Я люблю дышать и только

– Давай, я с тобой, – я надеялась, что Яна прихватит меня.

– Нет, тебя я хочу попросить присмотреть за Марой. Она в плохом состоянии. Тебе, как я понимаю, она уже поведала самую грустную и несправедливую историю в мире.

– Там есть Марьянка. Почему не она? – Я удивилась Яниному напору.

– Марьянки там уже давно нет. Её увел Митькин приятель и давно.

– Яна открыла дверь Сенечкиной мастерской и подтолкнула меня.

– Вы вернулись? – Здорово. Все куда-то разбрелись и не с кем поговорить. – Мара тихо подсела ко мне и не говоря ни слова, осматривала рыбок.

– Может, мы тоже пойдём? Я не люблю последствия праздников, – я надеялась, что Мара только и ждет моего приглашения.

– А мне идти особо некуда, – она грустно посмотрела на меня. Дети у родителей на даче. И я знаю точно, как только я вернусь, мне станет звонить Коленька и выяснять отношения, которых нет.

Меня несколько стала утомлять личная жизнь Марочки, но хорошее воспитание не позволяло послать к черту.

– Пошли гулять, – придумала я. – Все лучше, чем созерцать пьяноватых мужиков, которым еще и мало.

Мы пошли в сторону Цветного бульвара, так Мара тоже жила недалеко от него – на Сретенке.

– А ты знаешь, Кира, в твоём доме, кроме Марьяшки живёт ещё одна наша подружка Люда. И по-моему, у вас соседние квартиры.

– Да, – изобразила я невероятную радость. Почему я её ни разу не видела.

– Люда из такой бомондистой семьи и общается в основном с актёрской и творческой компанией. Мы обязательно познакомим вас.

Сказать, что я была счастлива от того, что такое количество новых и странных знакомых обрушится на меня, не могу. Я в принципе, человек одинокий и чтобы выйти в люди мне надо собраться и подтянуть себя, надеть улыбку и предстать перед людской молвой.

Мы дошли с Марой до моего дома, и я стала, как можно искреннее зазывать её к себе домой.

– Нет, – засмеялась Мара. Всего понемногу. Я и так вешу на тебе весь вечер. У нас будет ещё много случаев повстречаться. Ты Яну не знаешь? Кого она полюбила уже не отпустит.

На какой-то период я выпустила всю бесшабашную компанию из головы. Мне нужно было учиться, работать. Кроме того болела бабушка и мама одна не справлялась. Я и бегала целый день от одного дела к другому. Когда я добегала до желанной кровати, то мечтала только немного почитать и быстро заснуть. Кстати, быстро провалиться в сон мне помогал «Прометей прикованный», который необходимо было сдавать в сессию, но прочитать невозможно.

Мне повезло, я устроилась на работу в тот же театральный институт, где и училась. Все легче. Не нужно пробегать километры по Москве. У меня была дальняя мысль, что я смогу поступить в аспирантуру и после остаться на кафедре работать. Но это еще не скоро.

Я даже не знаю, почему я так подробно описываю свою жизнь и времяпровождения нашей бесшабашной компании? История ведь о семье Дашковых. Возможно, разбираясь и вспоминая шаг за шагом, наши перипетии я вспомню, когда мы все сдались или как этот правильно назвать… ввязались в фантасмагорию.

После нескольких месяцев активной работы и учебы, мне предложили стать членом Комитета Комсомола. Сейчас, уже мало, кто поймет мою гордость и радость по этому поводу. Вот она – дорога – открыта. Я оказалась права, но в совсем ином смысле.

Создавать в творческом вузе творческую же комсомольскую жизнь дело почти бесперспективное. Каждый показ, каждый экзамен и есть творческая работа. Хочешь, вставляй слово комсомольский, не хочешь – не стоит. Мы практически все были комсомольцы или члены партии КПСС. Была установка – в каждом институте должен быть Комитет Комсомола. Подобрались мы, словно, долго ждали, чтобы познакомиться и проявить свои уникальные способности. Мужская часть поражала талантами, а женская влюблённостью в эти таланты. К счастью, драчки между девушками кто кому нужен, не случилось. Все распределились сразу. Потом, произошла лёгкая рокировка, но тоже не трагическая.

