Корсы К.С.В.

– Если ты не робот! – радостно заявил Чак.

Услышав снова про научный термин, девочка закатила глаза и молча проследовала в дом, захватив при этом камень, завернутый аккуратно в платок.

Чак не стал издеваться над подругой, лишь на бегу чмокнул ту в щечку, давая тем самым понять, что он чтит ее мнение.

На самом же деле им обоим были невдомек те сложности бытия, которые они считали таковыми. А именно то, как можно жить без магии. Да и жизнь без свободы они считали гнусным существованием.

В отличие от подмагов, знания в Кассане получали в нескольких официальных школах Магического искусства, а не в специализированных учреждениях некоего господина. И будь рассказанная бабушкой Кэти легенда о подмагах не вымыслом летописцев, а реально существующей историей, то вряд ли бы обе стороны сосуществовали вместе. С юных лет кудесники и кудесницы Кассаны постигали для себя право выбора во всем: в образовании, в карьере и в увлечениях. Запреты, конечно же, были – в разумных пределах, но и те, казалось, никогда не помешали бы мирной жизни свободолюбцев. Потому что все вокруг было спокойно.

До того дня, как с Амандой Стоун случилось несчастье. Сегодня что-то изменилось. Необъяснимым образом жизнь на Лазурной улице стала другой. Кэти не знала наверняка – хуже или лучше. Было ясно одно – стало по-другому.

***

День похорон выдался таким же мрачным, как и само мероприятие. Все утро шел мелкий дождь, а к двенадцати по полудню ливануло от души. Складывалось впечатление, будто земля так иссохла от изнуряющей жары, что влага, накопившаяся в облаках, решила ведром опрокинуться на прохожих и посмеяться над своим проступком. Даже священник, читающий проповедь, казалось, просто открывал рот, – его слова заглушал шум дождя.

Народу было немного. Сверху их можно было счесть по черным зонтикам: человек десять, – самые близкие Аманде люди.

Кэти позвала Чака на похороны. Она не переносила такие мероприятия. Больше всего, правда, ее удручали предстоящие поминки. Этого она не понимала. «Как можно собираться на фуршет, пить алкоголь из праздничных бокалов; обсуждать покойного при людях, с которыми тот жил? Кощунство», – говорила она.

Чак стал ее опорой в этот день, с ним было легче.

– Смотри, – сказал он, устремив указательный палец в сторону дуба и одернув Кэти. – Это тот мужик в плаще. Смотри!

Кудесники с зонтиками машинально оглянулись на Чака, всем своим видом давая понять, что сейчас не лучший момент для воплей. Одна женщина прикрикнула, чтобы тот удалился с похорон. Кэти оглянулась в сторону дуба, но там никого не было.

– Тебе показалось! – шепнула она на ухо Чаку.

– Я что, по-твоему, идиот? Это был наверняка он!

– Посмотри внимательнее: здесь все в плащах. Тебе померещилось из-за ливня. Не пугай меня так!

Чак взглянул в сторону дуба, но там действительно никого не оказалось. А может, и минуту назад не было? Но он знал, что ничего не придумал. Ему не терпелось подойти поближе и все осмотреть. Оставив Кэти, он пошел к тому дереву, улавливая краем глаза подозрительные взгляды участников церемонии.

Щурясь из-под зонта, он так ничего и не увидел, кроме мокрой кучи листвы под тем самым дубом.

Развернувшись, он хотел было идти обратно, но наткнулся на сложенный в прямоугольник лист бумаги, еще не успевший промокнуть.

Оглядевшись, он развернул лист. Тот оказался порванным и скорее напоминал пергамент, потрепанный временем.

Посередине был график в виде полос, которые в свою очередь создавали несколько квадратов, иногда не завершенных.

Чак предположил, что рисунок напоминает ему лабиринт. Но для лабиринта схема оказалась бы проста, – слишком много выходов. Привлекало внимание и то, что на отчерченных полосах местами двигались зеленые шарики. Они, будто прилипшие к полоскам, пытались от них отлепиться, издавая еле слышный писк. Они не соединяли черточки, а как будто были нарисованы поверх. И больше ничего: ни цифры, ни буквы.

