Страница 3 из 17
Я шагнула в помещение, приникла к стене и закрыла глаза, считая про себя секунды до того, как меня коснётся его рука, но ничего не происходило. Странно, чего он выжидал?
– Может быть, глаза откроете, Кимберли? Хочется говорить, так сказать, «с глазу на глаз». Иначе у меня складывается впечатление, что вы меня игнорируете, – раздался спокойный голос с иронической усмешкой.
– Что ты хочешь? – постаралась как можно спокойнее сказать я.
Моё волнение наверняка выдало яростно стучащее сердце, и это отлично просматривалось сквозь тонкий комбинезон.
– Так значит мы с тобой всё же на «ты». – Он уселся в кресло, потом подпёр ладонью подбородок, не сводя с меня взгляда. – И давно?
– Макс, ты это специально? – Я попыталась расслабиться. Наконец, отпрянула от стены и подошла к иллюминатору. – Зачем ты играешь со мной? Тебе прошлого раза показалось мало?
– Прошлым разом ты называешь то, что произошло три недели назад? – вдруг спросил он.
Я резко повернулась.
– Ты же сам знаешь! Почему спрашиваешь?! И знал, что я не хочу лететь с тобой на Трентон. Зачем ты надо мной издеваешься? Неужели ещё не надоело?
Он приподнял уголок губы, почесал щёку. Потом не спеша поднялся и подошёл ко мне.
– Кимберли, я не трогал тебя всю неделю. Все те события… – Он задумался и вдруг запнулся на полуслове.
Интересно, что он хотел мне сказать? Извиняться он не собирался, но меня не трогал даже пальцем, хоть я и ощущала его дыхание у своей щеки.
– Так что ты хотел? – перешла я в контратаку. – Если тебе ничего не нужно, пойду, пожалуй, отсюда.
Я развернулась, чтобы сбежать от него, но Макс вдруг схватил меня за руку.
– Постой! Понимаешь ли… Я не помню, что произошло. Я действительно не помню некоторых событий.
– Чего ты не помнишь? Как издевался надо мной вместе со своим Тиреллом? Этого ты не помнишь? – Я даже подскочила на месте от бешенства. – Как насиловал, тоже не помнишь? Не считай меня такой глупой!
Он расслабил руку, затем удивлённо сверкнул глазами. Замолчал, обдумывая мои слова. Я не верила ему, хотя это вполне бы могло объяснить некоторую странность его поведения.
– Вот теперь я точно ухожу!
Я рванула за дверь, влетела по коридору в свою маленькую каюту и упала на кровать, понимая, что по щекам слёзы текут. Глотнула пробежавшую по приоткрытым губам солёную каплю, затем уткнулась головой в подушку.
Перед глазами одна за другой вставали картины тех дней с Максимилианом, словно это произошло только что. Зачем он опять надо мной издевается, врёт мне? Играет, словно кошка с мышкой, вводит в заблуждение. Думает, удастся всё спихнуть на вымышленную потерю памяти? Ну уж нет! Я никогда не поверю ему. Со мной этот номер не пройдёт. Видно, Максу что-то нужно от меня, раз он так странно ведёт себя. Хотя, можно ведь было просто попросить прощения. Это не значит, что я смогла бы всё забыть, но было бы честно по отношению ко мне.
Поток слёз иссяк – они просто закончились. Теперь моя грудь подрагивала, сопровождая беззвучную истерику. Двигатели равномерно гудели, потом я ощутила лёгкий толчок корабля, который заставил меня вспомнить о том, где я нахожусь, и прийти с себя. Но я так и не поднялась. Легла на бок, согнув ноги в коленях, обняла их, прижала к себе.
Взгляд остановился на небольшом иллюминаторе, за которым виднелись далёкие звёзды, а привычный Рокс уже скрылся из поля зрения, оставшись позади. Может быть, за эти дни что-то изменится?
Если бы не мать, которая осталась на Крауме, я попыталась бы бежать, ведь там, на Трентоне, у Макса не будет ни многочисленной охраны, ни связей. А Винса я боюсь гораздо меньше, чем Тирелла, которого никогда больше не увижу. Хоть в глубине души мне было жаль этого преданного Максу человека с янтарным взглядом.
