Страница 1 из 17
В произведении все имена вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.
«G.I.», «Galvanized Iron» – «оцинкованное железо», прозвище американских солдат воевавших во Вьетнаме.
«Австрал» – австралиец, живущий во Вьетнаме
«Вьет» – вьетнамец
«Локал» – местный или почти местный житель
«Экспат» – иностранец, живущий и работающий в чужой стране.
«Гай гой, работница полутьмы, гетера, дама полусвета» – проститутка.
«Масса бум-бум, бэби ням-ням» – предложение секса, в том числе орального на смеси английского и вьетнамского.
«Будда» – вьетнамское название марихуаны (сленг).
«Wax», «surfwax» – специальный воск для серфинга, которым натирается поверхность доски, чтоб ноги не соскальзывали.
«Кайтер» – спортсмен, занимающийся кайтингом (кайтсерфингом).
«Кайтсерфинг» – вид спорта, основой которого является движение под действием силы тяги ветра, развиваемой воздушным змеем (кайтом).
Часть 1. Bao nhiêu?
«Finish Mister!» – послышалось откуда-то сверху. Голова разламывалась, ожидая очередную порцию алкоголя. Осмотрелся по сторонам. Тусклый розовый свет. Маленькая комната для массажа с грязным низким потолком, в которой еле умещалась кровать. Из-за перегородки, словно чья-то голова, торчала половина кондиционера, который был задействован сразу на две комнатушки. Массажистка сидела на краю кровати и напевала песенку на родном мяукающем языке. Взглянул на часы. Три часа дня. «Что-то сегодня рановато я начал терять связь с реальным миром!». Нащупал под кроватью бутылку, в которой осталось немного спасительной влаги. Допил одним присестом, чтоб хоть как-то погасить головную боль. Вьетнамка перекривила милое, почти кукольное лицо, представляя, что твориться внутри меня.
– Бань ёу? – спросил я по-вьетнамски.
– Мот чам нгин! – выдохнула из себя азиатская красотка с глазами, как у Бемби.
Я сделал над собой усилие и поднялся. Достал из сумки сто тысяч донгов и кинул на кровать.
– And tips, – продолжила она, перейдя на английский.
Я, молча, добавил еще двадцать тысяч. Массажистка, оттопырив пухлую нижнюю губу, изобразила недовольную гримасу, показывая всем видом, что эта сумма ее никак не устраивает.
Денег я дал «выше крыши», потому как массаж в этом месте стоил восемьдесят тысяч, а если учесть, что, скорее всего меня вообще не массировали, то ее вымогательства были откровенной наглостью. После того, как я почти на карачках, заполз в это заведение с бутылкой в руке и через минуту заснул, вряд ли, кто-то мучился, чтоб вдохнуть в меня жизнь.
– Хоть бы поспать дали изверги, все равно клиентов нет! – возмутился я зачем-то по-русски, – за эти деньги можно было вообще снять номер на сутки!
– I don't understand you, tips please, – не унималась вьетнамка.
– Поверь мне, деньги портят людей! – продолжал я на родном языке и, не смотря на протесты труженицы массажного фронта, натянув шорты, качаясь, вышел вон.
Подойдя к мотику, стоявшему возле салона поймал себя на мысли, что не помню, как приехал в «массажницу». А ведь до этого я был на берегу в баре. Как я вообще ехал по дороге? Ведь можно было не только убиться, но и кого-нибудь сбить. Осмотрев колёса и не найдя на них крови, частично успокоился. Прежде чем двинуться в путь, опять напрягся. Почти три недели я пил. Связь с действительностью еще не была утрачена, но многие мыслительные процессы давались с трудом. Достав из глубин пропитанного алкоголем сознания, остаток здравого смысла, задумался. Жизнь «подшофе» вечно продолжаться не могла. Рано или поздно с этим нужно было заканчивать.
А ведь еще пять лет назад я был успешным бизнесменом, носил дорогие костюмы и ездил на престижной машине. Что случилось? Почему теперь я ищу успокоения в поганом вьетнамском «блядюшнике» в обнимку с бутылкой? Любовь! Всему виной любовь!
Глава 2. «Золотая жемчужина»
Встретились мы случайно летом 2002 года. Мне было тридцать пять. Дела опять пошли в гору. Появились деньги и время. После посещения Франции и Испании, собрался в Италию, страну, манившую с детства. Решил не экономить и направился в самое большое турагентство нашего города.
