Времена меняются

— Ах, же ты падла! Ты мне нос сломал! — резкий обиженный вопль коренастого, разносится по окрестностям, — урою, сволочь! Чуваки, мочи его к хренам!

Я пытаюсь подняться на ноги как можно быстрее, но сделать это не просто. Внезапная боль растекается по лицу. Чей-то сапог попадает мне по переносице, и я снова валюсь на землю. Опять пытаюсь подняться, но получаю сапогом в поддых. Хорошо, что пилотская куртка хорошо гасит удары, но равновесия я не удерживаю и заваливаюсь снова, только стараясь защитить глаза и лицо. Перекатом пытаюсь откатиться в сторону. Металлический привкус крови во рту туманит сознание. Я понимаю, что против троих мне долго не продержаться. Поэтому главное оттянуть на себя их усилия, а потом сделать ноги в направлении дома. Надо проверить, как там Лена, и если уже добежала, то и мне можно свинчивать. Не обращая внимания на пинки по корпусу, я пытаюсь повернуть голову и рассмотреть, что же происходит у подъезда.

— Ну, твою же мать! — я в сердцах не нахожу цензурных слов, потому что эта сердобольная дурочка прыгает на крыльце, что-то кричит и размахивает руками. Блажник при этом почему-то бежит не к ней, а от неё. Наверное, гадёныш, решил, что девчонку ему не догнать, лучше присоединиться к корешам и помочь им меня мудохать. Ну и хорошо, до смерти не убьют, а синяки и шишки пройдут, лишь бы глаза целыми оставили. Очки, похоже, уже раздолбали, сволочи, по крайней мере, на носу я их не чувствую.

Внезапно сквозь шум в ушах прорывается звук милицейского свистка, тут же перестали сыпаться удары, сменившись скрипом снега под сапогами затухающий скрип снега.

— Атас! Менты! — орёт Блажник приятелям, — Эту падлу потом добьём, сваливать надо.

Тишину зимней ночи действительно разрывает тревожная трель милицейского свистка. Парни подхватывают своего вожака, которому я действительно здорово расквасил рыло, и поспешно покидают «поле боя», скрываясь за гаражами.

— Борь, ты как? — Ленка подбегает и начинает нервно хихикать. — Как ты Шныря приложил! Просто будь здоров не кашляй!

— Лен, ты всё-таки зря домой не убежала, — если ещё раз так случится, беги не оглядываясь, я уж как-нибудь сам без твоей помощи справлюсь. Если бы не милиция…

— Да, нет никакой милиции, дурачок! — Ленка весело смеётся, — это Толик у нас всё время с собой милицейский свисток носит. Отлично помогает от всякой сволочи, особенно если в темноте и издалека.

И в самом деле, метрах в десяти от нас виднеется долговязая фигура Ленкиного братца. Он тащит в руках объёмистую сумку с аппаратурой. На моё счастье Толик не стал сегодня собирать весь комплект. Ему не терпелось быстрее поехать к своей девушке.

Мы поднялись в их квартиру. Ленка сразу рванула на кухню. Толик подошёл ко мне, взял аккуратно за борта куртки и медленно, но весомо предупредил:

— Чтобы я от Ленки о тебе ни одного плохого слова не слышал. Обидишь, — пожалеешь! Имей в виду. Смотри, ты мужик уже взрослый, а она ещё пигалица, хоть и строит чёрт знает что, поэтому на тебе ответственность. И если что… — он многообещающе покачал у меня перед носом увесистым кулаком с синими буквами «ВДВ» на фирменном куполе парашюта, — в общем, ты понял.

— Толик, а не много ли ты на себя берёшь? — я стараюсь не уронить достоинства, — за то, что с гопотой помог, огромное тебе спасибо, а в остальном я без тебя как-нибудь разберусь? Хорошо? Обещаю, что ничего с твоей сестрёнкой плохого не случится, так что можешь развлекаться хоть до опупенья. — Ссадины на лице начинают ныть, и мне хочется сорвать на ком-то досаду, но я сдержан и стараюсь соблюдать спокойствие.

— Лен, — кричу я на кухню, — ты мне морду йодом раскрасишь?

— Там придётся не только йодом, там и промыть надо, уж ты поверь, у нас же мама медсестра в травме. Я сейчас, только чайник поставлю, и тобой займусь. Толик, ты чай с нами будешь?

— Нет, меня уже нет, я убежал, буду завтра, ты тут смотри, веди себя прилично, не хулигань, а то я твоему кавалеру мурло начищу. — Голос Толика доносится к нам уже с лестницы.

