Страница 11 из 30
Однакож Фрейман осилил. И войско, кое против его выезжало, возвратись в городок, увидя свою беду неминучу, согласились все бежать за море в Золотую Мечеть. И многий де разбежались, в том числе и я шатался по степи, и на Узенях был в укрывательстве».
(По легендарным представлениям яицких казаков, на берегу Каспийского моря была область по имени Золотая Мечеть, где будто бы издревле существовала вольная казачья община, свободная от притеснений царской администрации)
Напротив, чего я говорил:
«Так вы де хотели видно тоже самое зделать, как наши Некрасов, зделав измену, подговоря многих, и бежали за Кубань, на реку Лобу, а перед выходом де обещал каждому казаку по двенадцаты рублей на человека, а как вывел в поле, то ни по полушке и не дал».
На то Денис Пьянов говорил:
«Да как де быть та? Великое гонение! Вот де я и ты теперь в бегах. Того и смотрю, как придут и возьмут под караул».
А я отвечал: «Да как же быть? Хотя по поимке тебя и поколотят, да может и простят.
А когда пойдете за границу, так почтут вас изменниками и получите величайшей от государыни гнев».
Более сих разговоров я с казаком Пьяновым никаких не имел.
Тут надо сказать, что Е.И. Пугачев не сообщил следователю, что беседуя с Д.С. Пьяновым, впервые объявил ему себя "императором Петром Третьим"; скрыл этот факт и Пьянов на допросе 10 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии.
«И купя в Яицком городке рыбы, с тем же Мечетной слободы мужиком Семеном Филиповым (с коим приехал) и возвратились в дом в Мечетную слободу.
Потом я, согласясь с хозяином своим, Косовым, купили еще в Мечетной слободе у приезжих мужиков в долг 4 воза рыбы. И поехал я для продажи оной рыбы в Малыковку.
Бывшей же со мною в Яицком городке крестьянин Семен Филипов, по уезде моем в Малыковку, расказал Мечетной слободы жителям, что, по бытности на Яике, подговаривал я всех яицких казаков на Лобу реку и давал на выход войску на каждую семью людей до двенадцати рублей.
Почему те жители и репортовали о сем малыковскому управителю.
А как я в то время был в Малыковке для продажи рыбы, то управитель велел меня взять под караул и потом распрашивал по показанию мечетных жителей, якобы я точно вызывал Яицкое войско на Лобу реку, и задаться вечно турецкому султану, и на выход войску давал по двенадцати рублев на человека, а на границе де оставлено у меня до двухсот тысяч рублей, да на 70 тысяч рублей товару, из которой суммы якобы я то бежавшее войско и коштовать хотел, и ежели понадобиться войску денег на проход далее, то паша даст еще до пяти милионов рублей.
Смотритель в Малыковке – Позняков Алексей Степанович, титулярный советник; в 1761 – 1773 г г. управитель Малыковской дворцовой волости. 18 декабря 1772 г. вел дознание по делу арестованного в Малыковке Е.И. Пугачева. В ноябре 1774 г. Позняков был арестован по "сумнительству" обстоятельств допроса Пугачева в Малыковке и в декабре доставлен в Москву, в Тайную экспедицию Сената, где был допрошен, полностью оправдан и освобожден.
«В сходствие того на меня доносу, показанной управитель меня и спрашивал.
А как я таковых речей, по бытности в Яицком городке у казака Пьянова, не говорил, и сказывал точно те, как выше сказано, то есть, про Некрасова, то управитель щол, что я учинил запирательство.
И хотя я ему и сказался точным своим названием из-под побоев, однакож он, щитая меня подозрительным человеком, мучил.
И под пристрастным распросом, дабы признался в том, в чем Мечетной слободы крестьянин Филипов доказывал, и выспрашивал: не солдат ли, не казак ли, не барской ли я беглой человек, а между тем всё-таки секут [Так в тексте; правильно: секли] немилосердно батоги.
Но я утвердился на прежнем своем показании.
Протокол показаний Е. И. Пугачева на допросе в управительской канцелярии Малыковской дворцовой волости 18 декабря 1772 г.
По резолюции дворцовых Малыковских управительских дел, а по репорту определеннаго в Малыковской волости смотрителя Ивана Расторгуева, вышедшей из-за польской границы раскольник сыскан и, по осмотру, оказался подозрителен: видно – бит кнутом, а в допросе сказал.