– Ты шарики умеешь надувать? – Спросил меня полноватый кудрявый с ироничным взглядом, молодой человек. – Мне одному не справиться. Дыхалка не выдержит. Понимаешь, жизнь тяжёлая. Тюрьма, казематы, Сибирь, маленькая пайка хлеба.

– Хватит, – я поняла, что к нашему новогоднему вечеру ничего не готово, но я ищу человека, который должен дать мне личное задание.

– Ты его уже нашла, – подтвердил Артём – главный весельчак института. Ты не представляешь, как ты меня обяжешь, если возьмёшь часть функций по выдуванию синих, именно синих шариков. Мой мозг освободиться и там зароятся невероятное количество потрясающих шуток, которыми я вас сегодня одарю. Он сделал смешное и элегантное па ногой.

– Синие почти все, – я с ужасом представила, что обаятельный парень, заставит меня дать слово, а чувство долго – самое главное мое качество.

К счастью, где-то откопали предмет, который с трудом и кряхтением, но все же, надувал шарики быстрее меня.

– Главное, чтобы он не взорвался, – закуривая и легко выдыхая дым в сторону аппарата, предупредил Артём.

– Очень «остроумно», – но самой мне было смешно. С минуты как я познакомилась с Артёмом, мне все время было трудно, но смешно. Он превращал мою жизнь в вечный карнавал. Я прожила с ним жизнь, широко открыв рот от удивления. У него так необычно, неадекватно складывалось в голове отношения к событиям, которые казались такими понятными. Но это нам – простым смертным, а он был талант. Его ироническое и сентиментальное отношение к жизни поражало окружающих. Они не всегда понимали его язвительный способ общения. Ясно было одно – он был признан художественным лидером нашего поколения.

Почему сейчас, когда я иду на встречу со следователем, мне хочется рассказывать ему ни о мёртвом теле одной из наших подруг и исчезновении другой. Если это конечно так. Похоже, что исчезли обе. Мне было бы очень приятно ему поведать о том, как мы дружили. Как две компании, Сенечкина с рыбками и нашего театрального института, постепенно слилась и перемешалась. Мир, вокруг нас вмешивался в нашу жизнь только опосредованно. Мы создали собственную башню и радовались от того, что нас, никто не пытается заставить ходить строем, с красным флагом, читать речёвки, и я надеюсь, стучать друг на друга. Такое могло быть только в бурные 90-е годы.

Мы взяли власть в свои руки и теперь свободны, делать, что угодно и как угодно. Мы считали, что нам страшно повезло. Мы были уже достаточно взрослыми, но ещё молоды и нам хватало сил начать всё сначала.

Вот такие восторженные мысли, посещали меня, в то время как я шла на встречу с милейшим Филиппом Сергеевичем.

Надо отдать ему должное, он не стал вызывать меня повесткой в прокуратуру, Я предложила встретиться в кафе на Цветном бульваре, которое вся наша компания любила. И, если кому-то нужно было срочно повстречаться, то шли туда и обязательно находили кого-нибудь из друзей, которые в позах абсолютно свободных людей сидели и доказывали, что их представление о новой желанной жизни вернее и быстрее найдет отклик в стране. Так как кафе находилось напротив нашего двора, то часто громкие переговоры, шокирующие окружающих, заканчивались у нас дома. Артём обожал гостей, особенно если у него получалось то, что он задумал. Рассказчик он был неповторимый. Никто и не пытался с ним соревноваться. Он строил новый театр, и я ему в этом помогала. Путь был несладкий, но никто не обещал, что будет легко. Артём, в отличие от многих понимал, что Карл Маркс был прав: «Свобода – это осознанная необходимость».

Ответственность за других людей, которых он позвал за собой – главное его качество и дать им то, что он им обещал – второе главное качество.

Ну что я все время думаю об умершем в молодом возрасте муже, а не о сегодняшнем дне, который всей нашей компании может обойтись недешево.

Наверное, хочется, прежде чем окунуться в очередные неприятности и опасности, вспомнить лучшее. Артём дал – всё, о чём может пожелать женщина моего типа – двадцать лет взлёта. Правда, удар после всего был ужасен. Но сейчас, когда прошло уже несколько лет, тепло его большого тела потерялось, остался только восторг перед его умом и мудростью и желанию всё время обратиться к нему за советом.