Страница 6 из 16
– И уже тогда понял, что вы подаете большие надежды! Поэтому очень хорошо, что вы приняли приглашение и навестили меня!
Наконец, он отпустил руку Риты, и девушка, чувствуя, что ее ладонь взмокла, осторожно убрала ее за спину. Все же она в гостях и в ее планы никак не входит обидеть хозяина.
Радушным жестом адвокат Барковский указал на дверной проем:
– Только после вас, Ритка-маргаритка! Вы ведь не обидитесь, если я буду так к вам обращаться?
– Не-е-е-т, – выдавила из себя девушка, пытаясь отыскать глазами Гошу, который, однако, уже исчез из поля зрения.
– Вперед, вперед, не теряемся! Здесь все очень просто – шагайте вперед, Ритка-маргаритка, и не ошибетесь…
Девушка вдруг ощутила легкий шлепок по ягодицам, и единственным, кто мог прикоснуться к ней, был шедший позади нее адвокат Барковский. Однако мысль о том, что отец Гоши так повел себя, не укладывалась у девушки в голове. Наверняка это был случайный жест…
В этот момент на ее талию легли руки адвоката Барковского, и он, прижимаясь к ее спине, зашептал на ухо:
– А теперь налево, Ритка-маргаритка! Да, именно туда…
Рита, чувствуя, что краснеет, позволила обращаться с собой, как с куклой, потому что была глубоко шокирована. Адвокат Барковский без всякого стыда хватал ее то тут, то там, видимо, считая, что так и должно быть.
Они оказались в просторной столовой, перед огромным столом, на котором было только три прибора. Гоша уже сидел за столом и, отщипывая кусочки хлеба, отправлял их в рот.
– А вот и ваше место, Ритка-маргаритка! – произнес адвокат Барковский, подводя девушку к стулу и, словно ребенка, усаживая на него. При этом он не упустил возможность пошарить у нее по спине и прикоснуться к груди. – А вот и ваша салфетка, разрешите положить ее вам на колени, чтобы не запачкать ваше красивое платье…
– Я сама! – вскрикнула девушка и быстро завела ноги под стол. Не хватало еще, чтобы Барковский расправлял у нее на коленях салфетку.
Рита сидела за столом между двумя Барковскими, отцом и сыном. Единственное, что утешало, так это то, что с отцом Гоши ее разделяло добрых три, если не все четыре, метра.
Адвокат же, подойдя к своему стулу, качнул головой.
– Непорядок… Как-то чопорно все выглядит. Как на приеме у голландской королевы. Ах, ну, да, стол же раздвижной…
И быстрым, как показалось Рите, отработанным жестом он передвинул стул, поставив его с обратной стороны стола, прямо напротив прибора Риты.
Теперь прибор адвоката Барковского стоял в каком-то полуметре от тарелки Риты: стол был длиннющий, но весьма узкий.
Переместив и свою тарелку, а также вилку с ножом и бокал, мужчина проворковал:
– Вы ведь возражать не будете, Ритка-маргаритка? Согласитесь, что так лучше?
Девушка бросила беспомощный взгляд в сторону Гоши, однако тот смотрел куда-то в сторону, как будто не желая встретиться с ней глазами.
А что, если возразить? Сказать, что так не пойдет? И вообще подняться и уйти из этого странного особняка?
Только вот – куда? Гоша привез ее на своем черном джипе, и она имела лишь отдаленное представление о том, где сейчас находилась. И вообще ни малейшего представления о том, как ей отсюда на общественном транспорте добраться до дома.
– Разрешите налить вам вина, Ритка-маргаритка! Ну, давайте, не кокетничайте! Надо же выпить за встречу!
Еще до того, как она успела что-то сказать, адвокат взял откуда-то уже откупоренную бутылку и наполнил стоявший перед девушкой бокал с рубиново-красной жидкостью.
Жидкостью, столь похожей на кровь.
– Ваше здоровье, Ритка-маргаритка! Ну, прошу вас! И ты, сын, тоже выпей!
