Работа над ошибкой

Времянкин встретил сестру в прихожей. Она скинула сапоги и повесила пальто на плечики.

– Как собрание? – спросил Эмиль.

– Я умираю от голода. Давай сядем, и я все расскажу.

Алена пошла к себе, чтобы переодеться. Эмиль отправился на кухню, накрывать на стол. Он чувствовал себя обязанным сестре и хотел по мере сил облегчить ей жизнь. Эмиль заранее приготовил ужин. На этот раз он потчевал домочадцев куриным супом и тушеными овощами. Раньше Времянкину часто приходилось готовить еду для себя. В какой-то момент он научился делать ее съедобной. Так или иначе, сестра и племянник пока не жаловались на его стряпню.

Все трое уселись за столом. Алена попробовала суп.

– Ммм. Недурственно. Очень даже.

– Спасибо.

Эмиль улыбнулся. Родион, подперев голову рукой, склонился над тарелкой. Он бесцельно помешивал густой бульон ложкой.

– Родиону, похоже, не нравится, – заметил дядя.

– Думаю, дело совсем не в супе. Он просто знает, что предстоит серьезный разговор. Да, Родион? – обратилась Алена к сыну. – Получила сегодня выговор от Марины Геннадьевны, – пояснила она брату.

В тарелку Родиона капнула слеза. Он шмыгнул носом и вытер рукавом сопли.

– Зачем рукавом? Есть же салфетки.

Алена протянула сыну стопку бумажных платков.

– Не хочу я, – буркнул мальчик.

Кажется, это были его первые слова за весь вечер.

– А что случилось? – заинтересовался Эмиль.

– Курит наш спортсмен. Представляешь? – с улыбкой объявила Алена.

Родион вскочил из-за стола. Его глаза были полные слез.

– Ничего я не курю! Это другие ребята курили, я просто рядом стоял. А ты сразу меня подозреваешь, – выпалил он.

– Ой.

Алена едва сдерживала смех. Родион захныкал и убежал в свою комнату.

– Она видела, как он курит? – тихо спросил Эмиль.

– Она застукала их за школой. Когда подошла, эти дружно побросали окурки. Они валялись рядом и дымились. Не знаю, может, он и правда просто стоял там… Не суть. Он с этими оболтусами натворит дел, я чувствую. Надо запретить с ними общаться.

– Это те, которые перед школой торчат по утрам?

– Да, они.

Времянкин задумался о том, мог ли инцидент с курением повлиять на отношения Родиона с Вовой и Игорем. «Вряд ли. Это было бы странно. Возможно, произошло что-то еще, о чем учителя не знают», – думал он.

– Ой, тебя там нахваливали… Я аж выпрямилась, – сменила тему Алена. – Большую часть собрания говорили, какой ты интересный и замечательный. Даже среди родителей тебя обсуждают: «Что за парень? Откуда?» И это всего за три дня твоего пребывания в школе! Такой интерес. Я была поражена.

– Это я еще не начал играть. А про экзамены что-нибудь говорили?

– После собрания мне дали план аттестации. Помогли составить заявление на экстернат. В общем, двадцать шестого декабря у тебя экзаменационная комиссия. Можешь сдать программу начальной школы. Это четыре класса. Заниматься можно дома. Такие дела. Поздравляю.

Эмиль слез со стула, подошел к сестре, обнял ее и поцеловал.

– Ну ладно, ладно.

Алена рассмеялась.

– Спасибо тебе, сестренка!

– За что? Ты сам все сделал.

– Без тебя бы не справился.

– Ой, подхалим, – засмущалась она.

В этот момент в кухню вернулся Родион. Мальчик уже не плакал, но губы его слегка подергивались. Не говоря ни слова, он сел за стол.

– Успокоился? – строго спросила Алена.

– Пусть человек поест спокойно, – заступился за племянника Эмиль и вернулся на свое место.

– Разве я против? Пусть ест. Впереди выходные, успеем еще поговорить.

Родион, нахмурившись, жевал хлеб и заедал его супом. Эмиль и Алена перешли к овощам.

