Страница 12 из 15
– Садись на заднее сиденье.
– Я не один, Ольга Ивановна.
– Ну и что? Садитесь вдвоем. Товарища доставим по назначению, а тебя – куда надо.
Когда Полякова улыбалась, лицо ее хорошело, и Бильбао сейчас подумал, что дядя Федя не прав: женщина эта недурна даже на трезвую голову.
– А куда меня надо? В кутузку?
– В редакцию.
– Я бы завтра к вам зашел. Надо проставиться, поскольку в университет благодаря публикациям и рекомендации поступил.
Полякова продолжала улыбаться:
– На пьяную голову серьезные проблемы не решают, а если редакция даже машину прислала, чтоб тебя на автостанции встретить, то, значит, проблема серьезная. Ты согласен?
– Он согласен, – ответил за друга Коленька. – Меня у поворота на пляж высадите.
Водитель волжанки был молчуном, за всю дорогу не проронил ни слова и, только затормозив у здания редакции, спросил:
– Мне вас ждать, Ольга Ивановна?
– Нет, я домой сама дойду, а будет страшно – Калганов проводит. Так? – И, адресуя дальнейшие слова больше водителю, чем Бильбао, продолжила: – У нас ведь разговор пойдет о кадровой политике редакции, в которой одну из ролей мы отводим вот этому молодому человеку, талантливому во всех отношениях. С утра завтра летучка, и я должна сказать главному редактору, чем закончились переговоры с моим протеже. По сути, Калганов, я ведь открыла тебе зеленую улицу в журналистике. И теперь хочу, чтобы тебя зачислили в штат редакции. Так что прошу в мой кабинет.
Водитель уехал. Она поднялась на слабо освещенное крыльцо, отомкнула дверь, жестом пригласила его пройти в темное помещение:
– Прошу. – Шагнула следом. – Не спеши, лучше дай мне руку. Ты ведь не знаешь, где здесь выключатель. Или он нам пока не нужен?
И тут же прильнула к нему, запустила руки под рубашку:
– Ой, мочи уже нет! Порви меня на кусочки! Можешь прямо здесь!
От Поляковой пахло духами и водкой.
– Или нет, пойдем лучше наверх. Там подшивки. Ты не забыл про мои подшивки? Про нашу ночь?
– О ней почему-то не может забыть и мой дядя, – слабо реагируя на ласки женщины, ответил Бильбао. – Откуда он узнал?
Полякова уже решительно вела его за собой, на ходу расстегивая кофточку:
– Не думай, не от меня. Мы просто вели тогда себя неосторожно. Уборщица уходила из редакции и видела, что мы оставались. А утром увидела помятые и в пятнах подшивки. Да и черт с ней. Это я должна разговоров бояться, а не ты. Тебе еще о репутации твоей рано беспокоиться. Слушай, ну не могу я уже: тело гудит!..
Минут через сорок она зажгла в своем кабинете свет, включила чайник, разлила по стопкам водку:
– Вот теперь можно и о деле поговорить. Появилась вакансия литсотрудника, пойдешь? К концу года станешь завотделом писем, это я тебе гарантирую. Ты талантливый во всех отношениях, Сережа! Не исключено, что в скором времени я под твоим началом работать буду.
– Подо мной ты уже работала, – ухмыльнулся он, выпив водку. – Нормально получается.
– Циник! – Полякова пнула его кулачком в грудь. – Ну да ладно! Главное, что тебе и мне нравится. Так что редактору говорить?
– Еще не знаю. Подумать надо.
– Подумай. Только завтра не исчезай никуда. До обеда у нас летучка, а после обеда может случиться такое, что он с тобой захочет встретиться.
У его дома с погашенными окнами сидела на скамейке Верка. Увидела подходившего Бильбао, поднялась:
– Сережа, блин, ну где тебя так долго носит? Я вымокла, хоть и под зонтом.
– Письменный отчет представить? – спросил он и положил ей руку на плечо. – Скажи лучше, чего ты здесь торчишь, подружка.
– Сменилась полчаса назад, шла мимо…
– Допустим, домой тебе надо идти по другой улице.
– А я по этой хочу. Ну что произошло, Сережа, почему ты от меня бежишь?
