Страница 3 из 16
– Что у тебя с лицом? – Из-за угла появилась Марьяна, уже готовая к утреннему эфиру. Всё так плохо? Нас будут еще допрашивать?
– … и пытать. Перестань трусить. Кстати, не желаешь написать свою версию событий, начиная от Рождества Христова.
– Что надо? Я могу, только пусть и Янка пишет. Потом сверим.
– У нас всё равно получаться разные истории. Я собираюсь писать правду, – я пристально посмотрела на заклятую подругу. – А ты будешь приукрашивать себя. Яна наверняка сгустит краски до того, что мы получим рассказ Эдгара По.
– Ладно. Давайте вечером встретимся, только не в «Максе». Видеть его уже не могу. Приставать начнут с вопросами. После эфира договоримся. Янке я сейчас перезвоню. Где она может быть?
– Звонит своим гостям, как всегда. Так что лучше найди её, – я посмотрела на Марьяшку и, мне захотелось её прижать к себе. Она всегда была бояка. Сейчас, даже под толстым и умелым слоем грима морщинки скукожились, а на экране этого не должно было быть видно, – я поцеловала её в промежуток между ухом и щекой, где не было грима.
– Звони. Уже опаздываю, как, впрочем, и ты.
Марьяшка сделала гримаску, означавшую улыбку и похлопала себя по щекам, чтобы не рассмеяться и придать щечкам естественный оттенок.
Мы разошлись по разным студиям, обещая после записи встретиться все-таки в «Максе» и попытаться оттащить Яну от ее VIP персон. При этом придется ухитриться отобрать у нее все десять мобильных телефонов. Иначе разговор не получиться.
Я вела программу, всё время, шепча Лёше в ухо необходимую или подходящую информацию.
– Что с тобой сегодня? – Возмущенно спросил режиссёр программы Борис, который сидел за пультом рядом, нажимая вовремя на кнопки, чтобы камеры правильно показывали картинку. – Ты работать будешь? Или так посидишь?
– Я работаю. Вот – листаю сценарий, хотя знаю его наизусть.
– Ты на лицо Лёшки посмотри. Он взмок от твоей творческой помощи. Может тебе плохо? Давай, остановим запись. Катя может пересесть с суфлера. Она тоже неплохо знает программу.
– Хватит меня лечить, – огрызнулась я. По сути, Борька был абсолютно прав. Я не держала ни темп, ни очередность выступлений на площадке. Я думала о Ней и о нас.
– Так что? Стоп? – Режиссёр уже наклонился к микрофону, по которому сообщал информацию для всей группы.
– Нет, – я поближе пододвинулась к столу. Я закончу этот шедевр. Потом сама и смонтирую. После сделаем большой перерыв. Всё равно идем с опережением. Я приду в себя. Извинюсь перед Лёшей и группой. И мы полети к звёздам дальше, – пошутила я.
– Знаешь, за что тебя обожаю, – Боря чмокнул меня в наушник, – за то, что ты никогда не сдаешься. Поехали, Зоя Космодемьянская.
Он даже не мог представить себе, что паника, которая бегает у меня по желудку не может остановиться сама. Ее нужно выплеснуть, но «вместе с ребенком». Я не знаю, возможно, это. И без девчонок, я не решу сакраментальный и постыдный вопрос.
Когда же мы все так изменились?
Я продолжала автоматически регулировать запись программы. И судя по тому, что Борька одобрительно кивал, хотя бы, внешне собралась.
– Всё! – Закончили первый выпуск. – Закричал режиссер в микрофон.
Видимо, я была так далека от присутствующих и происходящего, что подпрыгнула, икнула и ойкнула одновременно.
– Тебе, определенно нужен долгий перерыв. Ты куда пойдешь есть? – Не унимался внимательный товарищ.
– Я, мне нужно по делу выбежать. Раз уж ты благородно отпустил на целых сорок пять минут, то я успею провернуться, – я чмокнула Борюську в щёчку и, не дав ему ответить, усвистела из студии.
Навстречу мне бежал, красный как рак и потный, как тореадор после боя с быком, генеральный продюсер «Ток-шоу».
– Что происходит? Мы выходим из графика, а твой обожаемый Борис удлиняет перерыв.
– У него и спрашивай, – свалила я нагло всю ответственность за лишние двадцать минут, на режиссёра. Я опаздываю. Извини.