Ночью Времянкин долго не мог уснуть. Он вертелся в постели, представляя во всех подробностях, как будет играть на инструменте. Продумывая каждое движение, он исполнял в своем воображении произвольные музыкальные фрагменты, разгонял гаммы. Спустя пару часов мыслительных экспериментов Эмиль откинул одеяло и встал с дивана. Не включая свет, подошел к столу, положил кисти на скатерть и начал растягивать пальцы. В квартире было темно и тихо, слышалось лишь негромкое похрустывание суставов Эмиля.

Внезапно дверь в комнату отворилась. Безо всякого скрипа она качнула воздух и тихонько стукнулась об угол стола. В гостиную вошел Родион. Эмиль включил настольную лампу и испытал некоторое изумление, увидев племянника в трусах и в хоккейных крагах, с белой тарелкой в правой перчатке. Родион сделал крюк от двери к окну и оттуда к столу. Шлейфом за ним тянулось пуховое одеяло в белом пододеяльнике.

– Ты чего, Родион? – тихо удивился Эмиль.

Тот, щурясь, улыбнулся, сел за стол и положил перед собой тарелку.

– Ты спишь?

Эмиль заглянул племяннику в лицо. Тот снова улыбнулся, спокойно встал и, оставив тарелку на столе, ушел к себе. Времянкин постоял немного в недоумении, послушал квартиру. Все шорохи быстро прекратились. Донесся тихий храп Родиона.

– Так…

Эмиль выключил свет и продолжил разминать пальцы. Его суставы выдавали в ночи глухие парадидлы[1].

Утром, когда все в квартире еще спали, Времянкина разбудило назойливое громыхание, которое доносилось со стороны окна. Мальчик открыл глаза. За стеклом крупный ворон клацал когтями по жестяному карнизу. Эмиль медленно приподнялся на локти. В оконной раме рисовалась абсолютно монохромная картина без единого вкрапления цвета. Черная-пречерная птица на фоне белой пелены густого снегопада. Времянкин слез с дивана и подошел к окну. Птица пристально смотрела на мальчика, медленно покрываясь снежинками. «Вряд ли это тот же ворон, – подумал Эмиль. – Странно, разве птицы летают в снегопад?» Ворон вспорхнул и улетел в белизну.

Эмиль с воодушевлением начал день: зарядка, душ, завтрак. В девять утра он уже стоял с ключом у входа в актовый зал. Открыв замок, распахнул дверь и вошел. Большие незашторенные окна пропускали в помещение дневной свет. Зал был оборудован креслами для зрителей и высокой деревянной сценой. Здесь были и кулисы и рампа. Эмиль закрыл дверь, снял куртку и повесил ее на спинку одного из кресел. Потом стянул с себя свитер и положил его на сиденье того же кресла.

– А! – резко выкрикнул он и прислушался к отражениям звука.

Времянкин неспешно побрел к сцене, подворачивая на ходу рукава рубашки. Он поднялся по лестнице на подмостки и направился за кулису, к инструменту. Эмиль попытался сдвинуть фортепиано, чтобы звук не упирался в стену, но быстро бросил эту затею и принялся стягивать чехол. Перед мальчиком предстал темно-коричневый чех Petrof.

– Не знаю, какого ты года, но выглядишь отлично!

Открыв клавиатурный клап, Времянкин пододвинул стул и сел за инструмент. Он занес правую кисть над клавиатурой и плавно опустил большой палец на ноту «до» в среднем регистре. Доооооооооооооооооооо.

19 ноября. Суббота

АААаааАААаааАААааа. Действует успокаивающе, когда подолгу выводишь буквы на бумаге. Все-таки есть польза от школы. Доводишь до совершенства свои каллиграфические навыки, и мысли как будто упорядочиваются. Каждый день жизни, как говорится, прибавляет частичку… А знаете что? Не только мудрости он прибавляет, но и тупости, и старости, и еще много разных частичек. То есть мудрость среди прочего может быть даже и незаметна. ДДДДдддд.

Ух. Мне было это нужно, поскольку я пребываю в ужасе после сегодняшних занятий. Над руками придется много работать! Мало того что пальцы короткие, так еще и скорость отсутствует. Вообще. Постоянно спотыкаюсь, роняя темп. Что говорить о педалях… Для меня они существуют в другой вселенной – не дотянуться. А играть стоя нереально. Разве что сделать подставку… Адаптер стоит недешево. Так что… Сплошное расстройство! Упражнялся восемь часов, с коротким перерывом на перекус. К концу занятий еле сыграл пару простых пьес. В очень низком темпе. Вывод из сегодняшней тренировки – необходимо сделать упор на упражнения, развивающие скорость исполнения, чтобы компенсировать чудовищную нехватку длины пальцев. Про педали, видимо, придется на время забыть. Этот мир не для детей. Инструмент, кстати, звучит хорошо.

