Страница 17 из 23
Я морщусь.
– А чего мы вообще шепчемся? Может, ты просто им скажешь, что они все не так поняли?
– Не сейчас. Вы понимаете вообще, как появляются сплетни?
Я не могу понять, злится Рэн или нет.
– Ты ведешь к тому, что если им сказать, что это неправда, то они еще сильнее поверят в это?
Он кивает и отрывает кусок хлеба.
Я чувствую себя так, будто напортачила, не прилагая для этого особых усилий.
– Ну ты мне о себе ничего не рассказал, так что я вообще не знала, что говорить.
Рэн макает хлеб в суп.
– Я бы рассказал вам больше о себе, если бы вы составили мне компанию за ужином, а не полезли вниз по шпалере.
Грей смотрит на меня.
– Так вот как вы сбежали? Вы слезли по шпалере?
– Упала, – поправляю я. – Я упала с нее и большую часть сорвала со стены.
Я смотрю на Рэна, потом на Бастиана в углу.
– Он сказал, что королевские особы либо зазнались, либо умерли, поэтому не покидают пределы замка. Что это значит?
– Давайте спросим у него. – Рэн снова отставляет миску и подзывает ребенка к себе: – Малец, иди сюда.
Бастиан подпрыгивает и оглядывается явно в поисках родителей. Коул появляется на пороге кухни и смотрит на сына. Мальчик медленно приближается к нам, но сохраняет дистанцию, нервно играя с подолом своей рубашки. Он переводит взгляд с Рэна на Грея, но ничего не говорит.
– Ты о лошадях хорошо позаботился? – спрашивает Рэн.
Бастиан кивает:
– Я растер им спины и ноги, как папа меня учил.
– Напоил?
Снова кивок:
– Я разбил лед в поилке.
Рэн меняет положение, чтобы запустить руку в карман, и достает серебряную монету.
– Премного благодарен.
Глаза мальчика распахиваются. Монета приманила его поближе, и теперь Бастиан стоит между мной и мужчинами. Мальчик берет ее и крутит между пальцам.
– Я еще ни разу не держал в руках серебро. – Бастиан косо смотрит на отца, стоящего на пороге кухни, а затем снова на Рэна: – Мне можно ее себе оставить?
Рэн кивает.
– С утра причеши лошадей и покорми их, тогда получишь еще одну такую же.
– Хорошо, – улыбается Бастиан.
– Когда мы прибыли, ты говорил о королевской семье. Что тебе известно?
Улыбка сходит с лица мальчика. Коул перемещается из кухни к выходу. Он явно разрывается между подчинением короне и защитой собственного ребенка. Всего одним вопросом Рэн накалил обстановку в комнате.
Он явно осознает это, потому что поднимает руку в примирительном жесте.
– Тебе нечего бояться, если ты будешь говорить правду.
Бастиан сглатывает и снова смотрит на отца.
– Я… Я не знаю.
– Что ты слышал?
– Мой папа говорит… – Мальчик замолкает и облизывает губы, словно понимая, что это не лучшее начало.
Коул пересекает комнату и встает у сына за спиной. Кладет руки ему на плечи, и впервые в его голосе звучит не почтение, а покорность.
– Его отец говорит много чего, и чаще всего в шутку.
– Не нужно красивых слов, трактирщик. Мне нужна правда.
– Тогда спрашивайте меня, а не моего сына.
Брови Рэна взлетают вверх. Я замираю в кресле, становясь невольным свидетелем их противостояния. Напряжение напоминает мне о ситуациях, когда коллекторы приходили трясти моего отца. Я хочу сбежать так сильно, что стараюсь сделаться невидимой.
Коул осознает, что только что поставил ультиматум принцу.
– Если вас не затруднит, Ваше Высочество.
– Тогда говори, что думаешь, – подводит итог Рэн.
На секунду комната погружается в тишину, пока оба мужчины разрываются между правдой и вежливостью.
– Вы все прячетесь, – говорит мальчик очень тихо. – От чудовища.
От чудовища? Тут еще и чудовище имеется?
Затем я припоминаю, как Фрея сказала: «Надеюсь, чудовище придет за твоей семьей».
Я пытаюсь откашляться.
– От чудовища?
Рэн откидывается назад и поднимает кружку.
