Страница 4 из 11
Вопросы, которые сразу посыпались из Ника, следовало облечь в вежливую форму – и земляки после небольшой паузы запоздало назвали свои имена, упомянув, что взрослые уже знакомы. А Роман сразу предупредил со своей юмористической искрой в глазах, что называть его следует – Роман, без всяких отчеств, приставку же «дядя» он вообще терпеть не может.
– А я терпеть не могу никаких «тёть», – добавила Ирина, – я, стало быть, Ирина. Сколько же я страдала вместе с моими учениками в музыкальной школе, когда они ломали язык: Ирина Владимировна…
Николаю не могло не польстить такое общение, практически на равных, с человеком, который вполне мог бы задрать нос и не опускать его до конца поездки – что вроде бы сначала и намечалось. Он всё больше попадал под обаяние Романа, внешне такого холодно-отстраненного, и незаметно переставал исследовать его своим обычным придирчивым взглядом. И на маму, видимо, Голубев произвел впечатление – хотя сначала Лене невольно вспомнились такие персонажи, как Незнайка, летящий на воздушном шаре из сока одуванчика, и Филеас Фогг, спешащий вокруг света.
– Необычный вид спорта вы выбрали, – заметила она.
– Это не из-за экзотики, – отвечал Роман, и обоим Берестовым показалось симпатичным, что он не отшутился, не отделался отговоркой, а начал обстоятельно объяснять: – Я спортом никогда особенно не увлекался. Традиционные виды – бег, прыжки – всегда, знаете, казались какими-то вымученными, отмирающими. Ведь есть же предел человеческих возможностей.
Счет идет уже на миллиметры, на сотые доли секунды, но и они когда-то будут исчерпаны. Делать из себя механизм для выжимания сотых долей? А красота? А свобода? И я долго искал спорт для души.
– Спорт – для души? – с недоумением повторил Ник – эти понятия казались ему несовместимыми.
– Конечно, – серьезно подтвердил Роман. – Любое занятие, которому я отдаю часть себя, должно и мне что-то давать. От спорта мне было нужно чувство преодоления и свободы.
– Николай всегда любил гонять в футбол, – пояснила Лена.
– Ну, футбол еще не скоро отомрет, – успокоил Роман, – он практически вечен.
– Смотрите, еще летят! Какие красавцы.
Теперь появились необычные шары: в виде колокола, потом в виде коровы – этот вызвал всеобщее веселье и шуточки. Но Роман восхитился другим шаром, в форме дирижабля.
– Дирижабли, по его мнению, – транспорт будущего, – пояснила Ирина.
Нику же эти неповоротливые туши всегда казались допотопными, но Роман, уловив во взгляде нового знакомого сомнение, мигом его развеял, разложив по полочкам: дирижабли выгоднее самолетов по расходу горючего, экологичнее, безопаснее, могут поднять целый железнодорожный состав. И взрывчатым водородом их давно уже не наполняют, а в МАИ для обшивки придумали материал, который совершенно не горит.
«Мечтает о дирижаблях, а возится с электричками», – всё же отметил Ник критической стороной сознания, но вслух не сказал, потому что уже полностью был покорен Романом и автоматически зачислил себя в фанаты дирижаблестроения.
Разговор выходил такой непринужденный, что Лена с облегчением поняла: земляки – нормальные. И, как дома, переложила сыну на тарелку куриную кожу, справившись:
– Ничего? А то я кожу не ем, а Николай любит…
– Да-да, конечно, – обрадовалась Ирина, тут же перекладывая кожу со своей тарелки Роману. – И я ее не ем.
Когда они выходили из «Трактира», официант окликнул:
– Вы забыли, – и протянул книжку.
– Это не наше, – одновременно ответили Берестовы и Голубевы, повертев в руках «Энциклопедию мудрости» – сборник афоризмов. Книжка была новая, толстая, в хорошем твердом переплете.
– Ваша, – настаивал официант. – Лежала на вашем столике.
– Может, из нашей группы кто-то оставил? – усомнилась Лена. – Давайте спросим в автобусе.
Сергиев Посад – Владимир
Наша жизнь – путешествие, идея – путеводитель.
Нет путеводителя, и все остановилось. Цель утрачена, и сил как не бывало.
Но хозяин не откликнулся, а автобус уже ехал. Ночевать им предстояло во Владимире. Сергиев Посад остался позади.
– Как же теперь? – смутилась Лена. – Увезли чужую книжку. Наверняка ее кто-то потерял, не могли же просто бросить. Это не журнал, не газета, не покет. Довольно дорогая книга.
