Страница 12 из 20
Необходимо отметить, что восприятие Другого соединено с восприятием себя, как описывает это Рене Шпиц (R. Spitz)[56], детский страх или боязнь незнакомца не является прямым следствием того, что этот человек чем-то странен, но, скорее, реакцией на то, что у этого лица нет памяти о лице матери. Таким образом, восприятие незнакомца отсылает ребенка назад к матери и усиливает его привязанность к ней, поскольку всегда предполагается, что ребенок чувствует себя в безопасности в отношении мать – ребенок. Вследствие этого ребенок не может войти в контакт с иным без беспокойства и узнать незнакомца. Патологическая форма таких отношений направлена на то, чтобы заретушировать незнакомца и утвердить себя через нарциссическое отображение в себе матери. Если фантазия гомогенности доминирует на групповом уровне, отражение и самоутверждение работает в связке с членами группы, такими же, как каждый из них. Неизбежная амбивалентность мыслится нестерпимой и ведет к заряду агрессии, стимулируемым различиями внутри группы, которые были стерты и спроецированы наружу. Такой мир нарциссического отражения и чистоты приводит к мощной агрессии преследования по отношению ко всем, кто отличен и представляет опасность для внутреннего единообразия группы. Такой вид нарциссизма склонен становиться со временем более радикальным, чистота может быть достигнута только через исключение. Значит, членство в идеализированном чистом сообществе и насилие, связанное с преследованием, тесно связаны и взаимозависимы. Иногда достаточно небольшого кризиса, чтобы запустить взрыв насилия. Остоу (M. Ostow)[57] в этом контексте говорит о менталитет погромов, тогда как Адорно пишет о психическом тоталитаризме[58].
Мысленный образ единства и фантазии слияния. Психоаналитические исследования, проводимые в различных социальных группах, показали, что регрессия в группе или на уровне больших масс людей достигает куда более глубоких уровней, чем описывал Фрейд, простираясь до глубоких нарциссических идентификаций[59]. Когда несколько человек регрессивно объединяются для формирования группы, эта группа превращается в иллюзорного заместителя потерянного объекта, матери в детстве. Групповая фантазия как коллективный эго-идеал действует в качестве заместителя для индивида и несет с собой маниакальную эйфорию. Это исследование очень важно для понимания экстенсивных групповых фантазий о нации, но также и о религиозных гомогенных общинах, таких как умма или «Исламское государство». В центре национальной или религиозной коллективной идентификации лежит иллюзорно всесильное чувство эйфории от ощущения себя частью единого целого. Если оно одерживает верх и сливается с фантазией превосходства, чувство реальности вовлеченного в этот процесс индивида и потребности его собственной совести подавляются, в то время как чувство собственного превосходства невероятно усиливается с отождествлением себя с национальным или коллективным целым. Главным результатом становится резкое расширение нарциссических чувств. Для этих людей существуют и мир великого символического единства, и мир, разделенный с первым, – мир вражды, соперничества и многообразия.
Исламистская концепция уммы как общины всех мусульман представляет собой один из самых живых примеров такого унитаристского образа слияния. Это особенно верно для салафитского восприятия уммы как общины только чистых праведных мусульман. В этом случае она включает в себя виртуальное, воображаемое сообщество, не ограниченное никакой территорией за пределами всякой этничности, расы, языка и культуры[60]. Все члены группы равны, и аффективная сила строгих моральных норм поведения питает фантазию единства.
Мусульманин принадлежит умме как к общине всех мусульман, членство, которое определяет его, подобно связи между членами племени, является тем, что невозможно отбросить или разрушить[61]. Всякая душа – мусульманка, свою веру можно лишь скрывать, и из ислама невозможно выйти. Таким образом, умма фигурирует как гомогенное и эгалитарное сообщество без сословного деления и социальной стратификации. Паломничество в Мекку идеализируется как союз с уммой, который превозмогает самореферентность индивида. Иранский мыслитель Али Шариати (1933–1977) описывает ритуал семикратного хождения вокруг Каабы следующим образом: паломник «чувствует себя крохотным ручейком, сливающимся с полноводной рекой»: «толпа давит так сильно, что ты рождаешься заново. Теперь ты часть Народа, ты Человек, живой и вечный… Совершая обход вокруг [священного дома, символа могущества] Аллаха, ты вскоре забываешь о себе»[62]. Здесь очевидно яркое стремление индивида слиться с группой и отождествиться с идеализированным объектом. Это своего рода форма предания себя Богу как сверхчеловеческой сущности.
