Золотая удавка

– Но ведь помолвку расторг он, а не Евгения.

– Да, он.

– Почему?

– Это никому, кроме самого Марка, и, возможно, Жени не было известно.

– Может она призналась ему, что любит другого?

– Не знаю…

– Что думала делать Евгения, если бы Репьев не расторг помолвку?

– Не знаю, – снова сказала Артамонова.

– Она вышла бы за него замуж?

– Сомневаюсь…

– Вы можете дать нам адреса ее подруг и их телефоны?

Вера задумалась, кусая губы, но уже через минуту согласно кивнула, добавив:

– Вы ведь их все равно установите.

– Конечно, – подтвердил следователь, – но, во‐первых, это займет определенное время.

– А во‐вторых, я утрачу ваше доверие, – кисло улыбнулась Артамонова.

– Да, в какой-то мере.

– Записывайте.

Она продиктовала номера трех девушек – Риты Зазулиной, Кати Мишлевской и Лены Кокориной.

– А против общения с подругами Бельтюков ничего не имел?

– Нет, – улыбнулась Вера, – они девочки из так называемых приличных семей.

– Дочери врачей, учителей, инженеров, артистов, ученых? – не удержавшись, съязвил Наполеонов.

– Ну что вы! Скажете тоже! – рассмеялась Вера. – Нашли элиту! Нет. Рита – дочь Александра Степановича Зазулина – линия косметических товаров «Калинка», Катин отец Харитон Константинович Мишлевский владеет тремя салонами красоты «Глаз не оторвать», папа Лены Михаил Глебович Кокорин – владелец сети мясных магазинов «Му и компания».

Наполеонов задумчиво склонил голову.

– Что-то не так? – насторожилась Вера.

– Все не так, – ответил он.

– Но я…

– Дело не в вас, извините, я о своем.

Позднее, когда Артамонова вышла из малой гостиной миллиардера Бельтюкова, он спросил свою подругу детства:

– Слава, как же мы докатились до такого, что нашей элитой стали владельцы лавок и салонов?

– Думаю, что катиться на самом деле мы начали давно, – проговорила Мирослава задумчиво.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Помнишь, когда мы были маленькими, то не раз слушали миниатюру «Дефицит» в исполнении Аркадия Исааковича Райкина, там есть такие слова: «Уважаемые люди сидят: завсклад сидит, директор магазина сидит, сзади товаровед сидит… Завсклад идет – мы его не замечаем. Директор магазина – мы на него плюем! Товаровед обувного отдела – как простой инженер! Это хорошо?»

– Но ведь дефицита давно нет! – горячо возразил он.

– А уважаемые люди все те же, – невесело усмехнулась Мирослава.

– Черт бы все это побрал! – выругался Наполеонов.

В его кармане зазвонил сотовый.

Следователь, не глядя на то, кто ему звонит, проговорил:

– Абонент занят, подиньдинькайте позже.

Тем временем дверь приоткрылась, и в нее заглянул Мирон Ильич Порошенков.

– Можно? – спросил он слегка надтреснутым голосом.

– Да, заходите, Мирон Ильич, присаживайтесь.

Порошенков сел напротив следователя, тяжело вздохнул и сложил руки на коленях.

– Изложите нам, пожалуйста, подробно события того дня, когда убили Евгению Бельтюкову.

Мирон снова вздохнул, облизал пересохшие губы и повел рассказ бесцветным голосом.

Все, что он говорил, полностью совпадало с рассказами Филиппа Яковлевича и супругов Артамоновых.

– Гуляя в саду, вы никого не встретили? – спросила Мирослава.

Мирон повернул голову в ее сторону и ответил:

– Встретил Инну Нерадько.

– Вы разговаривали с ней?

– Так, обменялись парой фраз, – ответил он.

– Скажите, а как Инна относилась к Евгении?

– Нормально. А почему вы спрашиваете? – насторожился он.

– Может быть, между девушками пробежала черная кошка? – спросил Наполеонов, игнорируя вопрос Порошенкова.

– Никто между ними не пробегал, – почему-то занервничал Мирон.

– То есть они не ссорились?

– Как вы себе это представляете?! – голос Порошенкова перестал быть бесцветным.

