Боярин

Человек ускоряет шаг. Бежит. Но на вершине холма уже никого нет. Нет живых. Мертвых – сколько угодно. Холм покрыт красным от крови снегом. Повсюду – трупы воинов. Русоволосые, бородатые гиганты славянской наружности лежат вперемешку с маленькими черноволосыми, скуластыми и узкоглазыми монголами. Кочевников гораздо больше. Совсем недавно здесь был бой. Царил хаос. Однако был в нем и некий порядок. Эпицентр битвы.

Мужчина идет к нему и останавливается у горы камней. Среди них, уставившись в серое небо неподвижными глазами, лежит великан в красных от крови, проломленных ударами камней доспехах. Это – он. Рязанский воевода. Евпатий, по прозвищу Коловрат. Даже в смерти величественный и грозный.

Человек знает его. Знает давно. Опускается на колени, чтобы попрощаться с другом и командиром. Закрыть ему глаза. Чего вы хотите? – Только умереть!

Мужчина протягивает руку к лицу Евпатия, но коснуться его не успевает. Куда-то проваливается. Падает во мрак и безмолвие.

Удара о землю не чувствует, возможно о того, что сразу теряет сознание. В себя приходит от того, что на лицо падают капли. Он видел столько крови, что уверен – это снова кровь из раны, пробитой гвоздем в конечности мертвой женщины. Но капли холодные. Просто ледяные. А кровь по определению должна быть теплой.

Чтобы понять происхождение капель приходится идти на эксперимент – он слизывает каплю, которая оказывается ближе всего к губам. Вода. Только теперь он понимает насколько хочет пить и окончательно просыпается. Открывает глаза, с трудом поднимая налитые свинцовой тяжестью веки. Никаких крестов, никакого холма с трупами русичей и монголов. Над ним – часть прозрачного купола. Он разбит, а острые осколки покрыты толстым слоем пыли и паутины. Вода сочится из трещины в потолке.

Итак, он в помещении. Здесь царит полумрак, который рассеивает неизвестно откуда проникающая полоска света. Вокруг – столы, множество затянутых путиной приборов. Высокие стеклянные шкафы. Их содержимое невозможно различить из-за пыли и паутины. Похоже на то, что эти составляющие тлена и забвения скапливались здесь годами, если не десятилетиями.

Хлюп!

Новая капля воды, упавшая на щеку больше предыдущих. О, черт! Трещина на потолке стремительно увеличивалась. Края ее на глазах темнеют, набухая водой.

Только инстинкт самосохранения, мобилизовавший все резервы организма, спас человека. Он скатился с просторного ложа, под разбитым пластиковым куполом и шлепнулся на пол. Толстый ковер из пыли не смягчил удара. Крик боли заглушил шум падения отвалившегося куска потолка.

Он увидел, что осколок величиной с футбольный мяч упал прямо на вмятину, оставленную его головой на толстом слое белого полиуретана, который от времени утратил свою упругость.

Порадовавшись везению, человек попробовал встать, но оказалось, что ноги-руки его не слушаются. От судороги, которая, казалось, свела все тело, он завопил во весь голос.

Вволю накричавшись и сообразив, что никто не собирается приходить на помощь, он решил остаться в прежнем положении и просто осмотреться. Осмотр начал с самого себя.

Белый, уже испачканный в пыли комбинезон с парой накладных карманов по бокам. Тонкие красные лампасы. Уж не самого ли себя он видел, когда бродил среди окровавленных крестов в своем кошмаре?

Он медленно поднял правую руку, дотронулся пальцами до груди. Потом опустился ниже. Новое открытие его почему-то обрадовало. Мужчина. Если, конечно, кто-то не запихнул ему в штаны банан. Уже что-то.

Все еще лежа, он поднял руку повыше. Из отверстий в красных лампасах, торчали провода и тонкие трубки, которые он оборвал при падении.

Итак, это не просто комбинезон. Точнее, не совсем простой комбинезон. Он был сделан для того, чтобы присоединить к телу датчики и пластиковые трубки. Больничная палата? Реанимация? Тогда куда подевались все врачи? Куда и когда… Судя по слою пыли, они давным-давно позабыли о своем пациенте.