Бильбао покачал головой:
– Запомни, подружка: я ни от кого и ни за кем не бегаю и бегать не собираюсь. Я тебе в глаза сказал: все, завязываем любовью заниматься. Ты обещала не обижаться, поскольку мы не враги, а друзья, так? И встречаться будем продолжать, но только по делу или по застолью. А поскольку застолья сегодня не предвидится, топай домой.
– А если я по делу? – спросила Верка.
– Тогда у нас получается большое предисловие.
Она вытащила из сумочки листок бумаги:
– Свет нужен, чтоб прочесть. Тебя разыскивали, спрашивали номер домашнего телефона…
– Какого телефона? – удивился Бильбао. – У меня нет и не было телефона.
– Звонили из Светловска. Товарищ, видно, этого не знал. Ты меня в дом пригласишь, хоть на минуту? У меня глаза хоть и зеленые, как у кошки, но в темноте я не вижу.
– Пойдем, – без восторга сказал Бильбао. – Но действительно на минуту.
Когда в комнате вспыхнул свет, Верка присела к столу, развернула листок. Сергея Калганова искал Дойник Павел Павлович, просил срочно и в любое время суток перезвонить ему по номеру… Далее следовал номер.
Бильбао зевнул:
– Пошел он к черту! Мне что, по грязи бежать теперь на телеграф?
Верка победно улыбнулась и вновь раскрыла сумочку. На сей раз она извлекла из нее сотовый телефон:
– Вот, выпросила! Звони.
Бильбао погладил ее по голове:
– Ты чудная подружка, Вера! Я, пожалуй, тебе водки немного дам: замерзла ведь. Погода дурацкая начинается…
– Выпью только вместе с тобой. Ты звони, я сама налью и закуску найду. Ты же не ужинал еще, наверное.
– Давай, умница, хозяйствуй. Но выпьем прямо сейчас, ты действительно промокла. И надо сделать все, чтоб ты не простыла.
Выпили.
Бильбао набрал записанный Веркой номер, и на первый же длинный гудок откликнулся Дойник:
– Калганов? Ты говорил, мол, если что, то я могу с тобой связаться. Вот потому и звоню…
– Это я звоню.
– А? Ну да, да. Тебе надо обязательно завтра сюда приехать.
– Опять угостить армянским коньяком хочешь?
– Как? – Павел Павлович не понял, что имеет в виду Бильбао. – Какой там коньяк! В Аслане все дело. После вашего отъезда я с ним говорил. К тебе он ехать не хочет, считает это западло и грозится уже завтра вместе со своими навести на рынке шмон. Своих перекупщиков туда вернет.
– Пусть попробует, – сказал Бильбао.
– Я знаю, что у тебя там люди дежурят, но все очень серьезно, поверь. У Аслана такие дикие отморозки! Они могут оружие в ход пустить, а потом все слинять, я знаю его братию. Убегут на Кавказ, и там их концов не найдешь. Кровь кому нужна?! А Аслан чистый останется. У него тут многое схвачено…
– Приеду, – сказал Бильбао. – А тебе через полчаса Коленька позвонит, у него наверняка вопросы будут. Постарайся ответить на все.
– Пусть звонит, жду. А за тобой машину пришлю, она уже в семь утра возле дома стоять будет. Заезжаете ко мне, я скажу все, что захотите узнать про Аслана и его людей.
– Договорились.
Он положил телефон в открытую Веркину сумочку, стоящую на столе. Обратил внимание, что стол уже сервирован: и хлеб нарезан, и колбаса, и помидоры с огурцами. Вот только самой Верки не видно.
– Подружка, ты где? – позвал он.
Та тотчас откликнулась из спальни:
– Ты же сам, блин, сказал, что надо сделать все, чтоб я не простыла. Я тебя за язык не тянула. И потом, не выгонишь же ты меня на улицу во всем мокром?!
Аслан не любил просыпаться рано. Правда, рано и не ложился. Распорядок трудового дня диктовал режим его жизни. Активная торговля начиналась с обеда, к этому же времени появлялись проблемы, требующие срочных решений. Ближе к вечеру – встречи с хозяевами вновь поступающего товара. «Челноки» хотят быстрее и желательно оптом сбыть куртки и шубы, земляки разгружают вагоны с орехами и гранатами, человек из Дагестана привез икру, тоже просит пристроить… Все знают: Аслан как дирижер, управляет огромным хозяйством, без его помощи трудно обойтись. Еще позже – «сбор урожая»: денежный ручей начинает течь в его карман. Золотое время суток, иногда затягивающееся за полночь.