Процессор времени

Поезд замедлил ход. Дернулся и застыл у какого-то полустанка. Свет фонаря выхватывал из темноты простейшую по конструкции остановку. Четыре столба подпирали тонкую плиту крыши. Никаких стен. Скамейка, опять-таки собранная из бетонных паззлов. Простота достойная египетских пирамид. Всю эта полустаночную прелесть раскрасили в красный, зеленый и белый цвета. Миленько и очень верноподданно. Акция «За процветающую Беларусь!» шествовала по стране семимильными шагами.

Марат улыбнулся и в это мгновение увидел прямоугольник вывески с названием станции. Три дробь четыре. Охренительно. Лучшего названия для такой станции и не придумаешь. Деревня Тричетвертово? Поселок Три Четверти. Жителей этой местности называют тричетвертянами. Жаль, ох, как жаль, что ни один из тричетвертян не сел в поезд. Хотелось бы взглянуть на его рожу. И тут Вербицкого осенило. Вокзал! Он никак не мог понять, что его там удивило. Разумеется кроме призраков. На самом деле, вся соль была в расписании. В нем не нашлось места для букв. Остановочные пункты обозначались цифрами. Целыми и дробными. Понятное дело, из-за особенностей своего образа жизни он немного отставал от новых веяний. Но не настолько же! Как случилось так, что замена милых сердцу Кленовок и Липовок на мерзкие цифровые обозначения прошла для него незамеченной?! Да, он из рук вон плохой журналист, но пропустить подобного события не мог. Узнал бы из новостей. Не мог не узнать. Что, мать вашу так, вообще происходит? Прощу прощения, но я ощущаю себя Алисой, путешествующей вниз по кроличьей норе. Чем дальше – тем страньше.

Поезд тронулся. Вербицкий решил поискать ответа у других пассажиров. Пусть поделятся новостями, которые он пропустил. Пусть расскажут о новом бессмысленном указе, который от нечего делать сочинили депутаты.

Марат встал. С выбором собеседника особо не привередничал. Просто сел напротив мужика, наряженного в синий комбинезон.

– Здрасте!

Мужик с улыбкой кивнул.

– Добрый вечер…

Прежде чем продолжить разговор, Вербицкий внимательнее рассмотрел пассажира. Ничего экстраординарного в мужике не было. За исключением комбинезона. Тот резал глаз своей новизной. Такие комбинезоны немыслимы без оранжевой каски. Может, именно она лежит в белом пластиковом пакете, который стоит у ног пассажира?

Мужику было лет сорок на вид. Чисто выбрит. Темные с проседью волосы пострижены очень коротко. Карие глаза, в глубине которых таилась какие-то подозрительно озорные искорки. Возможно, хлебнул на дорожку. В таком наряде противопоказано щеголять трезвым. Куры обхохочутся.

Пухлые губы мужика продолжала кривить улыбка. Словно лицо свело судорогой. Он ждал продолжения беседы, но Вербицкий уже потерял всякую охоту вступать в контакты третьей степени. Пусть тричетвертянин продолжает лыбиться.

Вставая, Марат заметил, что из накладного кармана синего комбинезона торчит сложенная газета. В названии были заметны только буквы «А» и «В». Еженедельник «Гав» для собаководов? Или… Жаль, что «говно» пишется через «о». Газетенка с таким названием весьма органично вписалась бы в облик улыбчивого мужичка.

Через два сиденья расположились женщина и пацан лет девяти. Марат видел их только со спины, но уже знал – они тоже будут ему улыбаться. Недаром же мальчишка напялил на себя уменьшенную копию знаменитого комбинезона, его мамаша, обряженная в синее платье с матросским воротничком, держит в руке ту же газету, что и мужик.

Чуть дальше, лицом к Вербицкому сидели две девицы. Блондинки в одинаковых бело-синих блузках. Само собой с матросскими воротничками. Тоже улыбаются, чтоб им пусто было. Прям, не поезд, а крейсер «Варяг» перед затоплением. Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает… Не надо себя обманывать, мистер мыслитель. С вокзала призраков ты попал в поезд идиотов. Если не хуже. Разве не видел за окном полустанок странного вида, обозначенный цифрами? А сам вагон?! Признайся, Маратушка, что эти жесткие сиденья, дешевая бесцветная пластмасса на потолке и стенах, сводящий с ума аскетизм во всем оформлении вагона ты видишь впервые. Новый вокзал, новая станция, странные пассажиры в однотипной одежде с одинаковыми газетами и белыми пластиковыми пакетами без рисунка! Ты вляпался… Вот только во что?

