Экстрасенсиха

– Нечем. Надо к Тиму за дозой гнать.

– Не надо, у меня есть.

– Так чё молчал? Давай!

– Держи. У меня этого добра пока хватает.

– А ты будешь?

– Спрашиваешь! Ясен хрен, закинусь.

Вот тебе и иностранная разведка. Наркоши. Золотая молодежь. Но какие твари! И главное, хоть и наркоши, а в логике им не откажешь. Я действительно по всем раскладам для них лишний. Это тем же америкосам важнее получить в долговременное пользование автора изобретения, а этим отморозкам достаточно иметь лишь его аппарат. Естественно, в рабочем состоянии. Только поэтому я здесь и все еще живой. Ну, суки, держитесь. Вы еще не знаете, с кем связались. Посмотрим, кто из нас грамотней сыграет. Так, глазки не открываем до последнего. Я ничего не видел и не слышал.

– Ну чё, полегчало?

– Отпускает. Да, как ты его хочешь уломать?

– План у меня гениальный. Он ведь меня не видел.

– И?

– И мы теперь с тобой ученые! Младшие научные сотрудники. Нет, ты младший, я старший.

– Гы-ы-ы…

Еще лучше. Ребята вконец обдолбались. Шансы растут.

– Ты, главное, поддакивай и восторженно на него пялься. Непризнанные гении падки на лесть. На этом и сыграем.

Наркоманы довольно бесцеремонно подняли меня с пола и усадили на стул. Я сделал вид, что это привело меня в чувство, тряхнул головой и начал открывать глаза. На столе передо мной был разложен слегка покореженный аппарат для телепорта, уже подключенный к аккумулятору, и паспорт, по виду обложки – мой, а с другой стороны стола пристраивали седалища на стулья мои будущие жертвы.

– Семен Васильевич! – радостно воскликнул Жека. Судя по голосу, именно этот недоносок огрел меня недавно по затылку. – Это просто гениально!

– Да! – подтвердил Арнольд, глаза которого стремительно стекленели. Похоже, закинулся он неслабо.

– Мы с коллегой поняли, что это телепорт.

– Да! – опять брякнул Арнольд, старательно кося под отца русской демократии.

– Телепорт, – просипел я, делая вид, что еще ничего не соображаю, и начал озираться.

Гараж. Похоже, подземный, глухой. Двери заперты. Размеры довольно приличные, но если переключить настройки на предел, то кубатуры должно хватить. Поставить на предел…

– Гениально! – опять восхитился Жека, стремясь закрепить успех, пока я окончательно не очухался. – Только вот он почему-то не работает. Сломался, наверное. Починить сможете?

Господи, два дебила. И это их гениальный план. Очень хотелось пощупать рукой затылок, проверить, всю мне черепушку разнесли или нет, но я сдержал порыв. Сейчас на этом лучше внимания не заострять. Если задуманное удастся, то мне все равно хана, так что на состояние затылка уже чихать, а вот шанс утащить за собой на тот свет этих недоносков упускать нельзя. Так что будем подыгрывать придуркам. Старательно подыгрывать.

– Почему не работает? Работает. Экранная решетка с антенной только слегка погнулась. – Я наклонился вперед, не спеша устранил дефекты конструкции, взял в руки пульт, лежащий тут же на столе, и так же не спеша начал вгонять в блок новые параметры.

– А теперь он заработает? – жадно подался вперед Жека.

– Как только я с него блокировку сниму. Да, и вам желательно отойти от прибора подальше. Вон к той стене.

– Зачем?

– Прибор настроен на меня, – продолжая щелкать по клавиатуре, сказал я. – Ваши ауры мешают.

– Ага… да… мы сейчас…

Жека сдернул со стула окончательно окосевшего Арнольда и чуть не волоком оттащил его к дальней стене гаража.

– А знаешь, Жека, почему моя фамилия Кремень? – спросил я, вгоняя в блок последний параметр.

– Нет… – насторожился «старший научный сотрудник», пытаясь сквозь наркотический дурман что-то сообразить.

– Потому что в нашем роду никто никогда ни перед кем не прогибался.

– И что? – продолжал тупить Жека.

– То, что и я не буду. Так что аллах акбар!

Я мило улыбнулся и нажал пусковую кнопку.

2

Все-таки инстинкт самосохранения великая штука. Что уж меня заставило рвануть в сторону – не знаю, но рухнувшая сверху потолочная балка не успела меня зацепить, и я кубарем скатился на землю, напоследок крепко приложившись многострадальной головой о бетонный пол остатков гаража.

