Страница 4 из 24
Несушки
Куриц-несушек помещают в проволочные клетки-батареи в таких количествах, что в их распоряжении оказывается в 2 раза меньше места, чем у бройлерных цыплят: всего лишь 0,04 м2 на птицу. Это лишь немного превышает половину обычного листа бумаги. Теоретически курице нужно 0,046 м2, чтобы стоять в полный рост, 0,115 м2 для чистки перьев и 0,188 м2, чтобы похлопать крыльями. Из-за переполненности клеток для птиц становится невозможным удовлетворение естественных потребностей, таких как гнездование, сидение на насесте, устройство на ночлег, поиск пищи, купание в пыли, уход за оперением или исследование. Для предотвращения последствий девиантного поведения, возникающего в таких условиях, птицам срезают от трети до половины клюва при помощи раскалённого лезвия, чтобы они не могли заклевать друг друга насмерть. Эта ампутация проводится без обезболивания и вызывает серьёзное поражение нервной системы, а также острую, а порой и хроническую боль.
Многие птицефабрики также подвергают птиц процедуре вынужденной линьки, чтобы добиться внеочередного цикла откладывания яиц. На это время их лишают еды или ограничивают в ней на срок от 10 до 14 дней, что вызывает потерю до 35 % массы тела.
Вся система, от выдачи корма и воды до сбора яиц, как правило, полностью автоматизирована. Пол клетки наклоняется таким образом, что яйца скатываются на ленту конвейера, которая транспортирует их на станцию очистки. Несушки сохраняют производительность от 1 года до 2 лет, после чего кладка яиц падает ниже уровня, необходимого для экономической окупаемости. Эти «использованные» куры генетически отбирались для эффективной кладки яиц, поэтому на них мало мяса. Поскольку для кладки яиц требуется много кальция, то у них также очень хрупкие кости, которые могут легко ломаться при различных манипуляциях. Эти два фактора делают птиц бесполезными для производителей. Обычно таких кур использовали для приготовления супов и школьных обедов, но поскольку поставки бройлерных цыплят велики, спрос на меньших по размеру птиц почти исчез, поэтому их умертвляют газом, а затем сжигают, закапывают или скармливают другим животным, включая прочих кур.
Разумеется, для развития отрасли требуется постоянное поступление новых несушек. В возрасте одного дня цыплят сортируют по полу, чтобы определить их судьбу. В целом 260 млн цыплят мужского пола, рождающихся каждый год в США, не имеют экономической ценности, поскольку не могут нести яйца и не обладают достаточным количеством мяса, поэтому от них немедленно избавляются каким-либо зверским образом: закапывают заживо, умертвляют газом, душат, глушат током и даже пропускают через щеподробилку.
Рогатый скот, дойные коровы и телята
Сегодня от домашнего рогатого скота люди получают примерно половину всего красного мяса, около 80 % кожи и 95 % молока. Несмотря на таврение[1], удаление рогов и кастрацию мужских особей, которые проводятся без обезболивающего, их жизнь можно считать завидной, если сравнивать с жизнью свиней или кур.
Крупный рогатый скот
Крупный рогатый скот относится к тем немногим видам животных, выращиваемых на убой, которые живут вне помещения и пасутся от 7 до 9 первых месяцев жизни. Когда они достигают веса 300 кг, их отводят в загон для «конечного» откорма. Большинство таких загонов способны разместить более 1 тыс. голов скота, а более крупные производители могут собирать от 30 тыс. до 150 тыс. животных. В загоне они получают высококалорийную зерновую пищу, подобранную таким образом, чтобы они набрали ещё 180 кг за 3 или 4 месяца. Конечно, набор 45 кг в месяц за счёт неестественного питания оказывает негативное влияние на здоровье животных. Идеальный рацион для рогатых животных – грубая пища с высоким содержанием волокон и низким уровнем крахмала. Зерновая диета может вызвать множество проблем со здоровьем, которые в тяжёлых случаях могут привести к абсцессу печени, ацидозу и завороту кишок.