Реальная мусульманская община, однако, не является гомогенной. В ней есть разделения, споры, несогласия, как и в любой другой большой группе живых людей из плоти и крови со своими страхами и интересами. Единство – это фантастическое везение, которое получает тем больше власти над умами людей, чем больше разрушительных тенденций и враждебных импульсов проецируется на этнические или религиозные меньшинства в исламском мире, либо на немусульман, которые плетут заговоры против них. Это рождает фантазм чистой и объединенной мусульманской общины. Будучи частью подобного коллектива, человек не может увидеть угрожающее, чуждое Другое как независимого индивида, просто другого, но рассматривает его лишь как абстрактного агента врага, ищущего возможности разрушить гомогенность того, частью чего является субъект. Отношения с внешним миром воспринимаются в черно-белых манихейских красках. Воображаемая умма стоит на одной стороне, а демонизированный мир врагов на другой. Разлад, проблемы, противоречия, ошибки – это не результат действия самих членов общины, а плод работы ее внешних врагов, коих при черно-белом восприятии мира всегда предостаточно: это могут быть и Запад, и евреи, и козни сатаны, и все вместе. Мусульманин, который думает иначе, быстро получает клеймо предателя.
Подобный конспиративный образ мышления весьма широко распространен в арабо-мусульманском мире, он характерен для политической и религиозной публицистики. Воображаемый заговор Запада или евреев против ислама считается частью долгосрочного плана, который начался с крестовых походов, принесших с собой размывание халифата, отделение религии от государства и постепенную деградацию исламской общины, религии и культуры. В интервью 2015 г. руководитель университета аль-Азхар, имам мечети аль-Азхар Ахмад Муххамед Альтаебб возложил ответственность за хаос в мусульманском мире на крупнейшие международные режимы. Когда его спросили про «Исламское государство», он заявил, что такие группы становятся все активнее и мощнее, поскольку, под какими бы знаменами они ни находились, их поддерживают крупнейшие международные силы, стремящиеся дестабилизировать Ближний Восток, а самый простой способ это сделать – злоупотребить религией.
Как показывает Бассам Тиби (Bassam Tibi), эти теории заговоров подкрепляют радикальную риторику, которая в таком случае не преследует коммуникативных целей, но подпитывает восприятие внешнего мира как враждебного[63]. Сегодня такие группы, как ИГ и ему подобные, распространяют огромное количество пропагандистских видео в интернете на тему угнетения мусульман и преступлений против них в западных обществах. В них мусульмане предстают несомненно невинными жертвами внешних сил. Подобные пропагандистские материалы оказывают соответствующим группам значительную поддержку, в том числе и далеко за пределами мусульманского мира.
56
Spitz R.A., Cobliner Godfrey W. First Year of Life: A Psychoanalytic Study of Normal and Deviant Development of Object Relations. 2nd ed. Madison: Intl Universities Pr Inc., 1966.
57
Ostow M. Myth and Madness: A Report of a Psychoanalytic Study of Anti-Semitism // The International Journal of Psycho-Analysis. 1996. Feb.; 77 (Pt 1). Pp. 15–31.
58
Адорно Т. Исследование тоталитарной личности [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Sociolog/Adorno/index.phpAdorno (дата обращения 28.12.2018).
59
Anzieu D. The Group and the Unconscious. – London: Routledge, 2016; Bion W.R. Experiences in Groups and other Papers. 1st ed. – London: Routledge, 2003; Kreeger L. The Large Group: Dynamics and Therapy. – London: Routledge, 1975; Money-Kyrle R.E. Psychoanalysis and Politics: A Contribution to the Psychology of Politics and Morals. New York: W.W. Norton Company, 1951.
60
Roy O헚. Globalized Islam: The Search for a New Ummah. New York: Columbia University Press, 2004.
61
Tibi B. Die Verschwörung – Das Trauma arabischer Politik. 2., erweiterte und aktualisierte Auflage. Dtv, 1994.
62
Цит. по: Армстронг Карен. Битва за Бога. С. 299.
63
Tibi B. Die Verschwörung – Das Trauma arabischer Politik. Цит. изд.