– Ну ни хрена себе… живой! – немного истерически хихикнул я, поднимаясь на ноги и едва успевая подхватить сползающие с задницы штаны. – Куда удираете? Лопнули, что ли?

Ощупал брюки. Почти целы. Только левая штанина внизу порвана. А почему мои штанишки стали как минимум на три размера больше? Наркоши заменили, пока я был в отрубе? Зачем? Ладно, с этим позже разберемся. Пошарил по карманам. Они были пусты. Черт! Ни денег, ни мобильника. Ладно, доберусь до цивилизации, один звонок, и Лешка меня заберет. И обкостерит за то, что на старости лет болтаюсь в одиночку хрен знает где, ища приключений на свою пятую точку. Хороший у меня сын. Только ворчливый очень. Не, лучше внучке позвоню. Она не такая сварливая и папе не сдаст. Она вообще у меня большая умница.

Начал накрапывать дождь. Я поднял голову. Небо было затянуто серой пеленой облаков, изредка озаряемых грозовыми всполохами и отдаленными раскатами грома. Ну-с, и куда же меня занесло?

Я осмотрелся. А занесло меня, похоже, на пустырь. Пустырь, окруженный тополями, сквозь которые слева просматривалась жилая многоэтажка, а справа – массивное, идеально круглое сооружение из красного кирпича с длинным прямоугольным аппендиксом из серого бетона. Знаком с такими архитектурными шедеврами. Лешка свою машину в подобном хранит. Трехуровневый гараж. С третьей стороны наблюдалась железнодорожная насыпь, а с четвертой практически вплотную к пустырю примыкала обычная асфальтовая дорога, за которой виднелся длинный бетонный забор.

– Очень мило. Промзона. Надеюсь, я еще в Москве.

Глаза нащупали на земле кусок алюминиевой проволоки. Я тут же подвязал ею штаны, освободив, таким образом, руки, которые раньше эти штаны поддерживали. Подошел к остаткам гаража московских мажоров.

– Нда-с. Тут спасать нечего.

Сферу переноса я задал приличную. Аж на десять метров в диаметре не поскупился, и аккуратно вырезанный из гаража круг потолочной балки вдребезги разнес как стол, так и все, что на нем лежало, раскрошив то, что когда-то было его полом. Ну что ж, плакать не будем…

Безмолвный крик заставил меня встрепенуться. Именно безмолвный. Я его не слышал, но чувствовал. Гнев, боль, злость и отчаянная надежда, что хоть кто-нибудь придет на помощь, вынудили меня поднять с земли обломок шершавой, занозистой доски, проломиться сквозь кусты, окаймлявшие пустырь, и рвануть вперед. К счастью для моей старческой дыхалки, далеко бежать не пришлось. Буквально в двух шагах от гаража три не совсем трезвых отморозка заталкивали в «хаммер», рядом с которым валялась дамская сумочка, отчаянно рвущуюся из их рук девчонку. Кричать она не могла, так как один из подонков зажимал ей рукой рот. Он и стал моей первой жертвой. Вернее, уже третьей за этот дикий день. Как же я ненавижу этот тип людей. Наглых, развязных, считающих себя хозяевами жизни и живущих по принципу «все, что можно, куплю, а что нельзя, силой возьму. Потом все равно откуплюсь. Папа с мамой всегда найдут, кому на лапу дать». В глазах от бешенства аж начало темнеть.

– Получи, тварь!

Ребро доски с хрустом вошло в мясистую шею отморозка. Девчонка с визгом вывернулась из-под оседающего тела.

– Ах ты, су-у-ука.

Оставшиеся на ногах подонки резко отскочили, довольно грамотно обкладывая меня с двух сторон, и в руках у них появились пистолеты. Девчонка завизжала еще оглушительней, а я понял, что это конец. Догеройствовался несостоявшийся нобелевский лауреат. Лимит удачи на сегодня полностью исчерпан. От пули уже не увернешься. Законы инерции. Просто физически на это времени не хва…

Визг прекратился разом. Словно отрубило. Зависли в воздухе капельки дождя и фигуры отморозков, спускающие курки. Вот только пули, уже покинувшие стволы, не застыли. Они медленно, но верно летели прямо на меня. Рывок в сторону ничего не дал. Воздух словно превратился в вязкое стекло и держал меня мертвой хваткой. Я, напрягая все свои старческие мышцы, поджал под себя ноги, но добился лишь того, что завис в воздухе. Нет, законы гравитации никуда не делись. Даже в этой экстремальной ситуации мозг работал четко, и я прекрасно понимал, что каким-то образом сумел затормозить время. Мое бренное тело падало, но так медленно, что от пуль ему по-любому не уйти. Вот разве что…