Хроники Тёмного Города

– Судьбы людей иногда так причудливо переплетаются, – хихикнул Уголёк. – Но знаешь, ты права. Это не случайность. Это Судьба. Да-да, в тебе что-то есть. В твоих глазах… Хм… Да, глаза. Боюсь, никто не сможет помочь, кроме тебя самой. Зачем-то тебе пришлось занять место Руны.

– Стоп, – вдруг спохватилась она. – Если я на её месте, то она… О, нет! Она на моём?! Другой мир, другие правила… Мои родители! Вдруг она сочтёт их за опасность и прирежет?!

– Руна? Нет, она всегда избегает кровопролития, – убеждённо заявил Уголёк. – Хотя, если её зажать в угол… Да, случалось всякое, конечно. Но в целом…

– Ладно, надо как можно быстрее отсюда выбираться, – подвела черту Руна, снова заметавшись из стороны в сторону, хотя это только ещё больше её нервировало. – Мне надо в какое-то надёжное место, где меня никто не тронет. Те двое, что меня везли, они что-то говорили про убежище.

– Да, твоё тайное место, в башне прямо у Рыночной площади, – кивнул Уголёк, закачавшись в воздухе из стороны в сторону, словно маятник и наблюдая за метаниями девушки с лёгким любопытством. – Если идти через улицу Двенадцати алхимиков, то можно за полчаса добраться.

– Ты меня туда отведёшь, и я лягу спать, – отчеканила она, наконец застыв на месте и вскинув глаза на Уголька. – Это должно помочь.

– Что за тон? Где «пожалуйста» и «не соблаговолишь ли ты»? – ехидно фыркнул Уголёк.

– Живо, – прошипела она, накренившись в его сторону. «Если моя догадка с обменом телами верна, то дорога каждая минута».

– А ты быстро вошла в роль, – заметил Уголёк, штопором взвившись ввысь. – За мной.

Глава 9

– Неужели нельзя было найти какую-то более… простую дорогу? – недовольно поинтересовалась она, перелезая через подоконник и едва не рухнув при этом на пол. Ей, исправно прогуливающей все пары по физкультуре, такой паркур оказался в новинку.

– Простой? Конечно есть, – нагло отозвался Уголёк. – Можно было пройти сюда по трём разным улицам, вопрос лишь в том, какой именно смертью ты хотела бы умереть.

– То есть карабкаться по крышам безопаснее?

– Ты видела местную стражу?

– Вопрос закрыт, – понимающе кивнула она, оглядевшись, наконец, по сторонам. Убежищем оказалась недостроенная башня прямо в центре этого странного и мрачного Города на пересечении улицы Девяти воронов с Безмолвным переулком. Похоже, воровка руководствовалась принципом «хочешь спрятаться – прячься на самом видном месте». Уголёк быстро растворился в этой темени, а через пару секунд махом загорелись все свечи сразу. Она оказалась в коридорчике, расходящемся влево и прямо. Немного поколебавшись, Руна прошла вперёд, к пляшущим теням от огоньков. Здесь света было куда больше: теперь ей удалось разглядеть высоченный потолок, частично терявшийся в темноте, множество картин на стенах и огромное количество сундуков средних и совсем миниатюрных габаритов.

– Похоже, шкафы у вас тут ещё не изобрели, – по-своему истолковала увиденное она.

– Здесь собрана личная коллекция Руны, – пояснил Уголёк, до этого круживший на верхнем этаже.

– То есть… награбленное?

– Ну не купленное же! Обычно она работает по заказу или же ворует, чтобы перепродать и получить деньги, но иногда ей попадаются, как она выражается, «говорящие вещи» и она оставляет их себе, несмотря на то, что могла бы выручить за них очень даже приличные суммы.

– Например? – заинтересовалась девушка, с возросшим любопытством открыв один из сундуков.

– Это – Круги Бренности, – охотно пустился в объяснения Уголёк, закружив вокруг лежащих на бархатной подушечке колец. – Настоящее золото, на каждом цветок из драгоценных камней, всё ручной работы.

– И что же в них говорящего?

– Кольца были заказаны графиней Альвинг для её пяти дочерей в качестве приданного.

– И?

– Взгляни на кольца ближе и попробуй догадаться.

Наугад выбрав одно, с ажурным гранатовым цветком, она честно попыталась найти в нём хоть какой-то намёк на необычность. Руна крутила его и так и сяк, пока не провела пальцем по внутренней стороне кольца.