– Вот поэтому я и ищу ответы у детей.
– Вот как, – говорит Коул; его голос резок. – Некоторые верят, что наши правители бросили Эмберфолл и живут в безопасности вдали от него, оставив народ страдать от лап неведомого чудища, что обитает в замке. Неудивительно, что мы не защищены от атак извне. В течение пяти лет мы просили помощи, но наши просьбы остались без ответа. Народ голодает, наши родные умирают. Уж простите за такие дерзкие слова, но похоже, что королю не до людей, которые населяют его королевство, и ему есть дело лишь до тех, кто входит в круг его приближенных.
В комнате снова наступает напряженная тишина, укутавшая нас всех, словно покрывало.
Рэн отставляет свою кружку и встает. Его глаза переполнены эмоциями, но он лишь коротко кивает Коулу:
– Я благодарен тебе за честность.
Он треплет мальчишку за подбородок.
– По поводу монеты утром все в силе. Мы уйдем на рассвете.
Рэн направляется к лестнице. Я вскакиваю с кресла и следую за ним.
– Рэн, постой. Погоди.
Он останавливается, но не смотрит на меня.
– Пожалуйста, не сбегайте от нас снова, миледи, или хотя бы дайте мне сперва немного поспать.
– Что только что произошло?
– Вы хотели ответов. Вы их получили.
Я чувствую себя так, будто знаю еще меньше, чем раньше.
– Так это правда? – Я понижаю голос. – Твой отец действительно прячет свою семью в безопасном месте, пока какое-то лютое чудовище убивает людей?
– Не говорите ерунды. – Рэн решает все-таки посмотреть на меня. – Конечно, нет.
Я задерживаю дыхание и изучающе смотрю на него, чувствуя, что все не так просто.
Рэн кладет ладонь мне на руки и наклоняется поближе. Он говорит низким и тихим голосом, чтобы его могла услышать только я:
– Мой отец мертв, миледи. Вся моя семья мертва. – Он отстраняется и встречается со мной взглядом; его голос не меняется, когда он добавляет: – Чудовище убило их всех.
Глава 11
Харпер
Со временем напряжение в доме уступает место изнеможению, и все приходит к тому, что тишина нарушается только воем ветра за окном и потрескиванием камина в гостиной. Задняя часть трактира разделена на три спальни наверху, кухню, столовую и покои владельцев на главном уровне. Фрея и дети заняли две спальни наверху.
Рэн предложил мне третью, но у меня не было желания оказаться снова запертой, поэтому я посоветовала ему и Грею занять ее.
Коул и Эвелин попробовали предоставить мне их спальню на ночь, но я не хочу вытеснять их из собственной кровати и заставлять спать на конюшне, как упомянул Коул, когда мы только прибыли. Вместо этого я устроилась в гостиной в мягком кресле с толстым вязаным пледом, который мне дала хозяйка трактира.
Когда Эвелин и Коул уходят к себе в комнату, расположенную за кухней, я улавливаю такие слова, как «переговоры» и «королевская свадьба», и это заставляет меня вздохнуть. Сегодняшний день, очевидно, меня абсолютно вымотал, потому что я засыпаю и сплю до тех пор, пока громкие щелчки и хлопки не будят меня.
Грей стоит перед очагом, подбрасывая дрова в огонь. В глазах у меня словно песок. Свечи потушили, когда все отправились по кроватям, поэтому единственным источником света в комнате остался камин. Лицо Грея скрыто в тени, но я вижу, что он полностью одет и вооружен.
– Что случилось? – шепотом спрашиваю я.
– Огонь практически погас, миледи, – отвечает он так же тихо.
– Нет, я не об этом. Почему ты не спишь?
Он бросает на меня косой взгляд.
– Возможно, вы не в курсе, чем стражники занимаются?
Я все больше убеждаюсь в том, что у Грея своеобразное черное чувство юмора, спрятанное под его педантичностью и профессионализмом. Его шутки похожи на диверсию. Мне это нравится.
– Думаешь, Коул и Эвелин собираются прикончить Рэна во сне?
Грей качает головой:
– Меня больше беспокоят те люди, которые сожгли ферму. – Он смотрит на дверь; ветер свистит в замочную скважину и щели между досками. – Снег должен прикрыть наши следы, но за нами в любом случае было достаточно легко проследить.