.

«Ты даришь улыбки всем, кого видишь, а их получать их должен я», – пел певец. Анни скорчила рожицу и направлялась в сторону двери, когда перед ней, как из-под земли, возник приехавший днём ранее поэт.

– Не желает ли ваше высочество услышать мою последнюю поэму? – спросил он, не давая себя обойти. – Мне бы хотелось услышать ваше мнение.

– Нет, спасибо, – сказала Анни, – у меня неотложные дела.