Экстрасенсиха

– Вот интересно, – послышался сквозь стрекот машинки голос Вари из мастерской, – его жена в постели возбу́ждается или возбужда́ется?

– Чья жена?

– Диктора.

– Не проверял, но думаю, что первое. Подозреваю, что лизоблюдство у нас в стране передается воздушно-капельным путем. Один грамотей сверху ляпнул глупость, а чинуши рангом ниже тут же подхватили, и все уголовные и административные дела с тех про стали возбу́ждаться.

– И ведь до сих пор не нашлось никого, кто бы сказал: а король-то голый! – посетовала Варя.

– Может, и нашелся, но ему быстро рот заткнули. Это же САМ сказал. Как смеешь супротив САМОГО вякать? А может, тебе и политика партии не нравится?

– Ну а если мне не нравится? – фыркнула девчонка.

– Это сейчас она тебе может нравиться, может не нравиться, а в те времена, когда страна стала возбу́ждаться, а не возбужда́ться, политика партии нравилась всем, и это не обсуждалось!

Телефонный звонок прервал ниши лингвистические изыскания.

– Да? – схватила трубку Варя. – Ой… а я ему еще штаны не дошила… Ладно, бросаю. Тебе это как срочно нужно? Да-да, естественно, что не тебе, а ему. Так как срочно? Полчаса? Ну ты даешь! Конечно, успею!

Бросив трубку на аппарат, девчонка ринулась в мастерскую.

– Меня не отвлекать и быть в шаговой доступности. Через полчаса твоя фотка должна быть у дяди, а ты до сих пор голым пузом сверкаешь. Черт, надо было с рубашки начинать, но кто же знал?

Девчонка ринулась кроить мне рубашку, а я, глядя на ее стремительную ладную фигурку, чуть не застонал от вожделения. Блин, такое ощущение, что не в юношеский, а в подростковый возраст вернулся! Так, эту проблему надо решать. Срочно решать, пока не чокнулся, и для решения проблемы мне нужна ручка и бумага.

Я покосился на Варин ноутбук. Отключить, что ли, его от Интернета? Нет, бессмысленно. Все равно я не умею думать, пялясь на экран монитора. Бзик у меня такой. Помнится, по телику откровения какого-то писателя показывали. Так он мог творить свои шедевры только под стук допотопной печатной машинки марки «Ундервуд». Я почти такой же псих. Чтоб глобально мыслить, мне требуется ручка и чистый лист бумаги, который я могу заполнить формулами. Надо понять, что со мной произошло в тот нулевой отрезок времени, пока я перемещался из столицы нашей родины в Осоченск. Ждать мне обратку или нет? А если ждать, то как, когда и с какой скоростью?

Я сунул нос в мастерскую.

– Варя, а у тебя есть…

– Брысь отсюда! – рыкнула девчонка.

У-у какая сердитая. Ладно, попробуем решить научную проблему ненаучным способом. Я прошел в ванную и начал изучать свой фейс, стремясь запомнить каждую складку, каждую морщинку на лице. Запоминать было нетрудно, так как морщинок на нем не наблюдалось. О! Идея! Волосы. Их рост или, наоборот, убыль дадут информацию о том, в какую сторону и с какой скоростью бежит мое биологическое время! Но это слишком долго ждать, хотя… Я провел рукой по подбородку. Есть щетина! Маленькая, но уже слегка покалывает ладонь. А вчера с утра я тщательно побрился! Это уже плюс. Значит, мое биологическое время течет в нужном направлении. Однако будет ли процесс стабилен или в любой момент рванет в атаку, как сорвавшийся с цепи матерый пес? Нет, на самотек этот процесс пускать нельзя. Нужно знать все точно. Может, по комнатам пошарить? Ага, как мелкий воришка. Черт! И болтаться тут без дела целых полчаса невмоготу. А что, если… Какого черта? С моими новыми способностями сидеть тут как тот самый пес на привязи? Да я как молния по городу промчусь. Никто и глазом моргнуть не успеет. Заодно с местными достопримечательностями познакомлюсь и все, что надо для научной деятельности, найду. Ух ты! Ай да я! Какую научную базу подвел под желание нырнуть в постель к понравившейся девчонке, так, чтоб совесть даже вякнуть не могла. Ну что ж, за дело!

Я остановил время, включил форсаж и… лишь оказавшись возле двери, понял, что на мне чего-то не хватает. Опустил глаза, тихо охнул и резко развернулся. В воздухе в центре гостиной сиротливо висела задняя половина только что сшитых Варькой шорт в окружении дисперсной пыли, когда-то бывшей их передней половиной.

