Лунный курьер
(Книга забытой фантастики. Том II)

Я все-таки живу, ибо я слышу, вижу, чувствую прикосновение мягкого воздуха к моей коже, я мог бы даже говорить, если бы хотел… Я живу… живу… я бессмертен… На мою ногу села муха, я ощущаю ее…

Я нарочно притворяюсь мертвым, чтобы мне не испортили головы, проделывая с ней разные опыты. Врачи удовлетворяются моим туловищем и членами для изучения их. Голова моя помещена в музей.

Ночью я открываю глаза и смотрю. Я бы не хотел умереть.

Я не умру никогда, теперь я в этом уверен…

Я отлично знаю, что меня зовут доктором Георгом-Эмилем Арком…

Я живу в самом безмятежном счастье, как живут предметы, ненужные людям…

Ж. д'Амбалет

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВИДЕЛ БУДУЩЕЕ

Мой спутник остановился.

— Это здесь, — сказал он.

Сентябрьские сумерки быстро сгущались. Нас окружал влажный туман. За решеткой реденького сада я с трудом различал темную массу башни, окна которой были задернуты черными шторами.

Калитка пронзительно заскрипела. Мы вошли в сад, и мой спутник быстрыми шагами направился к башне. Только теперь я заметил, что то, что я принял за шторы, было в действительности блиндированными ставнями.

— Господи, какие предосторожности, — пробормотал я, не столько с целью получить ответ, сколько для того, чтобы услышать хоть свой собственный голос. Погода и вся обстановка, окружавшая меня, действовали на меня угнетающе.

Мой спутник ничего не ответил. Когда мы подошли к дверям башни, во мне поднялось непреодолимое желание крикнуть:

— Я ухожу!.. Я отказываюсь от опыта…

Но мне тут же стало стыдно своей слабости. И, к тому же, отступать было слишком поздно.

Мой спутник открыл дверь и пропустил меня вперед в темную комнату. Он взял меня за руку и повел по длинному, узкому коридору. У меня было впечатление, что мы постепенно опускаемся вниз, в подземелье. Это утомительное путешествие длилось минут десять. Внезапно мой спутник остановился и схватил меня за руку; в темноте раздалось металлическое щелканье, почва под моими ногами заколебалась, и я понял, что мы начинаем подыматься в лифте. Потом — снова остановка, снова ходьба по коридору, и, наконец, мы очутились в большой комнате, освещенной неверным светом умиравшего дня. Посреди помещения стояло кресло.

— Садитесь, — сказал лаконически мой спутник.

Машинально я уселся в кресло. Спустя несколько секунд послышался странный металлический шум, мерное дыхание поршня и, совершенно неожиданно для меня, мой лоб почувствовал холодное прикосновение стальной каски.

Я вздрогнул и пытался поднять руку к голове. Оказалось, что я неподвижно прикреплен к креслу. Повинуясь страху, — единственному чувству, которое во мне осталось живо, — я дико закричал:

— Прекратите эту комедию! Дайте свет! Развяжите меня, иначе…

Он по-прежнему ничего не ответил. Я сделал еще несколько попыток освободиться от уз, но металлические цепи врезались в тело, причиняя мне невыносимую боль. Я понял, что нахожусь всецело во власти этого человека, и проклял тот миг, когда согласился на его безумное предложение.

В течение шести месяцев я встречал его ежедневно в городском сквере, куда ходил подышать свежим воздухом после утомительного конторского дня. Это был худой человек с изможденным лицом аскета, на котором блестели два огромных светлых глаза. Их взгляд производил на меня неприятное впечатление, но, раз почувствовал его на себе, я никогда не мог уйти от его очарования.

Однажды я не застал незнакомца на его обычном месте. На следующий день он пришел и я рискнул спросить:

— Вы были вчера больны?

— Нет, — ответил он утомленным голосом. — Вчера я, наконец, приступил к большому опыту…

Я не отвечал, сообразив, что имею дело, по-видимому, с изобретателем-фанатиком. Но он неожиданно сказал:

— Я знал, что вы меня об этом опросите. Я видел ваш вопрос.