Кисти гудят, очень устал. Сегодня лягу пораньше. Завтра воскресенье – с утра в зал.

20 ноября. Воскресенье

Уже лучше. Много помарок, но все же. Буду работать над чистотой. Занимался восемь часов. Вначале работал над техникой, потом импровизировал. Новая мелодия интересная! Надо развить. И еще, мне очень нравится зал и то, как там звучит инструмент. Отличная атмосфера для работы. За окнами снежок. Играю в глухом закутке, за кулисами. Красота!

В пятницу прослушивание в музыкальной школе. Нужно будет с ходу поразить их. Что играть на прослушивании? Это хороший вопрос. Классику? Джаз? Читать с листа? Импровизировать? У меня есть четыре дня на подготовку.

ББбб ЛЛлл ЯЯяя.

21 ноября. Понедельник

До часу дня сидел с учебниками. Если сохраню такой темп, через пару недель буду готов к сдаче. Приготовил рис и мясную подливку, чтобы Алене не пришлось тратить на это вечер. Когда Родион вернулся с занятий, я пошел в школу. Играл в зале с двух до восьми. Сегодня занимался с метрономом, постепенно повышая темп. Появляется уверенность. Так и не решил, что играть на прослушивании! Срочно решить! Слышишь меня?

22 ноября. Вторник

Отлично позанимался! Вечером пришел охранник, чтобы выпроводить меня. И час слушал, как я играю. Я сидел спиной к нему и импровизировал и даже не заметил, что в зале кто-то есть. Мой первый зритель. Кажется, он был, как бы это сказать, шокирован. Мой первый успех. Хе-хе. Если и остальные будут так реагировать… Держитесь! Эмиль выходит на плато.

Охранник, конечно, простой обыватель, поэтому не стоит особо обольщаться его реакцией. Получить признание профи – это задача посложнее.

Предстоит еще много работы.

Отличный день!

Не морочь мне голову всякими охранниками! Что будешь играть в пятницу? Хватит уже откладывать решение!

23 ноября. Среда

С Аленой и Родионом вижусь пятнадцать минут утром и примерно час вечером. Сейчас Алена помогает сыну с уроками в его комнате. Мы даже не успеваем толком пообщаться. Что там у Родиона происходит, я так и не понял. Ходит как в воду опущенный. У Алены, кажется, какие-то проблемы на личном фронте. Не знал, что у нее были отношения. Вчера услышал ее разговор с неким Аркадием. Родион спал, я лежал в своей комнате, пытался уснуть, а она говорила по телефону на кухне. Сегодня утром обнаружил в мусорном ведре пустую бутылку из-под вина. Бедная сестра! Какой-то ходок, похоже, морочит ей голову! Гад. Имей совесть. Она мать-одиночка. Это жестоко. Ничего сестренка. Будут еще у нас хорошие дни. Уж я постараюсь.

24 ноября. Четверг

На завтра подготовил пять произведений. Сыграю Дэйва Грузина «Горный танец». Хорошо знаю эту вещь. Играл ее не раз с однокурсниками на экзаменах и на различных показательных выступлениях. Сегодня восстановил ее в памяти. Нормально. Темп чуть ниже, но все же. На «Горный танец» всегда хорошо реагируют слушатели. Приятный легкий джаз, почти фьюжн. При этом можно показать технику.

Распечатал четыре части Бергамасской сюиты Дебюсси. Буду играть с листа. Попробовал: здесь важнее чувственность, нежели техничность. Красивые произведения. Без педалей, конечно, беда! В общем, к прослушиванию я более-менее готов. Посмотрим, что будет.

Пока возвращался из школы, пришла мысль сыграть новую мелодию на пять восьмых. Вместо «си» во втором прохождении – «ля». Так лучше.

1

Парадидл – прием, используемый барабанщиками для тренировки и непосредственно в игре. – Прим. ред.