– Обычно, – улыбнулся следователь, – девушки время от времени имеют привычку ссориться…

– Может быть, – набычился Мирон, – если они на равных. Но не в том случае, когда одна из них – дочь хозяина, а другая – дочь его служащей.

– Понятно. А какие отношения были у вас с Евгенией?

– Обычные, родственные.

– Вы не ссорились?

– Разве только в детстве, – неожиданно улыбнулся он.

– А потом?

– Что потом? – искренне удивился Мирон.

– Повзрослев, вы ссориться перестали?

– Что нам делить-то?

– Наследство.

– Чье наследство? – не понял Порошенков или, как предполагали Наполеонов и Мирослава, сделал вид, что не понял.

– Наследство вашего дяди, – спокойно пояснил следователь.

– Какое я имею к нему отношение?

– Теперь – прямое, – заметил Наполеонов.

– Что вы хотите этим сказать? – напрягся Мирон.

– Теперь, когда вашей сестры нет, а дядя на ладан дышит…

– На какой еще ладан?

– Это в переносном смысле, – по-прежнему спокойно продолжил следователь, – наследство переходит к вам.

– Что значит переходит? Дядя еще жив! Потом, есть Филипп Яковлевич, Вася, Вера.

– Ну, предположим, ваш отчим и его жена никак не могут рассчитывать на наследство. Филипп Яковлевич сам немолод, и наследников у него нет.

– Я одного не пойму: к чему вы клоните?!

– К тому, что вы заинтересованы в смерти своей сестры и дяди.

– Бред! Я все время был на глазах сразу у нескольких человек. Они могут это подтвердить.

– Могут, – согласился Наполеонов.

– Чего же вы тогда хотите от меня?!

– Ничего. Мы просто ищем убийцу вашей сестры. Вы что-то имеете против этого?

– Нет, конечно! Просто вы как-то странно ищете.

– Ну, так помогите нам.

– Как?!

– Вы сами кого-то подозреваете?

– Нет… Если только Адама.

– Кто это? – сделал вид, что ничего не знает, Наполеонов.

– Отставной козы барабанщик! – выпалил Порошенков.

– В смысле?

– Бывший любовник Жени.

– Почему же они расстались?

– Мордой Адам не вышел, а туда же, со свиным рылом – в калашный ряд.

– Вы что-то загадками говорите…

– Да какие уж тут загадки? Адам Верещак, жалкий циркач, возомнил, что сможет стать зятем самого Бельтюкова.

– А почему бы, собственно, нет? – невинно поинтересовалась Мирослава.

– Потому, что у него в кармане мышь на аркане!

– Бельтюков хотел выдать дочь за денежный мешок?

– Не то чтобы за мешок, но и не за нищего.

– Репьев Марк Анатольевич был подходящей парой?

– Ну, – хмыкнул Мирон.

– А Евгении Марк нравился?

– Она его терпеть не могла.

– Но была согласна на брак?

– А куда ей деваться?

– Она могла выйти за любимого…

– Это только в народном фольклоре с любимым рай в шалаше.

– А в жизни?

– В жизни на то, чтобы комфортно жить, нужны деньги.

– У Адама их не было?

– Совершенно верно, – ухмыльнулся Порошенков.

– Скажите, какие у вас были отношения с Инной Нерадько? – неожиданно спросила Мирослава.

– Что вы имеете в виду? – подскочил в кресле Мирон.

– Только то, что спросила.

– Нормальные у нас были отношения.

– Она вам нравилась?

– У меня есть невеста.

– Да, конечно, Инна же не подходит вам по статусу?

– Я вообще не понимаю, при чем здесь Инна? И какое отношение она имеет к нашей семье? И к убийству Жени?

– Возможно, никакого.

– Вот именно! Зато Адам вполне мог забраться в комнату Жени и убить ее.

– Почему вы так думаете?

– Потому что он – циркач и раньше уже не раз забирался к ней этим путем.

– Какой у него мог быть мотив?

– Банальная месть!

– После того как Марк разорвал помолвку с Евгенией?

– Он мог этого не знать…

– А разве об этом не писали газеты?

– Читаете светские хроники? – усмехнулся Мирон.

Наполеонов покачал головой:

– Я – нет, но Адам скорее всего следил за развитием брачных дел любимой женщины.

– Не знаю я, следил он или нет, но, кроме него, разделаться с Евгенией больше было некому.