Страница 31 из 123
Потом, спустя пару недель, Жанна принесла мне уже законченную картину. От наброска осталось только то самое "мое" лицо. Все остальное - неуемная фантазия художника. На этом портрете у меня появились длинные, пышные, с крупными локонами волосы, лежащие на слегка приподнятых как будто от удивления голых плечах. Цвет глаз гипертрофирован, сочно-зеленый. Стояла я на фоне алых всполохов огня, одной рукой прикрывала обнаженную грудь, а в другой руке держала... маску... Маска была точной копией клубных, но не одного из трех цветов, а всех сразу – желтый цвет на маске плавно переходил в зеленый, зеленый в красный...
Это сейчас я знаю, что маски Жанна изобразила конкретные, а тогда... А тогда такая задумка мне просто понравилась. "Человек, снимающий маску", - так талантливый автор назвал этот портрет... Жанка словно знала. Знала, что я когда-нибудь вступлю в клуб и надену эти маски. Все три...
А вот смогу ли я снять последнюю? Навсегда.
Лев с интересом и очень долго рассматривал фотографию, Я видела, как его взгляд блуждает по изображению, пару раз он что-то увеличивал простым движением двух пальцев... В один из таких моментов мне вдруг стало неловко, даже стыдно, будто бы Лев смотрит не нарисованный портрет, а реальную фотографию в стиле "ню"...
Наконец, закончив рассматривать, Майский вернул телефон с вопросом:
- И как давно этот шедевр украшает твою квартиру?
- Жанка принесла мне его в апреле. Подарила на свой день рождения... - Лев в удивлении приподнял брови. - Представь себе, Жанна искренне считает, что на свой день рождения подарки надо не получать, а дарить, таким образом отблагодарив всех и вся за свое счастливое существование.
- Оригинально, - хохотнул Майский.
- Жанка такая. Я не перестаю ей удивляться, - хохотнула я в ответ.
В кафе мы просидели долго. Еще бы час, и наш обед действительно перешел в ужин. Но ели мы мало. Мы много говорили. В основном о книгах. Делились впечатлениями – я с читательской стороны, а Лев с писательской. И его мнение, как человека, который сам творит, меня очень интересовало.
Во многом наши мнения и вкусы сходились. И это касалось не только литературы. Кино, театр, выставки… Мы, оказывается, посещали одни и те же места, но почему-то ни разу не встречались. Хотя я же совсем недавно стала выходить в свет, а известный писатель варится во всем этом давно, чтобы поддерживать свой имидж и быть в теме и в центре всех светских событий в городе.
В конце нашего "свидания", я поймала себя на мысли, что позавчера Лев оказался прав - он мне симпатичен... Поймала и тут же ощутила, как волнующий холодок пробежался по моей спине...
Он мне нравится. Он цепляет, располагает. Лев начитанный, умный, наблюдательный. Красиво говорит, чутко слушает. Умеет ухаживать даже в мелочах. Мне комфортно рядом с ним. Легко. Давно я ни с кем так не общалась... а как же Эл, Дашка? С ним мне тоже комфортно. Но... его я не знаю. Точнее знаю, но не так. Не так открыто, откровенно... Хотя...
А что такое откровенность? Когда раскрываешь свою душу или когда оголяешь свое тело? Как можно быть откровенным - свободно говорить всю правду о себе или выкрикивать неудержимые стоны наслаждения? Где грань, Дашка? Или у этого понятия ее... нет? И каждый понимает ее по-своему? Так, как ему близко и проще... И так, как ему не стыдно.
Когда мы с Майским собрались расходиться по домам и нам принесли счет, Лев вызвался его полностью оплатить. Я стала возмущаться, утверждая, что сегодня было не свидание, а дружеская встреча и что на ней принято оплачивать счет пополам.
Лев долго сопротивлялся мне в ответ, говорил, что, независимо от статуса нашей встречи, я все-таки девушка, а он мужчина и привык поступать так, его так воспитали. Но я была настойчива и непоколебима, и в какой-то момент поняв, что настаивать бесполезно, писатель сдался. И счет мы разделили.
Выходя из кафе, Майский и здесь решил быть галантным и предложил подвезти меня до дома. Букет большой, писатель побеспокоился, что мне с ним добираться до дома будет неудобно. Но подумав, что знать мой адрес Льву пока необязательно, я вежливо отказалась, сославшись на то, что хочу прогуляться и подышать воздухом, а цветы мне никак не помешают. Лев печально вздохнул и, поцеловав меня в руку, направился к своей машине. Я дождалась, когда он сядет в свой автомобиль и уедет, и лишь тогда неспеша пошла пешком до дома. Благо, я живу совсем недалеко от выбранного мной кафе.
Шла и думала. Мне понравился не только сам Лев, но и наша встреча, которую я даже мысленно не хотела называть свиданием. Да, я человек, который придаёт большое значение словам. Я стараюсь никогда не бросать их на ветер и называть вещи своими именами. И быть честной. Не люблю врать, да и не умею - начинаю мямлить и краснеть. Поэтому старательно избегала вопросов Льва о личной жизни. Да и он, в принципе, не особо ей интересовался. Я, кстати, тоже...
И тут вдруг подумала, что, если бы Лев Майский пригласил меня на еще одну "встречу", я, пожалуй, согласилась бы. Да не пожалуй, а согласилась бы с удовольствием... А захочет ли он, Дашка? Понравилось ли ему? Какие у писателя впечатления от нашей встречи?
Терзая себя такими мыслями, я и не заметила, как дошла до дома.
И как только я переступила порог своей квартиры, на мой телефон пришло послание от Майского: "Даша! И все-таки это было свидание. Спасибо за чудесный обед. С нетерпением буду ждать следующую встречу".
Довольная улыбка появилась на моем лице, я трижды перечитала сообщение, а потом, ответив лаконично: "И тебе спасибо", прошла в комнату, определила розы (а их, кстати, было двадцать пять штук) в вазу и поставила ее на тумбочку возле кровати.