Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 14



Я, честно признаться, не мог ответить на его утверждение. С одной стороны, он прав. Картина действительно его собственность, и оснований забрать ее у суда нет. Но! Для ее изготовления использовались фрагменты тел людей, которые необходимо передать родственникам и захоронить в соответствии с законодательством и обычаями. Здесь есть коллизия, и как она разрешается судами, нужно проверить. Я не уверен, что в нашей практике найдутся подобные прецеденты, но наверняка что-то схожее есть. Ну или нужно будет сослаться на зарубежный опыт, или создать такой прецедент.

– Роберт, послушайте, – сказал Сергей Юрьевич, – нам непонятна ваша позиция. То, что вы не общаетесь с представителями следствия, – ваше право. Вы вправе самостоятельно вести линию защиты, и мы обязаны вас поддержать и поддержим. Но с нами вы должны общаться. Даже если вы виновны, мы будем на вашей стороне. Мы обязаны сохранять адвокатскую тайну, и все, что вы скажете нам, дальше нас не уйдет. Все же предлагаю вам подумать и ответить на наши вопросы.

– Вы не задали ни единого вопроса по существу, – сказал Роберт. – И адвокат до вас, и вы сами, и ваш помощник говорите со мной о вещах, которые вас не касаются. Буду ли я разговаривать? Буду ли писать объяснение к картине? Что я думаю по поводу обвинения? Какая вам разница? Спросите то, что относится к делу, и я отвечу.

Вот ведь козел упертый! Вопросы ему, видите ли, не понравились!

– Хорошо, – сказал Рождественский. – Давайте все начнем сначала. Итак, первый вопрос, который адвокат обязан задать: вы понимаете, в чем вас обвиняют?

– Да, в убийстве троих людей и в надругательстве над телами умерших.

– Верно, – ответил Рождественский. – Вы понимаете, к какому наказанию вас может приговорить суд?

– Я читал обвинительное заключение, скорее всего, к максимальному – пожизненному лишению свободы.

– Верно. Теперь следующий вопрос: вы виновны в убийствах, в которых вас обвиняют?

– Нет.

– Как мы можем доказать вашу невиновность?

– Зачем?

– Чтобы вас не посадили пожизненно. Этого мало?

– Я полагаю, что работа следствия – доказать вину обвиняемого и далее в суде защитить свою позицию. Я невиновен в принципе, если суд не установит обратного. У следствия есть доказательства моей вины в убийствах? Прямые?

– Не уверен, что это можно истолковать однозначно…

– Отчего же? Отпечатки на телах жертв не свидетельствуют о том, что я их убивал. Я использовал их тела для получения материалов для написания картин. Все об этом знают, это преступление, и я готов за него ответить. В моей квартире нашли фрагменты тел? Правильно. Как бы я сделал краски без них? Задача была написать картину именно такими красками.

– Следствие может это перевернуть несколько иначе, – мягко заметил Рождественский. – Например, вы специально все устроили так, чтобы оправдать и отпечатки на телах жертв, и наличие крови и фрагментов тел в вашей квартире. Зачастую наличие крови на одежде подозреваемого означает, что убил именно он. Есть экспертиза, которая может установить способ попадания крови на одежду, и доказать что-то обратное будет сложно. Поэтому я и прошу вас сказать, как мы можем доказать вашу невиновность.

Роберт откинулся на спинку стула и сказал:

– Я скажу вам то же самое, что сказал своему предыдущему адвокату. Расслабьтесь, они ничего не докажут, потому что убил этих людей не я. И скоро все это поймут.

– Как?

– Потому что они взяли не убийцу. Убийца на свободе, и он не остановится. Следующая жертва уже выбрана. Она тоже станет частью произведения искусства.

В тот бы момент мне понять, что ситуация стремительно выходит из-под контроля. Но я, как обычно, пропустил все сигналы и теперь несся на всех парусах прямо в пропасть.

Автомобиль Рождественского остановился возле леса в нескольких километрах от Москвы, там, где были обнаружены трупы Лизы Елизаровой и ее детей.

– Только не говорите мне, что мы будем играть в сыщиков и искать улики, которые просмотрели криминалисты, – сказал я.