***
Когда она сбежала, я упал в кресло, наблюдая за рубкой управления сквозь прозрачную перегородку. Почему она сказала, что я её изнасиловал? Не мог я этого сделать! Конечно, мог пойти на разные меры, мог внушить желание, но вряд ли всё так страшно, как она говорит. Скорее всего, преувеличивает. Ещё и Тирелла зачем-то сюда вплела. Или что-то произошло серьёзнее, чем мне кажется?
Эмоции Ким были чистыми, не вымышленными, не надуманными. Это делало её слова похожими на правду. Нужно поговорить с ней ещё раз. Я не могу избегать этой девчонки всё время полёта в тесном корабле. Попытаюсь успокоить её.
С этой мыслью я решительно поднялся с места и пошёл к ней в каюту.
Девушка лежала на постели, глядя на иллюминатор остекленевшими глазами. Тело едва заметно вздрагивало, потом она глубоко вдыхала, пытаясь успокоиться. Она не заметила моего присутствия.
Может быть, стоило применить свои способности, чтобы успокоить её? Как же я это раньше делал? Хотя, помнится, я эти способности больше использовал для других целей.
Она дёрнулась и замерла, поняв, что я нахожусь рядом. Я же присел рядом с ней на кровать, потом легко прикоснулся щеки, на которой остался след от слёз.
– Тихо… Да ничего я тебе не сделаю. Лежи спокойно.
– Уйди лучше, – проговорила она сквозь зубы.
Ага, так я собрался и ушёл! Мне стало на самом деле интересно её странное отношение ко мне, и то, чем я его заслужил. А ещё хотелось достать наружу ту самую искорку, тот лучик желания, что скрытно присутствовал в ней. Вот только как это сделать, когда над ним нависло целое облако ненависти?
Я дотронулся пальцем до её щеки ещё раз, затем провёл вниз, к губам. Она замерла, сжалась, словно дичь перед атакой хищника. Чёрт, да за что мне такое наказание? Что я сделал не так? Как понять это?
И ещё стоило выяснить свои цели в отношениях с ней. Почему-то я подумал, что делаю это вовсе не потому, что не хочу скандалить за время этого полёта и пребывания на Трентоне, а потому, что мне хотелось убедить её поменять позицию в отношении меня, заставить думать обо мне лучше.
Я сам не знал, с чего мне вдруг в голову могла прийти такая мысль. Кажется, со мной такое происходило впервые. Хотелось, чтобы она просто улыбнулась, а не выглядела, словно аола в западне. Она красивая, когда улыбается, вот только увидеть это мне удалось лишь однажды, когда несколько дней назад я застал её беседующей с нашей работницей. Когда Ким увидела меня, с лица мгновенно исчезла улыбка, а вместо неё снова появился тот набор негатива.
– Успокойся. Да что с тобой? Я действительно не могу вспомнить событий, связанных с тобой. Будто мы неделю всего знакомы. Думаешь, мне легко воспринимать ситуацию? Если что сделал не так, просто прости меня. Если сможешь.
Что я говорил? Почему именно эти слова мне захотелось сказать ей в тот момент? Я почувствовал, что она в них нуждается. Значит, она хотела бы увидеть во мне не то, к чему привыкла? Что же, девочка, я постараюсь не обмануть твоих ожиданий. Вот только как это сделать? Это будет не так просто, как мне казалось сразу.
– Макс, можешь не стараться. Я не смогу поверить тебе.
– Хотя бы попытайся. Я никому не говорил, что после аварии у меня возникли проблемы с памятью. Кроме доктора и Рейса никто не знает об этом. Ты первая, кому я сказал. Потому, что это правда. Как будто до того… до того дня это был вообще не я. Абсолютно другой человек. Я помню почти всю свою жизнь, но не могу сопоставить это со своими нынешними мыслями.
Она осторожно убрала мою руку от своей щеки и приподнялась. Села, не поворачиваясь ко мне, подогнула ноги в коленях, обняла их.
– Я хотела бы, чтобы эти слова оказались правдой. Но звучит слишком нереально.
– Это правда.
– Даже если это так, – проговорила тихо она, отвернувшись, – даже если твои слова верны, и ты сегодня не помнишь, что произошло, это не означает, что завтра твоя память не вернётся, и ты не станешь таким, как прежде.
– Я не знаю. Давай не будем загадывать наперёд. Тебе нужно отдохнуть. Попытайся выспаться.
– Я не смогу сейчас уснуть.
Она неловко качнулась, а я увидел в её зелёных глазах удивительный свет, который не замечал до этого. Будто в них на миг появились спокойствие и надежда.