Времена меняются

Часа через два, когда все уже устали от бесплодных попыток выжать что-нибудь ценное из чиновничьих мозгов, давно забывших, что значит «работать головой», обсуждение внезапно переросло в перепалку. Всплыли старые обиды и претензии, особенно почему-то наседали на болгар. Чаушеску намекала, что пора разобраться, наконец, с Южной Добруджей, Йошка Броз по горячности требовал вообще вернуть в состав Союзной Республики Македонии западные области Болгарии, населённые частично македонцами, генерал Добри Джуров и Георгий Лозанов дружно, как подобает настоящим патриотам, отбивали нападки соседей. Лишь Мать Тереза сидела и тихо улыбалась, наблюдая эту нелицеприятную картину вечной балканской свары.

— Товарищи! — наконец попытался призвать к порядку разошедшихся гостей Тодор Живков, — то-ва-ри-щи! Мы же с вами коммунисты-интернационалисты. Будьте же взрослыми людьми! Я предлагаю сделать перерыв, выпить вина, водки, чая, кофе, кому что нравится, вот десерты тут какие-то, пойти пройтись по парку, подышать свежим воздухом. Сегодня, к нашему удовольствию, природа сделала нам подарок. Выгляните в окно! Как ярко светит солнце. Это символ! Символ и призыв к взаимопониманию. Через час, нет, через два, после захода солнца, давайте соберёмся ещё раз и подумаем вместе, что же мы всё-таки можем сделать. Товарищ Чаушеску, когда вас будут расстреливать, вряд ли вам будет интересно, кому принадлежит Южная Добруджа.

Чаушеску обиженно поджала губы, но промолчала, сознавая правоту старого болгарина.

Тем временем Живков подошёл к Джурову:

— Добри, я бы хотел тебя попросить об одном маленьком одолжении… Ты же слышал, как эти напыщенные индюки готовы передраться даже на краю могилы?

Старый партизан изобразил понимание и пригладил густые усы.

— Да, Тодор, вечная проблема Балкан, — постоянная грызня родственных народов между собой. Ты же знаешь настоящее лицо Матери Терезы с её Калькутским проектом?

— Конечно, знаю, но я сейчас не об этом. Добри, я хочу тебя попросить, не сообщать русским о нашем сегодняшнем собрании. Нет, не так! Лучше ты расскажи своим кураторам что-нибудь нейтральное.

— Например?

— Например, что мы искали почву для объединения всех стран народной демократии в едином Балканском союзе.

— Тошко, а ты не боишься, что тогда они точно испугаются и с перепугу устроят тебе сибирские каникулы до конца твоих дней?

— Ну, не дурак же Андропов! Он же знает историю, и понимает, что балканские страны никогда ни до чего не договорятся. А такие собрания могут вернуть и СФРЮ, и Албанию в «семью соцстран».

— Хорошо, это будет хорошей маскировкой. Беда еще в том, что кроме меня твоя Аничка тоже пишет донесения и нашему Савову, и «братушкам».

— Как?! Почему же мне об этом ты говоришь только сегодня? Это плохо, придётся с ней что-то делать. Ликвидировать, наверное, не стоит, но перевести в какую-нибудь дальнюю резиденцию, в туже «Перлу» можно. Пусть наблюдает за состоянием здоровья персонала. Не ожидал я от неё такого.

Эфиопский кофе и в самом деле был превосходен, болгарский «Мавруд» из личных подвалов главы Болгарии тоже соответствовал уровню встречи, как и белый «Айсвайн». Погода, несмотря на солнце, не способствовала прогулкам, ноябрь с его влажным и пронизывающим ветром быстро загнал всех обратно под крышу виллы.

— Друзья! — Снова взял слово хозяин. — Я, кажется, нашёл выход из того тупика, в который мы с вами зашли сегодня. Я предлагаю сделать следующим образом…

ГЛАВА 24. НАД СЕДОЙ РАВНИНОЙ МОРЯ

Через неделю в университетах Софии, Белграда, Бухареста, Загреба, Ясс и Тираны появились объявления. Студентам, интересующимся развитием науки, техники и общества предлагалось принять участие в конкурсе на лучшее эссе на тему развития некой абстрактной страны с параметрами, приблизительно напоминающими Болгарию или Румынию. Призовой фонд был просто по царски щедр, но сроки коротки, а требования чрезвычайно просты. Все участники, высказавшие хоть какие-то собственные мысли, приглашались на собеседование. После собеседования, тех парней и девушек, чьи ответы казались комиссии интересными, предлагалось участие в работе «группы исследователей», с покрытием всех расходов.