Вербицкий опустился на ближайшее сиденье. Положил папку себе на колени. Вытащил из кармана сотовый телефон и наушники со спутанным в немыслимый узел проводом. Музыка. Вот, что поможет ему успокоиться.

Дверь вагона откатилась в сторону. Вошла женщина в форме железнодорожницы. Ничего страшного, что цвет пиджака и юбки синий. Проводницам положено носить такую форму. А что до улыбки… Им на роду написано улыбаться и быть приторно-вежливыми. Марат искренне обрадовался появлению проводницы. Вспомнил, что так и не купил билет. Наблюдая за приближением вагоновожатой, выудил из кармана мятую купюру.

– Девушка, будьте добры. Один до Минска.

С девушкой он явно переборщил. Бабе было под пятьдесят, а собранные в тугой узел волосы и полное отсутствие косметики делали ее еще старше. Брови железнодорожницы поползли вверх. Глаза округлились от удивления. Вцепившись в ручку сиденья, она смотрела то на «десятку» в руке Марата, то на его сотовый телефон.

– Вам чего, гражданин?

– Билетик, гражданка, – Вербицкий нервно хихикнул. – А вы думали интимных услуг? Так это – немного позже.

– Оставайтесь на месте, гражданин. Вам помогут, – выдав эту тираду, проводница поджала свои и без того тонкие губы и повторила для пущей вескости. – Вам помогут.

– Что?!

Не удостоив Марата ответом, железнодорожная богиня поплыла в конец вагона. Ее породистая, обтянутая синей тканью задница качалась, когда поезд дергался на стыках рельс. Вербицкий с трудом подавил желание нагнать гражданку и пнуть ногой. Нельзя. Шутки в сторону. Оставаться на месте. Ему ведь помогут. Ага, так он и остался. Дайте только подтянуть штаны и начистить бляху. В ожидании помощи.

Насвистывая, чтобы придать себе беззаботный вид, Вербицкий направился к выходу. Минуя девиц, заметил, что каждая держит в руках по газете. Пусть себе читают, раз уж помешались на периодической прессе.

Выйдя в тамбур, Марат воткнул наушники в уши и прислонился к стене. Нажимая кнопки телефона, он заметил, как дрожат пальцы.

Мы стояли на плоскости, с переменным углом отражения.

Наблюдая закон, приводящий пейзажи в движения.

Повторяя слова лишенные всякого смысла, но без напряжения…

Спокойный голос Бориса Гребенщикова вселял надежду. Очень робкую надежду на то, что когда он сойдет с поезда, все образуется. Странности объяснятся. Сдвинувшиеся устои мироздания вернутся на прежнее место, а закон, приводящий пейзажи в движение, начнет действовать.

Марат увидел прямо перед собой дверь туалета. Надавил на ручку. Ни по-маленькому, ни тем более, по-большому Вербицкому не хотелось. Просто в этом поезде он чувствовал себя пришельцем, изучающим незнакомый мир. Так почему бы не узнать побольше о месте, где улыбчивые люди в одинаковой одежде отправляют естественные надобности?

Дверь качнулась и открылась. Всего на четверть. Марат увидел фонтанчик с питьевой водой. Точную копию того, из которого пил на вокзале. Рот, согласно закону Павлова и его собак, тут же наполнился сладковатым, приторным вкусом. «Дай мне напиться железнодорожной воды», – сказал поэт. Не эту ли воду он имел в виду?

Вагон качнуло. Дверь открылась полностью и… О Боже! Мочевой пузырь Вербицкого изъявил сильное желание воспользоваться толчком. Вот только место было занято. На унитазе, свесив руки между раздвинутых колен, восседал Жженый.

Его покрытая уродливыми шрамами лысая голова была опущена, но Марату не требовалось видеть лицо, чтобы узнать своего личного Фредди Крюгера. Выцветшая грязная рубашка цвета хаки, штаны с дырами на коленях и черные резиновые сапоги. Нет! Спутать Жженого с кем-нибудь другим было просто невозможно. Откуда здесь человек, которого он безуспешно искал столько лет?

Вербицкий попятился. Не стоило ему открывать дверь сортира. Любопытной Варваре… Перед тем, как проскользнуть в вагон, Марат набрался храбрости и вновь заглянул в туалет. Никого. Толчок был девственно пуст. Возможно, Жженый просто привиделся. Так же, как и Глухин. Но искушать судьбу Вербицкий больше не стал. Пусть вагон наполнен улыбчивыми идиотами, но они, по крайней мере, не призраки, а люди из плоти и крови. Из двух зол, как говорится…