– Нет, не будем, – ответил Сергей Юрьевич. – У меня другая идея. Сиди здесь.

Он вышел из машины и зачем-то открыл багажник. Через пару минут вернулся в спортивном костюме и кроссовках и бросил на сиденье кучу тряпья.

– Мой старый костюм, – сказал босс. – Надевай.

– Зачем?

– Я же сказал, у меня есть идея.

Знаю я ваши идеи, Сергей Юрьевич! Если Рождественскому пришло в голову выдоить из камня воду, будьте уверены, засухе не бывать. Что он собрался делать в лесу в половине шестого вечера? Да, пусть на дворе июнь, тепло и солнечно и до заката солнца достаточно далеко, но мне не хотелось бы провести несколько незабываемых часов в лесу в поисках дороги обратно.

Но Рождественский ждал и нетерпеливо пофыркивал, глядя, как я неловко меняю одежду. В конце концов я плюнул, вышел из машины и быстро переоделся. Чему быть, того не миновать – проще смириться с затеей босса, чем пытаться как-то его вразумить.

Из багажника появился рюкзак, который Рождественский накинул себе на плечи.

– Идем. Делай вид, что ищешь грибы.

– Какие грибы в июне?

– Обычные. Делай вид, искать их на самом деле не нужно.

Боже мой, что в голове у этого человека? Как-то раз он потащил меня на Истринское водохранилище, где был обнаружен труп молодой изнасилованной девушки. Несколько часов мы ходили по берегу и что-то высматривали, причем я – с особым старанием, потому что не понимал, что именно мы ищем. Вы удивитесь, но вскоре подъехали водолазы и целая бригада криминалистов. Дно водохранилища внимательно исследовали и обнаружили еще три трупа молодых девушек, которые были привязаны к бетониту. Экспертиза установила, что трупы пробыли в воде больше месяца и все были утоплены. ДНК, обнаруженная в сперме при исследовании трупов каждой девушки, была одинаковой. Нашему подсудимому дали пожизненное, но еще три семьи обрели покой – пропавшие без вести девушки были найдены.

У Рождественского нюх на трупы.

Сергей Юрьевич сверился с картой и компасом на своем телефоне, указал в какую-то неведомую чащу и с энтузиазмом туда двинулся. Я поспешил за ним, ломая ветки и наступая на что-то противно хрусткое, словно птичьи кости. Шли по бездорожью мы долго, но в конце концов появилась тропинка, которая вывела нас на небольшую поляну, где остались следы работы криминалистической бригады. Оборванные ленты, пакеты из-под реактивов или чего там они рассыпают всюду, чтобы что-то высветить? Валялись даже перчатки и бахилы. В земле под большой липой была вырыта яма, а рядом небольшие ямки подкопов, которые делают, чтобы определить, есть что-то в земле или нет. Судя по хорошему залеганию земли и ровному пушистому моховому ковру, искать в земле нечего.

– Смирнов – псих, – сказал Рождественский, – но он не убийца. И если бы ты дал себе хоть минуту подумать, что, впрочем, мало бы к чему привело, но все же, ты бы понял, что нам нужно всего лишь найти еще тела и связать их каким-нибудь общим основанием, чтобы доказать, что Смирнов не имеет отношения к убийствам.

Ой, ну как же ты меня достал, умный ты наш! Я, между прочим, и сам об этом почти подумал.

– Или насобирать для следствия доказательств, которых им не хватает, чтобы упрятать нашего клиента за решетку. Вы так умеете.

– Не язви, – огрызнулся Рождественский. – Я не мог игнорировать то, что было очевидно всем, кроме следователя. Трупы нужно находить и извлекать из мест, где их бросили. Живые имеют право проститься с родными. А наш подзащитный и так признал вину, но не говорил, где искать еще его схоронки. Хуже я не сделал, тайну адвокатскую не нарушил.

– У адвокатской палаты было другое мнение на сей счет, – напомнил я.

– Палата может засунуть свое мнение куда подальше и постараться его переварить тем местом.

– Вот лишат вас лицензии…

– И что? Лишат, и что? Я, в отличие от тебя, изучал не только русское право, но и английское. Поеду в Великобританию и буду зарабатывать еще больше.