В результате были отобраны команды по десять человек от каждой страны и назначена интеллектуальная игра на период каникул после зимней сессии.

Кроме того, ребятам было поручено составить обзор научной прессы для выявления наиболее смелых молодых исследователей. При этом предложено было главное внимание обращать на смелость, на отход от традиционного взгляда. Таких набралось еще полтора десятка. Им, как и многим мировым звёздам научной фантастики и футурологии были высланы именные приглашения для участия в игре.

Саму игру решили провести на острове Санторин, сняв через подставных лиц самый большой местный отель. При этом арендатором сделали, специально организованную, греческую венчурную компанию с ничего не говорящим названием «Авголемоно». Такое решение подсказал Добри Джуров, убедив всех, что лучше не привлекать излишнего внимания к этому мероприятию. Отельеры рады были заработку, поэтому легко согласились сохранять конфиденциальность всего происходящего.

Начало мероприятия было назначено на 24 января. Организаторы почему-то решили, что в большинстве университетов к этому времени сессия уже закончится. Следствием этого стало то, что приехать смогло только пара десятков студентов. Зато совершенно неожиданным был наплыв маститых писателей-фантастов. Начиная от патриарха научпопа или сайнс фикшн Фредерика Пола и заканчивая молодыми начинающими дарованиями из области прогностики и футурологии. Дайана Халперн, Фрэнсис Фукуяма, Льюис Либби и ещё с десяток молодых, но уже успевших дать о себе знать будущих звёзд.

Январское небо над кальдерой древнего вулкана Фера вечером первого дня симпозиума висело так низко, что казалось, вот-вот зацепится сивыми клочьями облаков за верхушки кипарисов окружающих отель. Ветра не было, от этого серое море казалось стальным листом, уходящим к горизонту. Температура к вечеру упала до плюс десяти. Быстрые зимние сумерки заволокли сгущающейся пеленой окрестный берег. Лишь свет в домиках немногочисленных местных жителе на противоположном берегу кальдеры свидетельствовал о том, что жизнь на планете всё-таки существует. С танцпола в ресторане на первом этаже доносилась бодрая танцевальная «Friday night», напоминая о том, что всякая рабочая неделя должна заканчиваться шумной пятничной вечеринкой.

Константинос Цацос в тёплой лыжной куртке стоял на балконе старого отеля «Анессис». До сегодняшнего дня президенту ещё ни разу не довелось побывать в этом необыкновенном месте. Цацос был далеко не молод, поэтому отдавал себе отчёт, что этот симпозиум может не прийтись по вкусу ни ЦРУ, ни КГБ. Поэтому лишь после долгих уговоров соседям, а по совместительству коммунистическим диктаторам, удалось добиться его согласия на проведение тайного симпозиума на территории Греции. Лишь с условием — не допускать на заседания журналистов.

К вечеру первого дня Цацос удостоверился, что напрасно поддался на уговоры Тодора Живкова. Особенно после выступления этого странного американца Джорджа Фримана. Фриман открыто заявил, что, видите ли, малые государства суверенны чисто декоративно, ибо должны играть роль сателлитов крупных и сильных политических игроков. Ни Албания, ни Югославия, ни Швеция со Швейцарией его не убедили.

Цацос поплотнее запахнул полы куртки и поёжился. С моря внезапно задул пронизывающий холодный ветер. Однако мысли президента независимой Эллады, пять лет назад сбросившей «чёрных полковников», продолжали крутиться вокруг сегодняшних выступлений. Основная цель, озвученная организаторами — «Условия для успеха малых государств» была ему близка. В какой-то момент Цацосу даже стало жаль, что на следующий день утром он будет вынужден вернуться в Афины к текучке государственных дел. Внезапно в носу зачесалось, и президент громко чихнул.