О3

— Это — его настоящий голос, — отметил Лесоруб и показал, куда нужно поворачивать. — Я его помню, но так смутно, словно последний раз слышал тысячу лет назад.

— И эту парализованную мерзавку, и чокнутую дуру со стеклянной башкой, и серую хвостатую мерзость, и железного дебила… Всех! — внезапно он вновь перешёл на визг, в котором терялись отдельные слова. Лишь чуть позже выяснилось, что финальная речь сей тирады адресовалась исключительно мне. — Рыжая сука! Я своими руками вырву твоё чёрное сердце! Засуну в банку и буду любоваться, вспоминая, как разорвал тебя на куски!

— В любовницы уже не берёшь? — весело откликнулась я.

В принципе я не надеялась, что наш «великий и ужасный» соблаговолит ответить «рыжей суке», но ответ пришёл.

— Держать в постели змею подколодную? — он нервно хихикнул. — Не знаю, что за чёртовы блоки стоят в твоей гнилой башке, но давать тебе ещё один шанс не собираюсь.

Этот дурак гадал, что за блоки стоят у меня в голове? Ему, идиоту, и не снилось, что моими путеводными звёздами станут любовь и воспоминания об умерших близких.

— Ума не приложу, — бормотал Чародей. Скорее всего, сейчас он разговаривал сам с собой. — Каких-то несколько дней и рыжая тварь умудрилась заполучить их всех… Давала им всем, что ли? А если и давала, у неё там золотом намазано или как?

— Ты — дурак. — подал голос Лес, с лица которого не сходила странная улыбка. — Элли — наш друг и ради нас, любого из нас, пойдёт на смерть. А ты — просто конченая тварь, которая прячется в норе и трясётся за свою шкуру. Такие, как ты, всегда кончают одинаково.

— Посмотрим, — Чародей грязно выругался и связь прервалась.

— Лес, — он остановился, и я взяла его за руку. — Спасибо.

— Тебе спасибо, — он осторожно сжал металлические пальцы. — За то, что позволила стать самим собой. Ты — самая лучшая женщина в мире. Ну…

— Понимаю, — я улыбнулась. — Почти самая лучшая. Только Страшу такое не говори.

Переход во внутренний двор оказался большой прозрачной трубой, за стенами которой находилось что-то типа тропического сада. Экзотический растения с огромными листьями, свисающие спирали лиан и множество ярко окрашенных птиц. Настоящая идиллия, если не обращать внимание на труп охранника, лежащий посреди прохода. Два пулевых в спину. Очевидно тащили свои, пока концы не отдал. Самое интересное, что у этого таки заработала система маскировки, так что на полу виднелась лишь голова да два красных пятна.

— Там, в конце, будет что-то типа небольшого вестибюля, — пояснил Лесоруб и проверил оружие. — С будкой охраны и мощной дверью. Если наши не справятся, только лоб зря расшибём.

— Справятся, — уверенно возразила я. Ну, почти уверенно.

Как выяснилось, впереди нас ожидала не только дверь, но и остатки выживших охранников. Стоило приблизиться и они начали стрелять. Впрочем, стреляли явно наугад и совершенно беспорядочно. Пули расколотили стеклянную стену и стал слышен дикий ор испуганных птиц. Мы же спрятались за стеной у входа и терпеливо ожидали, пока прекратится свинцовый дождь.

Дождались. Я осторожно выглянула из-за поворота. Смешно, перед засранцами захлопнули дверку и не торопились открывать. А учитывая, что спрятаться тут особо негде…

— Эй, придурки! — крикнула я и Лесоруб удивлённо уставился на меня. — В живых остаться хотите? Ваш-то хозяин на вас, по ходу, забил.

— Ты что задумала? — спросил товарищ, понизив голос, но я только отмахнулась, прислушиваясь.

За углом принялись бубнить. Кто-то ругался, точно маленький ребёнок — ну, совершенно неприличными словами. Кто-то тонко взвизгивал.

— Что ты предлагаешь? — наконец-то послышался чей-то дрожащий голос.

— Бросайте оружие и валите отсюда, — Лес сделал большой глаз и покачал головой. — Клянусь, если не станете гнать волну, то больше никого не трону. Мы тут не по вашу душу.

И вновь торопливый шепоток, повизгивание и ругательства. Кто-то злобно шипел, что он не станет ложиться под бабу, кто-то бормотал о каких-то деньгах, а кто-то визжал, что хочет жить. Очень, кстати, разумная мысль. Хорошенько подумав эдакое, можно даже забить на деньги и лечь под бабу. Честно, честно.