Свернув лист трижды, Чак положил его в карман и поспешил вернуться к Кэти.

– Пускай земля для нее будет пухом. Аминь, – закончил последнее напутствие священник, единственные, которые смогли расслышать все.

– Аминь, – повторили хором присутствующие.

Каждый кинул в могилу горсть земли, кто-то положил розу, кто-то – заранее написанное послание.

Джес была бледна, как привидение. За все время похорон она не проронила ни слова, ни слезинки. Что очень пугало Кэти. Боль, она считала, нельзя подавлять. И слезы порой являются единственным методом, способным лечить. Кэти даже пришлось провожать ее под руку до машины и как ребенка пристегивать.

– Зачем ты уходил? – с укоризной в голосе спросила Чака Кэти. – Мне так стало стыдно.

– Еще недавно у тебя горели глаза от восторга. Тебя впечатлил этот камень, можешь этого не скрывать, – подчеркнул Чак, садясь в машину за руль. – Я снова видел того человека, он был здесь – на кладбище! Он наверняка следил за нами, чтобы вернуть то, что потерял.

– По-моему, ты сейчас играешь в детектива, – причмокнула Кэти, и юноша почувствовал себя униженным.

Их разница в два года внешне не была заметна. Чак хоть и вымахал выше Кэти на пять сантиметров, щетиной природа его не наградила, а рыжевато-русые волосы, ежиком торчащие на голове, лишь прибавляли задорности, что присуще более юным подросткам. Светловолосая же Кэтрин в свои шестнадцать нарочито стремилась к взрослой жизни, пытаясь во всем превзойти своих сверстников.

Профессионально орудуя кончиками пальцев, она, угрюмо нахмурившись, произносила магические заклинания, пытаясь соответствовать лучшим молодым кудесницам.

Тем и понравилась Чаку на дружеской вечеринке, посвященной Рождеству. Тогда в Дортсе стояла настоящая зима. Редкому прохожему везло не поскользнуться на заветренном скользком тротуаре. Кэти не повезло. Не успев произнести заклинание левитации, которое помогло бы ей подняться в воздух, она не только потянула лодыжку, но и скатилась прямиком на Чака. Такое знакомство произвело на парня неизгладимое впечатление, и вот уже полгода они были не разлей вода. Что, конечно же, не мешало им спорить друг с другом. Вот и сейчас, посчитав неуместным разговор, не касающийся Аманды, Кэти скептически смотрела на Чака.

Конечно же, она не злилась на него. Ее и саму интересовали некоторые подробности произошедшего за последние два дня. Расскажи он ей о таинственном незнакомце при других обстоятельствах, она бы сама, затаив дыхание, побежала по его следам. Ей и самой не терпелось узнать, что за гипнотические камушки он прячет в своих карманах. И по правде говоря, если Чак не ошибся, и на кладбище присутствовал тот самый мужчина, то пора начать паниковать.

– Похоже, наш незнакомец тоже любит поиграть, – не обращая внимания на обиду, заверил Кэти Чак.

– Ты о чем?

– Правый карман. Достань оттуда, – не отрывая взгляд от дороги, указал Чак.

Кэти послушно вытащила кусок бумаги, найденный на кладбище, и развернула его.

– И что это? – непонимающе пробормотала она.

– Я нашел это рядом с тем дубом. Похоже на лабиринт.

– Чепуха какая-то! Просто ни о чем, – горячо сказала Кэти. – Какие-то черточки, кружочки…

– Вот именно! – отрезал Чак. – А теперь обрати внимание на бумагу. Тебе не кажется, что она не новая? Я бы сказал, что ей лет сто! Бумага вся пожелтевшая…

– Да, но… Чак, к чему ты ведешь?

– Я веду к тому, что эти два предмета, что я нашел в тех местах, где стоял тот мужчина, это подсказки! – пролепетал Чак.

– Подсказки?

Кэти казалось, что она сидит на уроке «очевидной геометрии», а учитель с энтузиазмом объясняет про очевидные свойства и признаки равнобедренного треугольника, при этом заявляя: ведь это элементарно!

Элементарным по его словам было то, что две стороны треугольника равны, потому что одна отражает другую. Это и являлось очевидным свойством.