— Иди сюда, горе ты моё, — ласково ворчит Лена и тянет меня в ванную. — Раздевайся, сейчас будем проводить первичные медпроцедуры.

— Совсем? — ехидно спрашиваю я.

— Что, совсем? — девочка сразу не въезжает в шутку юмора.

— Совсем раздеваться?

— Дурак. Куртку снимай, чтобы не залить, сейчас начну обрабатывать. У тебя как голова? Не кружится?

— Сейчас вроде бы нет, а когда козёл этот мне сапогом по переносице врезал, было что-то такое, — при воспоминании, меня начинает немного мутить.

— Тогда пойду льда из холодильника наковыряю и перекись найду.

Ленка и в самом деле оказывается умелой сестрой милосердия, крови не боится, всё делает уверенно. Промыла ссадины, приложила к носу пакет со льдом, даже таблетку хлористого кальция заставила проглотить.

— И довго мнэ так эшшо сидэт? — прижимая лёд к переносице, спрашиваю я гнусаво из-за ватных пробок в ноздрях.

— Пока кровь из носа не перестанет идти, посидишь, не облезешь. Лучше при этом молчать, чтобы кровь лучше сворачивалась.

— А целоваться?

— Тебе нельзя, вот если только тебя. — Девушка наклонила набок милую головку, как бы примериваясь.

— Зачем же дело стало? Давай целуй быстрее — я делаю распухшие губы трубочкой и вытягиваю вперёд.

Ленка-язва со смехом проводит по ним своим тоненьким пальчиком, от чего губы издают смешной шлёпающий звук.

Да, что ж это такое? Чуть девчонка поближе со мной поближе сойдётся, так сразу начинает подкалывать. Даже эта пигалица совсем, а туда же…

Эротического приключения у нас не вышло, но я думаю не сегодня, так завтра выйдёт. Поцеловать она меня всё-таки попробовала. Правда, так как мои губы были разбиты в кровь, мне поцелуи удовольствия не доставляли. Договорились, что я ей позвоню, как первый экзамен сдам.

ГЛАВА 7. РЕИНКАРНАЦИЯ

Зимняя сессия у меня в этом году прошла под знаком Венеры. После экзаменов мы с Леночкой бегали на лыжах, ходили в кино, даже на танцы в «Отдых» однажды сподобились. А по окрестностям бродили каждый вечер. К счастью, Шнырь с компанией нам больше ни разу не попались. В один из вечеров, когда мы уже поздно вечером вернулись с последнего сеанса непритязательного румынского фильма «Вечная молодость». Фильм — дерьмо, но очень хорошо ложится в мою ситуацию. Благодаря тому, что я захватил с собой в кино фляжку с коньяком, то хохотали мы, как безумные все два часа пока шла эта лента для дебилов. Ржач мы перемежали с поцелуями, продолжили это увлекательное занятие в такси, а потом в подъезде, в коридоре Ленкиной квартиры, на кухне и вдруг я обнаруживаю себя уже лежащим на диване в гостиной с Леночкой расположившейся прямо на мне. Её лицо совсем близко, со лба свисает локон, который щекочет мне нос. Убрать я его не могу, потому что руки моя подружка прижимает своими руками. Она смешно пытается сдуть этот локон в сторону, но без помощи рук сделать это затруднительно. Это нас снова дико смешит. От смеха хватка её слабеет, а я, воспользовавшись моментом, резко переворачиваю её на спину. Наши глаза внезапно встречаются, смех как-то резко обрывается, а её пальчики начинают медленно расстёгивать пуговицы моей рубашки. Она делает это очень сосредоточенно, даже наморщила лобик и закусила губу.

— Лен, шепчу я, — не надо так зубы стискивать, сломать можешь! Знаешь как дорого и сложно протезы ставить?

— Не волнуйся, не сломаю, а тебя сейчас за нос укушу, если будешь над бедной девочкой насмехаться.

— Кусай меня, твои кусанья мне слаще мирра и вина!

— Лобзай меня своей лобзой, дерзай меня своей дерзой…

— Лен, а ты это откуда знаешь?

— Ниоткуда, дурачок! Только что придумала, экспромт такой…

— Вообще-то это нетленка из какого-то юмористического рассказа — я, как ни в чём не бывало, продолжаю разговор, одновременно стараясь просунуть пальцы как можно глубже. — Губи меня своей губой, дерзай меня своей дерзой, избей меня своей избой, и буду я всегда с тобой, как-то так.