Емельяном ево зовут Иванов сын Пугачев, от роду имеет сорак лет 2, природою он войска Донскаго Зимовейской станицы служилой казак.
Ис которой станицы сего 772 года в Великой пост (Великий пост в 1772г. приходился на время с 26 февраля по 14 апреля) бежал за границу, в слободу Ветку , в коей жил недель пятнатцеть.
А оттуда сошед, явился на пограничном Добрянском фарпосте, где показался вышедшим ис Польши, и был тут в карантине шесть недель. С коего фарпоста с данным в августе месяце пашпортом вышел в Россию и был в городе Яике .
А в бытность ево в том городе Яицкаго войска казаку Денису Степанову сыну Пьянову (у коего на квартире стоял с неделю) проговаривал, чтоб яицкие казаки с их семействы бежали из России в Турецкую область, на реку Лобу.
И естли-де казаки бежать согласятся, то он, Пугачев, даст им на каждаго человека денег, по двенатцети рублев. Да у него ж, Пугачева, на границе оставлено денег до дву сот тысяч рублев, да товару на семдесят тысяч рублев, ис которых он, Пугачев, то бежавшее Яицкое войско и коштовать обещался.
А в Яик-де из Москвы идут два полка. И около Рожества (Рождество – 25 декабря) или Крещения (Крещение – 6 января) с яицкими казаками будет бунт. И как-де Яицкое войско уйдет в Турецкую область, то-де и донские казаки уйдут же в Турецкую область.
А все-де оное проговаривал он, Пугачев, тому казаку, смеючись, пьяной.
А шпионства он, Пугачев, никакого не имеет, и ни от кого в город Яик подговаривать подсыпан не был. А чтоб задаться в вечное подданство турецкому салтану, а по приходе за границею встретит их турецкой паша и, ежели понадобитца войску денег на проход, то паша даст еще денег до пяти милионов, – таковых слов он, Пугачев, нигде никому не проговаривал.
А из Яика ехал он с бывшим там для продажи хлеба Мечетной слабоды жителем Семеном Филиповым до слободы Мечетной, а оттуда приехал в село Малыковку.
И намерение имел явиться – для определения к жительству на реку Иргиз – в Синбирскую правинциальную канцелярию. И в том селе Малыковке от управительских дел присланными взят и объявлен к управительским делам.
А будучи в бегах, на татьбах и разбоях нигде не бывал; воров, разбойников и таковых же беглых нигде не знает.
И в сем допросе сказал самую правду.
К сему допросу села Малыковки священник Афанасей Михайлов вместо означеннаго бежавшаго донскаго казака Емельяна Иванова сына Пугачева, по ево прозьбе, руку приложил.
При сем допросе при увещании был и свидетелем того ж села Малыковки поп Егор Иванов, и руку приложил.
Продолжение допоса Е.Пугачева:
«А с чего неговоренные мною слова, якобы подговаривал казаков на Лобу реку, давал деньги и протчая неправда показана на меня, – не знал.
Потом управитель начал меня отправлять в Синбирскую канцелярию. При отправлении читали мне допрос, в котором написано было, якобы я во всем показуемом на меня признался, то я управителю говорил:
«На что де то взводить на меня напрасно, чего я не говорил, и в чем я не признаюсь, а дайте мне с показателем Семеном Филиповым очную ставку, так я ево изобличу во лживом на меня показании».
Однакож, тот Филипов представлен из слободы не был, а допрос управитель не переписал. Кто ж вместо меня, по неумению грамоте, приложил к допросу руку, – не знаю, да и я никого не просил. И так в Синбирск в путь отправлен. Деньги ж, кои у меня были, равным образом и рыбу, в Малыковке растащили, но кто имянно, – не знаю.
В Синбирской канцелярии допрашиван я не был, а послан в Казань, где и содержали меня сперва в губернской скованаго в ручных и ножных кандалах.
(Дознание над Е.И. Пугачевым в Симбирске не производилось. Симбирская провинциальная канцелярия, рассмотрев документы, касавшиеся Пугачева, приняла решение: так как Пугачев обвиняется по "немаловажному делу", то его вместе со всеми документами, "не входя в подробность", следует отослать в Казань к губернатору Я. Л. Бранту.