Страница 6 из 19
Встревоженность Голда из-за того, что Грингласс пытался завербовать новобранцев, тоже вполне объяснима. В военное время осведомителю шпионской сети, который не хочет встать к стенке, лучше держаться подальше от поиска новых агентов, вербовки добровольцев и агитации.
Когда Грингласс по указанию Юлиуса Розенберга попытался сесть на два стула, это не было ни умным, ни профессиональным поступком. Есть некоторые основания полагать, что Гарри Голд даже не состоял в одной сети с Юлиусом Розенбергом. С точки зрения шпионажа введение его в дело в непредвиденных обстоятельствах, из-за того, что обычный курьер, которого использовал Розенберг, по болезни или каким-то иным причинам не смог совершить поездку, было чрезвычайно опрометчивым шагом. Шесть лет спустя, на первом атомном процессе в истории США, это позволило Голду выступить в качестве свидетеля гособвинения против Юлиуса Розенберга, о котором Голд иначе мог бы никогда не услышать.
Ошибочное отношение к Розенбергу (который стал первым американцем, осужденным на смертную казнь за атомный шпионаж) представляется особенно вопиющим. Уже в 1942 году он собрал вокруг себя группу инженеров-коммунистов с целью получения и передачи ценной промышленной и в редких случаях военной информации советскому агенту – коренастому человеку среднего возраста, который именовался Голосом в своей публичной роли управляющего туристическим агентством и просто Джоном в качестве шпионского псевдонима. Ведя свою тайную деятельность, Розенберг служил гражданским инспектором в войсках связи США, посещая поочередно различные заводы Восточного побережья, которые занимались производством военной техники. Кроме того, он был радикалом, исполнявшим всевозможные поручения в контролируемой коммунистами Федерации архитекторов, инженеров, химиков и техников (ФАИХТ). Еще до конца войны Розенберга уволили из войск связи как явного коммуниста. Своими попытками восстановиться на прежнем месте он лишь привлек к себе внимание и способствовал собственному разоблачению. Несмотря на все это, он продолжал действовать, во-первых, в ФАИХТ как уполномоченный по вопросам занятости и рассмотрению жалоб и, во-вторых, как недоделанный Бенедикт Арнольд[3], курируя еще более неумелых сообщников.
То, что в таких обстоятельствах советское начальство продолжало использовать Розенберга для шпионажа и даже не дало ему другого имени для прикрытия нелегальной деятельности, говорит о безответственности или некомпетентности. Говоря по правде, большинство атомных шпионов вызывают недоумение с точки зрения долговременных профессиональных стандартов разведки. Они действовали в рамках наспех организованных агентурных сетей, применяя чрезвычайно оригинальные методы. Это были мальчики на побегушках, которых посылали на задания, предназначенные для суперменов. Возможно, безрассудство сыграло роль в их невероятном успехе, хотя в конечном счете оно же, бесспорно, и привело к их разоблачению. То, как с ними обращались, неизбежно приводит нас к выводу, что Советский Союз, совершенно очевидно, хотел использовать этих неподготовленных приспешников в качестве шпионов в условиях крайней необходимости, ведь он считал рядовых членов открытой партии расходным материалом. После 1945 года коммунистическая партия лишилась сочувствующих. У нее осталось около 40 тысяч членов, которых можно было более или менее отследить. Степень их участия в шпионаже отчасти зависела от того, насколько скоро и тщательно их личность устанавливали контрразведывательные органы, а отчасти от того, насколько еще не раскрытые агенты были готовы принести себя в жертву как авангард советского конспиративного аппарата.