– Твою мать! – рванул я в ванную, с расстройства не заметив, как на чистом автомате отпустил время, а когда вернулся в комнату в набедренной повязке, сооруженной из банного полотенца, там уже была Варвара с остатками моих шорт в руках.

– И как это прикажешь понимать? – грозно спросила она.

– Как очень неприятный для нас обоих факт, – честно признался я. – Только что выяснилось, что суперменствовать я могу лишь в костюме Адама.

– Ну, для тебя факт неприятный, принимаю. А чем он неприятен для меня?

– Так обшивать-то супермена кто будет? Разумеется, его личная портниха.

– Ах ты зараза!

И личная портниха ринулась в атаку, норовя огреть супергероя тем, что осталось от его шикарных шорт. Знал бы, что так тяжело удирать, одновременно поддерживая то, что в данный момент заменяло мне трусы, ни за что бы не стал дразнить эту маленькую фурию, а замораживать время я уже боялся…

8

За три дня отсидки, как говорил я, или залегания на матрасах, как говорила Варька, страстная поклонница криминального чтива, мы с ней успели раз двадцать поругаться, раз двадцать помириться и в промежутках между этими важными событиями сделать целую кучу дел. Варька обшила меня с головы до ног, рассказала все про себя, про своих друзей и подруг и даже написала два портрета с моей персоны. Один, написанный Варькой после очередного примирения, достоин Третьяковки или Лувра, я на нем такой красавчик, что, был бы бабой, точно бы в себя влюбился, а перед портретом, что писался после ссоры, только стоять, скорбно склонив голову, и думать: «Ну прямо как живой. Покойся с миром, с-с-сволочь!» В отместку я тоже попытался написать ее портрет, над которым она долго хохотала, потому что моих талантов в этой области хватило только на «клякса, клякса, запятая, минус – рожица кривая». Помимо этого шедевра, в промежутках между ссорами (причина та же: «колись, зараза, из какой галактики к нам прибыл?») с последующим примирением я исписал две общие тетради головоломными формулами, атакуя свою главную проблему со всех сторон. Но, с какой бы стороны ни шел на штурм, натыкался на одну и ту же константу, имя которой – фактор временной неопределенности. Однажды был пойман Варькой за этим занятием, но на радостный вопль «начинаешь процедуру передачи знаний внеземных цивилизаций? Дай посмотреть!» ответил категорическим отказом и требованием не совать свой нос в чужой вопрос. А когда тетрадки кончились, я со злости подверг их экзекуции, распылив на атомы ладонью. При этом даже рукав рубашки не закатывал. Распылить его на атомы, как перед этим шорты, я уже не боялся, так как после угрозы Варьки прибить одного недоделанного Бэтмена за порчу ее имущества, в перечень которого, как я подозреваю, входит не только сшитая на меня одежда, но и то, что находится под ней, то есть я родной, проблему эту поспешил решить. Проанализировав свои действия во время экспериментов, я понял, почему в первый раз мои шорты уцелели, а когда попытался вырваться на волю – нет, сделал выводы и теперь мог спокойно замораживать время и превращаться в вихрь, не нанося ущерба Варькиному имуществу. Секрет был прост: надо всего-навсего мысленно представить себе, что ты находишься в глухом скафандре, защищающем от внешней среды как тебя, так и твою одежду. И скафандр этот – тонкая воздушная прослойка, которую не затрагивает процесс переноса материи за спину во время перемещения. Тут главное не терять контроль, иначе оконфузишься в любой момент. На этом период активной деятельности закончился, и мы начали откровенно скучать. Этому способствовало то, что к вечеру второго дня накрылся телевизор либо антенна. Телевизор я без специальных инструментов протестировать не мог, а чтобы проверить антенну, требовалось выйти наружу. Я предпринял было такую попытку, но был пойман Варькой и с огромным удовольствием ею же побит. Не больно. Это ненадолго нас развлекло, а потом опять навалилась скука. К скуке и моральным мукам (я все про тот гормон проклятый!) прибавились и муки физические – в холодильнике закончились продукты. Затаривалась моя портниха в расчете только на свою персону и на еще одного проглота (у меня, как и у нее, очень хороший аппетит) не рассчитывала. Короче, к исходу третьего дня затворничества нам уже конкретно хотелось жрать, мы мрачно дули пустой чай, а Варькин дядя Саша все не шел. И вот на четвертый день, когда мы от безделья и голодухи стали просто сатанеть, он наконец явился.