Солнечным июньским утром, мой автомобиль подкатил к зданию бывшей городской студии кинохроники. На сером унылом фоне барельефов сочетающих в себе смесь античности и соцреализма расположилась вывеска: «Золотая жемчужина». Чуть ниже весел плакато-лозунг: «Вкладывайте деньги в воспоминания!».
Недолго любуясь преемственностью поколений, шагнул к входной двери. Звякнул колокольчик. Внутри оказалось достаточно большое для турагентства помещение, которое пестрило сувенирами, привезенными со всего мира. Девушки, продающие незабываемые впечатления, занимались утренним макияжем и были явно удивлены столь раннему посетителю. Я бодро и громко сообщил, что мне нужно срочно вложить немного денег в воспоминания. Явно не разделяя моего радужного настроения, милая, но совершенно невеселая девушка пригласила меня за свой стол. Пока мне монотонно сообщали о красотах Рима и Флоренции, я шарил взглядом по сторонам и наткнулся на холодный, безразличный взгляд одной из работниц, сидевшей неподалеку. Она повернулась за какими-то бумагами и на секунду взглянула на меня. Я успел рассмотреть только неописуемой красоты глаза, хотя, как позже выяснилось, у нее было много других достоинств. Но глаза! Какие это были глаза? Серо-голубые. Порочные и целомудренные одновременно. Те, что сразу вызывают ступор, восхищение и слепое поклонение. Причем, чтоб подчеркнуть их цвет, хозяйка красила ресницы темно-синей тушью.
Моя личность никак ее не заинтересовала, и она продолжила заниматься своими делами. Возможно, если бы на моем месте был новый кулер для воды, она потратила больше времени, рассматривая его.
Я настолько был ошарашен этим взглядом, что далее мои действия «не шли ни в какие ворота». Почти мгновенно я поглупел до первобытно-быдлячего состояния. Логика и здравый смысл, спешно покинули голову, оставив мозг один на один с накатившим безумием.
Подписав договор, я демонстративно, по-киношному, достал из внутреннего кармана пиджака пачку стодолларовых купюр и, обратившись к хозяйке голубых очей, спросил:
– Девушка, не хотите со мной в Италию?
Надо заметить, что в этот момент, передо мной на столе лежали два загранпаспорта, один из которых был моей жены!
Работницы «Золотой жемчужины», привыкшие к подобным спектаклям, не проявили интереса к моей выходке, потому что видимо, знали, что будет в конце. Обладательница серо-голубого «зеркала души», повернула ко мне голову. Складывалось впечатление, что я был тысяча третьим, кто делал ей подобное предложение. С дежурно-театральной улыбкой она произнесла:
– Меня мама за границу не пускает.
В мгновение ока, вернулась логика и рассудок, притащив с собой остатки здравого смысла. Кровь прилила к голове, руки вспотели! Я понял насколько глупо и нелепо выгляжу. На что я надеялся? Что при виде пачки долларов она согласится и тут же побежит паковать чемоданы?
Потоптавшись на месте, я почти бодро произнес: «Видно не судьба! Все ясно и понятно. Да, да! Маму надо слушать! Мамы они такие!». Стараясь не смотреть окружающим в глаза, я быстро направился к выходу.
Несмотря на небольшой рост и невзрачную внешность, у меня всегда было много женщин. К моменту моей встречи с незнакомкой из «жемчужины», помимо жены, у меня было несколько женщин «под ружьем». В то время мой моральный облик не был образцом для подражания. Не понимая, куда ведет эта дорога, я грешил направо и налево. Всё двигалось спокойно и неторопливо. Меня развлекали новые знакомства и утомляли старые связи. Раз в полгода происходила ротация кадров. Любовницы хотели долгосрочных, скрепленных печатью отношений. Я врал, что еще не созрел. Плача и обвиняя меня во всех смертных грехах, женщины уходили из моей жизни. На их место приходили новые жертвы моего эгоизма, ожидавшие счастья и марша Мендельсона. Увы, но через полгода, а то и раньше, звучал траурный марш Шопена. И так продолжалось с завидным постоянством. Но потихоньку, примитивные отношения, замешанные на инстинкте размножения, мне начинали надоедать. Я, все чаще и чаще, ловил себя на мысли, что хочу любви. Хотелось чувств, которые захватывают целиком, а не только ниже пояса. Хотелось сходить с ума, совершать необдуманные поступки. Хотелось опять, как в юности заболеть любовью.