Рита обратила внимание, что Гоша, наконец, поднял на отца глаза, хмуро ответил:
– Ты же знаешь, что я не пью, старик…
Адвокат, чокаясь с бокалом Риты, заявил:
– В самом деле, как же я мог об этом забыть, сын! Ты же у нас пай-мальчик. Впрочем, грешки водятся за всеми, в том числе и за тобой. Распустила тебя моя покойная жена, твоя матушка, пусть земля ей будет пухом, ой как распустила…
Гоша, с шумом отодвинув стул, скомкал салфетку, швырнул ее на стол и вышел из столовой. Рита беспомощно посмотрела ему вслед, а Барковский-старший, вдруг накрыв своей ладонью ее ладонь, произнес:
– Ну, вы что же, Ритка-маргаритка, не будете пить за здоровье хозяина дома, то есть за меня?
– Я не пью… – выдавила девушка, и адвокат, вздохнув, поставил на скатерть и свой бокал.
– Что за молодежь нынче пошла. Это не едят, то не пьют… Ну хорошо, а сока или воды хотите? Не будете же всухомятку жевать?
Бокал воды, поданный ей Барковским, Рита осушила до дна, потому что в горле давно пересохло. Она ждала, что Гоша вернется за стол, однако молодого человека все не было.
– Попробуйте моего жаркого, я его сам для вас делал, Ритка-маргаритка! Разрешите положить вам кусочек?
Понимая, что для приличия надо хотя бы попробовать, Рита отправила в рот крошечный кусочек, который, однако, не лез ей в горло. Она вспомнила смешную сцену с пирожком в университете – не хватало еще, чтобы это снова повторилось, на этот раз здесь.
Поэтому она запила жаркое водой, отметив, что жаркое было великолепным, а вот у воды вкус…
Какой-то странный…
А что, если там что-то подмешано?
В этот момент Рита вдруг ощутила, что к ее ноге что-то прикоснулось – и, судя по всему, этим чем-то был вытянутый носок ноги адвоката Барковского, сидевшего рядом с ней. При этом мужчина продолжал что-то весело говорить, словно…
Словно ничего не произошло.
Замерев и чувствуя, что ей делается дурно, Рита ощущала, как носок ноги адвоката взбирается по ее лодыжке.
Адвокат же продолжал нести какую-то занимательную чушь, повествуя о некоем забавном случае из своей юридической практики, при этом поглощая жаркое и запивая его вином.
И словно не понимая, что носок его ноги, словно хищный зверь, пытается силой втиснуться между плотно сжатых колен Риты, чтобы…
Чтобы, по всей видимости, добраться до ее трусиков.
– Прекратите! – произнесла девушка, чувствуя, что по ее щекам уже катятся слезы, и нога внезапно замерла.
Подняв на Барковского глаза, Рита бросила на тарелку вилку с ножом и крикнула:
– Прекратите!
Барковский-старший уставился на нее со столь неподдельным изумлением, что девушка вдруг смутилась – а что, если она ошиблась? Что, если она заподозрила отца Гоши в ужасных вещах, не имея на это достаточных оснований…
Впрочем, нога, все еще лежавшая у нее на коленке, была отличным доказательством обратного. И доказательством весьма весомым.
– Вам не нравится жаркое? – спросил Лев Георгиевич. – Ну, тогда, быть может, перейдем сразу к десерту? Я приготовил чудесное крем-брюле, столь нежное и буквально тающее во рту, что вы, Ритка-маргаритка…
И в этот момент носок его ноги, опять придя в движение, с грубой силой раздвинул ее коленки, прокладывая себе путь вперед.
Рита оттолкнула ногу Барковского, вскочила со стула и, выплеснув в лицо отцу Гоши остатки воды из бокала, бросилась из столовой наутек.
Оказавшись в холле, она рванула на себя входную дверь, однако та была заперта. И никакого ключа в замка, естественно, не было. И только сейчас Рита обратила внимание на то, что окна с разноцветными витражными вставками забраны снаружи витой чугунной решеткой.
До нее донесся приближающийся с каждым мгновением бархатный голос Барковского-старшего:
– Ритка-маргаритка, ну что же вы так! Право же, ведете себя, как дикарка! Не забывайте, что вы все-таки в гостях в приличном доме!
Девушка, затравленно оглянувшись, кинулась вверх по винтовой лестнице. Миновав освещенный второй этаж, она рванула сразу на темный третий, остановилась, не зная, куда идти, оказавшись в мрачном коридоре, – и вдруг ощутила, что ее кто-то схватил.