Глава 2
Несколько жизней Гарри Голда
Гарри Голд являет собой почти классический пример того, как в любой свободной стране Советскому Союзу удавалось вербовать простаков в свою пятую колонну. Занимаясь шпионажем, Голд все же не достиг профессионального уровня. Это был одаренный любитель, который работал, так сказать, по совместительству и с довольно стихийно организованной сетью. Своим успехом в шпионаже он в большой степени обязан доскональному соблюдению инструкций. Хотя порой Гарри Голд оказывался чрезвычайно полезен своему советскому начальству, его не считали незаменимым сотрудником. Аппарат, который он обслуживал, никогда не испытывал недостатка в других рекрутах, готовых и желающих идти на огромный риск ради незначительной награды. Назначение его курьером для передачи атомных секретов показало, что Советы высоко ценили его способности. Тем не менее этой самой шпионской из всех работ вполне могли заниматься и другие курьеры практически с такими же шансами на успех. Благодарность Советов за его службу оказалась отнюдь не вечной; вскоре после ареста и признания Голда от него отмахнулись, навесив ярлык «антилевого авантюриста», каковым он и остался в глазах коммунистических кругов.
Преувеличенная оценка Голда как «самого гнусного предателя со времен Иуды» и «величайшего шпиона в истории» мало способствовала решению проблемы внутренней безопасности, которую он обнажил. После того как в 1950 году Голду предъявили обвинение в военном шпионаже, наказанием за который является смертная казнь, он был настолько откровенен относительно своего преступления, что удивил даже следователей. Обратившись к федеральному судье Макгранери с просьбой назначить ему адвоката, Голд попросил кого-нибудь широко известного, который позволил бы ему сотрудничать с ФБР. Назначение принял Джон Д.М. Хэмилтон; в 1951 году, незадолго до того, как Голда приговорили к 30 годам заключения (позднее срок был сокращен с учетом его пребывания в тюрьме во время следствия), Хэмилтон сказал суду, что этот атомный шпион показался ему «самым бескорыстным человеком», с которым ему доводилось иметь дело в жизни. Даже если сделать поправку на то, что он выступал в пользу клиента и мог преувеличить, все же здесь чувствуются остатки той прежней американской невинности – излюбленной темы Генри Джеймса. Хотя Хэмилтон возглавлял республиканскую машину во время одной из президентских кампаний в США, он, вероятно, был слишком обычным, слишком не привычным к скрытности американцем, чтобы понять такого непроницаемого, уклончивого человека, как Гарри Голд.
Психологически Голд был оригиналом или чудаком не от мира сего. Его отклонение от нормального поведения на какое-то время повысило его ценность в качестве подпольного сотрудника, но в конечном счете сделало ненадежным агентом.
Всегда неистово себялюбивый – странно, по-своему, – этот отрешенный, тихий как мышь субъект обладал невероятным умением и почти непреодолимым влечением жить в обмане. Он научился разделять свой разум на отдельные части. В каком-то смысле так поступает любой муж, который умудряется содержать любовницу, не вызывая подозрения у жены, или любой мошенник, который выдает себя за честного коммивояжера, возвращаясь домой на выходные. Что выделяло Голда, по его собственным словам, – это постепенно разработанная им, зловещая методика, которая не позволяла мыслям из одной части проникать в другую. Если бы он этого не делал, как говорит сам Голд, его жизнь стала бы невыносимой. Когда перегородки рушились, Голд придумывал новое существование, подобно крабу, который отращивает новую клешню после схватки. Перед тем как Голд попал в тюрьму, он позволил себе вести по меньшей мере три основные жизни. В одной из них, в некоей мечте о том, каким он мог бы стать и что мог бы совершить, если бы все сложилось по-другому, Голд, на самом деле холостяк, придумал все подробности ухаживания, брака и детей; он описывал семейные радости и ссоры, расставание и надвигающийся развод. Он дошел до того, что перенес некоторые обстоятельства жизни своей матери в воображаемый собственный брак. Он перетасовал семейные связи, мысленно уничтожив своего настоящего, во плоти и крови, брата и придумав вместо него юного кузена, который восхищался им в детстве. В глубине души Голд стыдился этого семейного предательства – о котором ничего не знали дома, ведь с виду он оставался примерным, хотя и замкнутым, сыном и братом, – и к бремени этого стыда добавилось бремя предательства своей религии, своей общины и своей страны.
3
Арнольд Бенедикт – генерал-майор, героический участник Войны за независимость США, который позднее за деньги предал соотечественников и перешел на сторону Великобритании.