Опершись на правую руку, которая казалась наиболее дееспособной, он перенес на нее вес тела и сел. От простого физического упражнения лоб покрылся испариной. Зато теперь он видел большую часть помещения и сразу понял, что оно не имеет ничего общего с больничной палатой.

Первым, что бросилось глаза, были ряды цилиндрических емкостей, высотой метра в три. Их было не меньше десятка. От каждого тянулись разноцветные провода, гофрированные и простые черные шланги. Провода подключались к приборам на столах, а шланги – к сложной системе насосов. И что самое главное, вся эта система концентрировалось вокруг шести саркофагов (вот так словечко пришло в голову!), установленных в центре помещения. С одного он несколько минут скатился, а остальные пять были пусты. Прозрачные пластиковые крышки на них были целы и закрыты. По всей видимости, они ждали других подопытных…

Подопытных? Вот точное определение тому, кем он был. Подопытный в какой-то лаборатории, а вовсе не пациент клиники.

Мужчине сильно хотелось продолжить осмотр стоя, но воспоминания о болезненной судороге были слишком свежи. Мышцам необходимо привыкнуть к тому, что их обладатель может не просто спать, сопя в две дырки, а еще и двигаться. Они могли атрофироваться…

Мужчина улыбнулся. Судя, по словечкам, которыми он то и дело пользовался, какое-никакое образование имел.

Так-так, интеллектуальный ты мой, что у тебя с голосом? Вопить мы умеем, а как обстоят дела с членораздельной речью?

– Кх… Кх… Х… Хто… Кто я?

Откашлявшись, мужчина повторил свой вопрос окружающей пустоте. Сначала язык ворочался с трудом, а слова походили на скрип несмазанных колес телеги. После третьей или четвертой попытки получилось гораздо лучше. Вот только ответа на поставленный вопрос так и не было.

Исчезновение воспоминаний называется амнезией. А их несколько разновидностей. Не факт, что он позабыл все и навсегда. Его амнезия могла быть временной.

Чтобы не терять времени, которое уйдет на восстановление памяти, мужчина задействовал вторую руку. Отталкиваясь от пола, он дотащил свое тело до саркофага. После короткой передышки, попытался встать и понял, что предосторожности лишними не были. Ноги его по прочности ни в чем не уступали вареным макаронам. При попытке встать на них, они подгибались. Значит и на это понадобится время.

Мужчина сел на свое ложе, взглянул на потолок и убедился в том, что новый кусок бетона от него откалываться пока не собирается.

Кстати, о кусках. Теперь, когда он мог видеть всю картину целиком, стало очевидно, что осколок, едва не расплющивший ему голову – не первый. Первый отвалился раньше. Именно он и разбил пластиковую крышку саркофага, а потом скатился на пол. Случилось это давно, если верить пыли и паутине на осколке.

Сколько же он был в отключке? До того, как разбилась крышка саркофага и… до этого?

По позвоночнику скользнула стая холодных мурашек. Он не знал свойств пыли и паутины. Не мог судить о времени по их толщине и количеству, но слово «годы» так и норовило сорваться с языка.

Теперь, когда пришел в себя полностью, накатила волна отчаяния. Вспомнились фантастические фильмы, о людях, пребывавших в коме десятилетиями. Участники эксперимента, о которых напрочь забыли те, кто этот эксперимент затеял. Забыли или… Просто не смогли его закончить. По самым разным причинам. Думать о них не хотелось.

Мужчина занялся тем, что начал массировать мышцы ног. В перерывах наклонялся и разгибался, стискивая зубы от боли, которую вызывали чересчур резкие движения.

После часа таких упражнений пот лился ручьем, а поскольку комбинезон работал, как термос, пришлось расстегнуть молнию. Точнее разорвать, поскольку замок заело на первых сантиметрах.

Ничего. Если он научится ходить, то все равно сменит костюмчик, в который его обрядили экспериментаторы, на что-нибудь более подходящее.

Нетерпение ответить на жизненно-важные вопросы все росло. Оно и помогло встать. Чтобы удержать равновесие при первом шаге, пришлось наклониться.

Так, не разгибаясь, мужчина убрал руку, которой опирался на саркофаг. Покачнулся, но на ногах все-таки устоял. Еще один шаг. И еще один. Массаж помог. Ноги держали.