В корм регулярно добавляют антибиотики для ускорения роста животных и уменьшения риска заболеваний, вызываемых этими системами интенсивного откорма и скученностью. На домашний скот приходится потребление примерно 70 % всех антибиотиков в США, что усугубляет растущую проблему устойчивых к антибиотикам бактерий. К тому же антибиотики не справляются со своей задачей: по результатам одного исследования, почти в половине из 136 образцов мяса и птицы, взятых на пробу из 26 продуктовых магазинов в 5 городах США, присутствовала болезнетворная бактерия золотистого стафилококка. Почти все испытанные стафилококковые бактерии оказались устойчивыми по крайней мере к 1 антибиотику, а не менее половины показали устойчивость к 3 и более.
Скотоводы используют гормоны роста с 1950-х гг., чтобы животные вырастали быстрее при меньшем потреблении кормов. Это снижает издержки и позволяет получать нежирное мясо, которое больше соответствует вкусам потребителей. На сегодняшний день примерно 2/3 всего скота и около 90 % скота, откармливаемого на убой, получают гормоны роста. На больших коммерческих фермах они даются почти 100 % животных.
Следы гормонов, которые сохраняются в говядине, могут нарушить работу эндокринной системы человека при взаимодействии с естественными гормонами организма. Они также могут оказать влияние на способность к зачатию, возраст наступления пубертата и на риск развития некоторых видов рака у людей, которые едят мясо. К тому же гормоны оказываются в отходах производства и часто загрязняют местные источники воды.
Последним путешествием для домашнего скота становится путь на скотобойню, где на платформе каждый час оказывается по 300 животных, которых сначала оглушают и подвешивают вниз головой, после чего им перерезают глотку и отправляют на разделочную линию.
Неудивительно, что работа на скотобойне входит в число наиболее опасных в Северной Америке. Когда-то большинство работников скотобоен были членами профсоюзов и имели хорошую зарплату и стабильную работу. Скорость линий была ниже, а работа – относительно безопасной. Сейчас же большинство скотобоен не имеет профсоюзов, предлагает низкую зарплату, а работают там в основном иммигранты. Производительность линии увеличилась, а несчастные случаи участились. Поскольку мясоперерабатывающие производства обязаны выплачивать штрафы за высокий риск травм, их руководителей и собственников ловили на том, что они занижают официальные данные по травмам и болезням примерно на 1000 %.
Дойные коровы и телята
Некоторые вегетарианцы полагают, что употребление молока и яиц допустимо, поскольку животных не убивают ради этого. Несмотря на то что животным действительно не приходится умирать ради производства этих продуктов, их почти всегда умерщвляют, как только их производительность падает. Современные методы интенсивного производства молока и яиц приводят к такой же смертности, что и в мясной промышленности, а в случае с производством яиц, возможно, что и к большей.
В начале 1900-х гг. среднестатистическая дойная корова производила около 3 тыс. фунтов (1350 л) молока ежегодно. К 1950-м гг. ежегодное производство молока коровой почти удвоилось, а сегодня каждое животное производит немыслимый объём молока – 17 тыс. фунтов (7650 л) в год, что почти в 6 раз превышает показатели столетней давности.
В 1950-х гг. для того, чтобы обеспечить свою семью молочными продуктами на целый год, большинству фермеров нужно было иметь хотя бы две дойные коровы. Типичные молочные фермы имели около дюжины коров, а крупные содержали от 50 до 100 голов. Сегодня на обычной молочной ферме содержится более 100 коров, а многие предприятия имеют от 700 до 1000 животных, в то время как крупнейшие владеют несколькими тысячами животных.
Каждый элемент молочного хозяйства направлен на интенсификацию производства, повышение надоев и максимизацию прибыли. Дойные коровы начинают цикл производства молока, когда беременеют; как правило, их искусственно осеменяют в возрасте от 13 до 16 месяцев. Затем их оплодотворяют каждый год, чтобы обеспечить регулярную выработку молока. В большинстве случаев телят отделяют от матерей в день появления на свет. Несмотря на то что отделение телёнка от матери очень болезненно для обоих, более длительное пребывание вместе усиливает их связь и делает отделение ещё более мучительным.
1
Таврение – мечение животных посредством нанесения на их кожу знаков. – Прим. пер.