Я бежала, теряя туфли на ходу, в душе надеясь не потерять еще и каблук, к семнадцатому подъезду. Сегодня, Яна там должна была встречать именитых гостей. Обычно – процедура обхаживания начинается с центрального входа, но нынче их получалось многовато и все одновременно.
Зацепив всё же колготки за раритетную железяку, которая давно должна была храниться в музейных фондах телевидения, если такие есть, я допрыгала до охраны. Милые мальчики милиционеры устало переминались с ноги на ногу, периодически опираясь на стойку. Увидев меня, они выпрямились и, улыбаясь, поинтересовались «Каким ветром меня занесло», так далеко от родных пенат?
– Вы Яну Вилькину не видели? – Я озиралась по сторонам, подпрыгивала, чтобы различить пышные, не по моде собранные в Бабету, волосы подруги.
– Она только что повела группу солидных товарищей в студию № 13, если не ошибаюсь, – мальчик-милиционер был рад услужить.
– Она ещё вернётся?
– Судя по спискам, которым нет конца, она будет регулярно наведываться с периодичностью минут в пятнадцать, – витиевато выплеснул свои глубокие познания другой дежурный, чином повыше и умом основательнее.
Я не понимала, что мне делать: – если сидеть здесь, то меня точно выгонят с работы из-за срыва записи, если бежать в студию, то мы можем разминуться с Яной, так как коридоров, которые ведут к 17 подъезду много. Тем не менее, пока, я не договорюсь с Яной о встрече, думать ни о чем не могу. В этот отчаянный момент мне пришла гениальная, на мой взгляд, идея. Я послала воздушный поцелуй «двоим из ларца» и забежала в соседний коридор, где писалась Марьяша. До конца её эфира оставалось ровно три минуты. Невзирая на гневные и угрожающие взгляды помощника режиссёра, я на корточках добралась до стола, за которым эфирили Марьяша и один из её бывших мужей – замечательный ведущий с потрясающим сексуальным баритоном Олег. Человек он был скромный и своим очарованием не пользовался. Даже стеснялся.
Подползая к ноге Марьяны, я как раз, размышляла, почему они развелись. Мы с Марьянкой тогда не доверяли сокровенных тайн, а Олег, как истинный джентльмен и вовсе хранил скупое молчание.
Добравшись до ног ведущих, я чуть не закончила их вещание раньше на несколько минут и не уронила стол от гомерического хохота, который меня разобрал. Изящно и подобранно по цвету выбраны верхние части костюмов телезвезд утреннего эфира. Под столом был настоящая клетка для обезьян. Помимо странных огромных сапог Олега, который, я вспомнила, был заядлый рыболов подледного лова, он еще баловался сладостями. Почему им не поставили мусорки, не ясно. Олег кидал под стол. Вкусы его были разнообразные. Ту неделю, что они дежурили на эфире по утрам, каждый день появлялась новая сладость, которую ведущий еще не апробировал. Если она ему приходилась по вкусу, то всю неделю на всех столах студии, гримерки и редакторской лежали новые конфетки. Олег не был жадным и неэгоистично угощал всех.
Марьяна под столом выглядела не менее экзотично, она была во вьетнамских тапочках. Только что в перерыве, ведущая сделала педикюр.
– Маня, давай быстрее сворачивайся и бегом на семнадцатый подъезд, ждать Яну.
– Ты сошла я ума. Я с голыми ногами помчусь через все «Останкино». Кстати, ты, кажется, смазала мне лак на большом пальце, – Марьяна с неодобрением посмотрела на меня.
– Пойдешь, как миленькая, нет, побежишь, – разбушевалась я шепотом, сидя под столом. У нас, если ты помнишь, нет ни времени, ни шанса выпутаться из этой истории. Более того, как бы нам самим не оказаться потерянными трупами.
Слава Богу, Марьяна успела приветливо попрощаться со зрителями, потому что румяная холеная ведущая, стала серого цвета.
– Ты хочешь сказать, что нас, только потому, что мы… возьмут и убьют. В этой почти смешной истории нет ничего особенного. Это всего лишь…
– Ты чувствуешь, ты даже слов подобрать не можешь или боишься. Так что марш на семнадцатый. Возьми у Олега унты и вперед.
– А ты? – Запричитала Машка.
– Я побегу на работу. Мне еще четыре программы ваять.