– А может, она не чужая, – откликнулся Ник. – Может, это буккроссинг?
Роман вопросительно поднял бровь, Ирина объяснила:
– Движение такое – оставляют книжки в общественных местах, в транспорте, чтобы их как можно больше народу прочитало. Но это в основном за границей. Неужели и до нас добралось? Но тогда где-то должна быть специальная отметка, типа «прочти и передай другому».
– Отметки нет, – обследовав книгу, сказал Ник. – Но тут, похоже, несколько страниц вылетело.
А Роман сморщился с видом истинного чистоплюя:
– У нас – это ерунда. Наши общественные места, наш транспорт! Да нормальные люди побрезгуют подбирать. Я бы ни за что не взял в руки, даже если что-то интересное.
– Взял уже, – отозвалась Ирина. – Хотя для буккроссинга странновато – справочная литература…
– Есть! Есть надписи, – воскликнул Ник, показывая на последнюю страницу. – Только непонятное что-то.
Полстраницы было испещрено какими-то значками. Все по очереди попытались их разобрать, но не смогли.
– Шпионская переписка, – заключил Роман полушутя-полусерьезно. – Надо избавляться. Во Владимире мы где-нибудь ее оставим, а пока, кто хочет, можете почитать. Развеяться.
– Развеяться – с энциклопедией? – воззрилась на него Ирина. – Я поинтереснее чтение взяла. А сейчас лучше музыку послушаю. – И достала из сумочки плеер.
– А я в пути люблю смотреть в окно, – отказалась и Лена.
– Я возьму. – Ник пожалел книжку. – Смотрите, тут есть раздел «Путешествия» – это про нас. – И прочел: – «В чужой стране путешественник – мешок с деньгами, который все норовят поскорее опорожнить. Виктор Мари Гюго». Это он про сувениры?
– И про них, – подтвердил Роман. – Что ж, мы в своей стране.
– А чья идея? – незамедлительно откликнулась его жена.
Ник озвучил еще:
– «Доверяйте жизни. Куда бы ни забросила вас судьба, путешествие необходимо. Вам предстоит пересечь поле жизненного опыта и самим проверить, где истина, а где ложь. И тогда вы сможете вернуться к своему внутреннему центру – душе, очистившейся и помудревшей. Луиза Хей». А это кто?
– Читал бы книжки полезных советов, как жить умно и правильно, – не задавал бы вопросов, – отозвалась мать.
– Еще чего. Ты сама их не читаешь, – парировал сын. – Только свои дизайнерские журналы бесконечные.
– Зато мои сотрудницы читают взахлеб, – сослалась Лена на надежный источник.
Ирина в наушниках, отключившись от разговора, прикрыла глаза.
– И вы музыку слушаете? – Ник понизил голос и посмотрел на еще один плеер, высунувшийся из кармана Романовой ветровки.
Воздухоплаватель, руководитель научного предприятия смутился. Потом объяснил, косясь на Елену:
– Всю жизнь оправдываюсь. Жена – музыкантша. А я музыку, конечно, люблю, но, если слушаю, она потом всю ночь может в голове звучать, даже сквозь сон – не отпускает. Так почему-то действует. А утром на работу, там нужна свежая голова. Так что я стараюсь особенно не увлекаться. А слушаю – книжки, в основном беллетристику. Читать некогда, вот Ира и придумала… Она-то все эти «Дозоры» давным-давно прочла, а я «Дневной» никак не добью. А есть еще куча каких-то, и скоро, говорят, еще один выйдет – просто не угнаться.
– Класс! Аудиокнига, – восхитился Ник. У нового знакомого всё было наособицу, даже чтение. – А мне мама вслух читает.
Теперь начала оправдываться Лена – многие знакомые, узнав, что она по вечерам читает сыну, начинали хохотать: «Такой взрослый парень! Самому пора».
– Да, у нас аудиокнига – это я. Мы любим почитать что-нибудь вместе, когда по телевизору нечего смотреть. Конечно, Николай и сам читает – то, что хочет, но ведь еще столько всего, и по программе, и вообще. А для меня какое удовольствие! Я Гоголя вместе с ним перечитала, Тургенева, «Войну и мир». Знаете, совсем иначе воспринимается! Эти книги обычно попадают к нам в школьном возрасте, а ведь писались они для взрослых людей. А еще наше любимое, нашего поколения – «Два капитана», «Три мушкетера», Жюль Верн – современные дети их не воспринимают почему-то. А так хочется, чтобы сын любил то же, что и я, чтобы у нас была общая сигнальная система, что ли. И вот мы попробовали вместе почитать – ему понравилось.