– «Герцог Ирвин подавился костью во время праздничного ужина», – с запинкой прочитала она, с трудом разбирая тонкую вязь букв. – Что это значит?

– Все пять дочерей прожили в браке меньше года и всю оставшуюся жизнь провели вдовами. Каждая из сестёр выгравировала на кольце памятную надпись-предупреждение.

Отложив «гранатовый цветок» в сторону, она достала кольцо с изумрудами. «Граф Майер упал с лошади во время конной прогулки». Рубиновый цветок. «Сэр Остер умер во время ужина из-за внезапной остановки сердца».

– И здесь всё такого типа? Все вещи хранят память о чей-то смерти? – скривилась Руна, поспешно захлопнув крышку сундучка.

– Не обязательно. Хотя, если задуматься, все старые вещи хранят память о чьей-то смерти, иначе они до сих пор были бы у своих владельцев, – заспорил Уголёк, штопором взвившись ввысь. – Но есть и другие. К примеру, эти картины. Их художник ещё жив. Кажется.

– Сюрреализм? – наугад спросила девушка, запрокинув голову вверх. Картин она насчитала сходу штук пять, в остальном же здесь по большей части висели пустые рамы, видно, как мотивация для будущих свершений.

– Серия этих картин получила название «голоса Аркура». Не поверишь, до этого он рисовал пейзажи и натюрморты, пока его интересы не пересеклись с Графом.

– Граф… Все дороги ведут к нему. Это что, глава Города?

– Я бы сказал «тиран Города». О чём я?.. Ах да, Винсент Аркур перешёл дорожку Графу, кажется, они не поделили девушку и художника мгновенно услали в лечебницу.

– То есть в психушку?

– Лечебница Святой Марии – это если официально, а по сути место, куда свозят всех неугодных местной власти, но кого просто так грохнуть не получится. Там, говорят, совершенно здорового человека за месяц -другой способны превратить в натурального психа, что и случилось с Аркуром. Он двинулся башкой, зато картины малевать не бросил, да так горячо взялся, что стал в разы популярнее прежнего. Заказы поступали прямо туда, в дурдом.

– Какие-то они… неприятные, – поморщилась она, тем не менее не отводя взгляд от полотен.

Оплетённые терньями механизмы, выступающие из человеческого черепа, полуобнажённая девушка с головой кошки, женское лицо, осыпающееся, как старая штукатурка, у этих работ был свой стиль, завораживающий и одновременно отталкивающий. Цепляли только глаза во всех этих работах: тоскливые, горящие изнутри каким-то фанатичным блеском, они словно были живыми и зорко наблюдали за тобой.

Уголёк, явно польщённый её вниманием к коллекции, веско добавил:

– Его работы интригуют не только сюжетами и техникой, в каждой картине скрыты послания, над смыслом которых все ломают головы. Вот, к примеру, «Звериная натура», – элементаль описала дугу вокруг картины с кошачьей мордой, – на обороте написано «Бойся моего гнева, не позволяй им себя найти».

– Ладно, это очень увлекательно, но мне пора домой, – всплеснула руками Ира-Руна, оглядываясь по сторонам. Жутковатая история колец и не менее жуткие картины на стенах, только усилили её желание немедленно вернуться домой. – Где здесь можно поспать?

– Неужели тебе неинтересно посмотреть на иной мир? – искренне удивился Уголёк. – Послушать истории… Вот, например, мы шли сюда через улицу, названную в честь двенадцати алхимиков. Как-то раз местные власти задались целью пополнения казны, а точнее превращения обычных вещей в золотые. Для этих целей они собрали лучших алхимиков и заселили их в двенадцать новеньких домов…

– И как, пополнили казну?

– Нет, зато так мы ненавязчиво подобрались к площади неподалёку, которая вскоре приобрела название «площадь двенадцати висельников»…

– Слушай, это всё не моё, – покачала головой она, выставив перед собой руки, словно опасалась, что элементаль сейчас вручит ей брошюру «Интересные места Города N. Как повеселиться и не оказаться к утру в петле». – Этот мир, опасности на каждом шагу, смерть в воздухе, в вещах… Повсюду. А у меня там скоро Новый год. Оливье, ёлка, праздничные концерты и шампанское, понимаешь? Так где тут можно прилечь?