— Какие гарантии? — тот же голос.

— Да никаких! — я рассмеялась. — Просто бросайте пушки и валите нахрен. Могу дать гарантии, что больше таких предложений не будет. До трёх считать или не станем играть в детский сад?

Играть не стали. Послышалось бряканье падающих Вумпов и матерный шепоток. Потом из-за поворота показалась совершенно серая физиономия, покрытая огромными каплями пота. Охранник зачаровано уставился на оружие в моих руках, а я качнула стволом: вали, мол. Мужчина с поднятыми руками пропятился мимо, а потом повернулся и показал, как быстро он может бегать. Тотчас появились ещё двое, такие же испуганные. Бегали они все гораздо лучше, чем сражались. Последние тащили на плечах раненого товарища, который непрерывно ругался и обещал: «вернуться и всем показать».

Лес сказал оставаться на месте и осторожно вошёл в освобождённую комнату. Потом подал знак, и я последовала за товарищем. Он показал на дверь. Ну да, такую махину и взрывчаткой не взять! Я подошла и стукнула кулаком по синей плите. Тотчас глухо заурчал механизм, мигнула лампа под потолком, и плита поползла в сторону. Лес изумлённо уставился на меня.

— Как?!

— Магия, — я подмигнула ему и подняла с пола Вумп. — Учись, студент.

Он оторопело переводил взгляд с меня на дверь и вдруг до него дошло. Чёрт, мой товарищ опять улыбнулся! Отмечу это в своём ежедневнике.

За отъехавшей плитой оказался ещё один коридор. В этот раз, абсолютно белый и абсолютно пустой. Странно, на месте хозяина я бы пригнала сюда ещё сотню-другую охранников. Впрочем, возможно нас ожидал зловещий-презловещий сюрприз.

— Я вперёд, — пояснил Лес. — Проверю перекрёсток и дам сигнал. На всякий случай; поворот налево ведёт к лабораториям, направо — к жилым помещениям.

— Угу, — кивнула я. — Сам потом покажешь.

Пока великан крался вперёд, я на всякий случай зашла внутрь. Мало ли, сработает какая-нибудь тревога и друг окажется в одиночестве.

Когда Лес дошёл до середины прохода, то остановился и наклонил голову, точно прислушивался. Что такое? Я сделал шаг вперёд и тоже услышал звук торопливых шагов. Словно, невидимая отсюда, к нам спешила женщина. Определённо женские шаги. Неужели…

Лес шагал, точно пьяный: пошатываясь и опустив оружие. Я хотела окрикнуть его, призвать не терять осторожности, но тут увидела её… Она выбежала из-за поворота и замерла, рассматривая тяжело идущего здоровяка. Прижала руки к груди и даже открыла рот. Та самая, с фотки.

— Спокойно, сука! — в затылок упёрлось что-то твёрдое. — Стой молча и не шевелись.

— Смотри и наслаждайся, — хихикнули, с другой стороны. — Хозяин сказал, что ты обязательно должна это увидеть.

— Кстати, чтоб ты знала, — засмеялся первый, — меня зовут Димон.

— А меня — Жора. Да ты смотри!

Я покосилась направо, потом — налево. В стенах коридора открылись две потайные двери, откуда, собственно и вылези эти двое бородатые ушлёпки. На смуглых лицах — широкие ухмылки. Да чему они так радуются?

Лес отбросил оружие и подбежав к девушке, взял её на руки. Поднял и покрутил вокруг себя. Я видела, как человеческая часть лица товарища светится от счастья. А вот у девушки… Маска изумления сползла с её физиономии и теперь лицо казалось равнодушным и даже презрительным, словно у исследователя противных червей.

В голову точно молотом ударило, когда я вспомнила предупреждение о том, что здесь возможно убедить кого угодно в чём угодно. Даже заставить убить собственную мать. У Чародея была целая прорва времени, чтобы очистить голову возлюбленной Леса и вложить туда нужные ему мысли. Например, заставить верить, будто бывший любимый — её злейший враг.

Я хотела закричать, предупредить и плевать, что меня пристрелят. Но опоздала. Рука девушки к опустилась на грудь Лесоруба и тот вдруг закачался, ноги подломились и гигант растянулся на полу. Девица подняла руку с батарейкой, показала мне и ухмыльнулась.