Я не удержался от изумленного возгласа:

— Вы «видели» мой вопрос?

— Совершенно верно. Я видел даже удивление, которое вызовут у вас мои слова.

Я решил, что он окончательно сошел с ума, и отодвинулся от него. Незнакомец заметил это движение и грустно улыбнулся:

— Не бойтесь, я в полном уме.

Я сделал руками неопределенный жест. Незнакомец сказал:

— Не угодно ли вам отправиться со мной на несколько минут ко мне?

— Пойти к вам? Зачем? Я спешу… У меня важное свидание.

— Я не знаю, имеете ли вы действительно свидание, но мне точно известно, что вы сегодня пойдете со мной.

— Это невозможно… К сожалению, я должен уйти.

Я поднялся со скамьи. На губах незнакомца заиграла улыбка, которой я никогда не забуду. Он тихо оказал:

— Зачем уходить, раз я видел, как вы со мной идете? Я говорю вам, что вы вернетесь.

Не попрощавшись с незнакомцем, который начинал меня раздражать и пугать, я вышел из сквера. Уличный шум вернул мне спокойствие и сознание реальности. Я прошел несколько шагов, не переставая думать о странных словах субъекта. Вдруг мне пришло в голову, что он меня уже где- то видел и что его загадочные фразы могут, таким образом, найти весьма простое объяснение. Я решил проверить свое предположение, повернул назад и спустя несколько минут очутился перед незнакомцем, сидевшим на скамейке в той же позе. При виде меня он не выразил никакого удивления. Я пробормотал смущенно:

— Я вернулся, чтобы..

Он меня прервал:

— Я знаю: вы вернулись, чтобы спросить меня, не встречал ли я вас где-нибудь раньше.

Пораженный этими словами, я спросил:

— Что же, вы предвидите будущее?

Незнакомец утвердительно кивнул головой.

— Вы прибегаете к гипнозу?

Он сделал презрительный жест:

— Гипноз — эмпирический метод. Кроме того, вы всегда зависите от субъекта. Гипноз редко дает хорошие результаты.

— Но, в таком случае, как вы поступаете?..

Незнакомец посмотрел на меня своими жуткими глазами и ничего не ответил. Весь мой страх и скептицизм рассеялись, как дым: во мне осталось лишь одно непреодолимое любопытство. Я спросил его почти робко:

— Не мог ли бы я присутствовать при ваших опытах?

Незнакомец поднялся со скамьи и сказал:

— Идите за мной!

Таким образом началась та цепь событий, которая привела меня, холодным сентябрьским вечером, в пустую комнату, на таинственное кресло…

Утомленный бесплодными попытками освободиться от цепей и наручников, прикреплявших меня к креслу, я затих. Незнакомец, все время стоявший в темном углу комнаты, сказал:

— Не двигайтесь больше! Смотрите прямо перед собой.

Я повиновался, стараясь проникнуть взором сквозь окружавшую меня темноту.

Внезапно в одном из углов комнаты появился слабый молочный свет. В трех метрах от меня двигалась какая-то смутная тень, как бы выделявшаяся на бледном экране. Невольно я стал искать источник этого света и обнаружил, что он исходит от меня. Это было холодное сияние, вроде того, которое испускают ртутные лампы.

Тень постепенно проявлялась, принимая определенные очертания. Именно «проявлялась», как изображение на фотографической пластинке, погруженной в химический раствор. И я увидел, что эта тень была моим собственным изображением.

Все предметы вокруг моего двойника стали принимать на экране ясный облик, и я узнал свою комнатку в Латинском квартале. Я (то есть, мое изображение на экране) ходил по комнате нервными шагами, как бы чего-то ожидая. Потом дверь в комнату отворилась, и сквозь нее просунулась рука с письмом.

Тут меня облил холодный пот. Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы сорваться с кресла, но узы по-прежнему держали меня крепко. Хриплым голосом я проговорил:

— Это письмо… Я его жду со дня на день…