Снишься мне (ЛП)

— Ты новая для меня, но не по той причине, по которой ты думаешь. Я существую уже очень долгое время, Серенити. Мне попадались всякие люди во всех сферах жизни. Я видел в них хорошее и плохое. За все это время, я никогда не сталкивался с человеком, который привлекал меня так, как ты. Твоя самоотверженность — глоток свежего воздуха. Ты слушаешь людей и не только слушаешь, но и слышишь, тебя действительно волнует то, что они говорят. Ты такая хорошая, чистая, непресыщенная. Хотя трагедия коснулась твоей жизни, ты не позволила ей властвовать над собой, — затем он сделал паузу, обдумывая, как сказать ей о других своих желаниях и не выглядеть при этом каким-то странным извращенцем. Она была тихой и, хотя не могла видеть его, то он мог видеть ее просто отлично. В конце концов, он был ткачом сновидений, и ночь была его стихией. Ее глаза широко распахнуты, а полные губы плотно сжаты, словно девушка пыталась не выболтать лишнего.

— Что касается первого, о чем ты упомянула, то хочу быть с тобой откровенным и, чтобы ты с самого начала понимала, во что можешь ввязаться, так что я не буду тебя морочить. Да, я хочу тебя, как мужчина хочет женщину. Меня привлекает в тебе больше уровней, чем, я полагал, существует. Твоя внутренняя красота пленяет, а внешняя взывает к моей первобытной части, заставляя желать тебя как спутницу жизни. Я хочу знать, какова твоя кожа на ощупь, и как пахнут твои волосы сразу после душа. Я хочу видеть, как ты улыбаешься в ответ на мои слова. Я хочу, — он сделал паузу и болезненно застонал. — Я хочу вещи, которые мне не следует желать, и вещи, которые запрещены. И все они связаны с тобой, Сара Серенити Тиллман. Я хочу тебя для себя одного и хочу принадлежать тебе.

Дайр мог слышать ее учащенное дыхание и видеть, как быстро поднимается и опускается ее грудь. Девушка очень долго молчала, просто уставившись в темноту. Он не знал было ли лучше услышать от нее, что он безумец и ему следует убираться, но ждать ответа было по-прежнему невыносимо. Как раз когда он обдумывал мысль о том, что она в шоке, Серенити прочистила горло.

— Ладно, таким образом, у меня много информации для обработки. И честно говоря, это немного странно, хорошо, более чем странно, нелепо и дико… и… и жутко, да и просто ненормально.

— Полагаю, я понял, что ты имела в виду под нелепостью, — сказал он хладнокровно. Он не был расстроен или ранен ее словами. Дайр на самом деле был в восторге от ее откровенности.

— Ну, ты высказал свою часть и, братец, позволь сказать, ты наговорил достаточно. Вот почему, я собираюсь сказать свое слово.

— Я не хочу быть твоим братом.

Сама мысль о том, чтобы быть с ней в родственных отношениях, заставила его желудок неприятно сжаться.

— Это всего лишь выражение, — Серенити несколько раз вздохнула и начала водить руками по бедрам. — В основном, я пытаюсь не сорваться.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — внезапно сказал он. По какой-то причине он чувствовал необходимость упомянуть об этом.

— Я полагаю, что если бы ты хотел причинить мне вред, это бы уже произошло, — сказала она, все еще водя руками вверх и вниз по ногам. Ему хотелось успокоить ее, уверить, что все будет хорошо, но он еще не заслужил этого права — пока.

— Думаю, мне нужно время, — она кивнула головой. — Да, время — именно то, что надо. Может быть, ты смог бы не появляться в моей комнате и не посылать мне странных снов пару дней, может неделю, и дал мне подумать о тех речах, что ты только что вывалил мне на голову?

Неделя! Его горло сжалось, а сердце заколотилось, когда он подумал, как будет разделен с ней все это время. Так или иначе, если именно это было ей нужно, чтобы свыкнуться с ним, он даст ей это время.

— Очень хорошо, — согласился он, наконец, хотя и неохотно.

— Теперь я могу тебя увидеть? — спросила она снова, и энтузиазм в ее голосе чуть не заставил его уступить.

— Думаю, что мне следует подождать с показом себя до того момента, когда ты обдумаешь все, чем я поделился. Если в конце недели ты сочтешь наши отношения возможными, тогда я покажусь тебе. Но если ты решишь, что мне нет места в твоей жизни, будет лучше, чтобы ты не видела меня. Твоему сознанию будет легче отбросить факт, что мы говорили, и заново считать меня мифом.

Когда ее плечи поникли, а энтузиазм исчез из глаз, он понял, как трудно будет не дать этой женщине все, что она просила.

— Ладно, так я понимаю, что я снова поговорю с тобой через неделю?

— Поговоришь. Спокойной ночи, Принцесса мира, — сказал он почти шепотом. И прежде чем смог передумать, отбросив темноту и явив ей себя, Дайр перенесся из ее комнаты. Он оказался через дорогу за большим деревом, глядя на ее дом с почти инстинктивной потребностью вернуться и быть с ней рядом, чтобы мог защитить и укрыть ее. Дайр выложил карты на стол, как говорят люди, и теперь все, что мог сделать, это ждать, будет ли Сренити играть или спасует. Он еще не знал, что собирается делать, если она скажет, что не заинтересована узнать его лучше. Рафаэль сделал очень ценное замечание о нем и том, насколько сильны были его чувства. Мог ли он уйти от нее? Он не знал ответа на этот вопрос.

Пока Брудайр смотрел на мягкий свет, лившийся из окна комнаты Серенити, ему было интересно, сидит ли она на кровати с блокнотом на коленях. Вероятно, девушка неистово записывала их разговор, чтобы ничего не забыть. Что-то успокоилось внутри, когда он осознал, что знал ее достаточно хорошо, и мог предугадать, ее действия после такого напряженного разговора. Примерно через двадцать минут свет окончательно погас, и впервые за его существование, Дайр обнаружил, что не знал, что делать. У него не было дома, куда бы он, так сказать, мог пойти, потому что проводил все свое время, находя следующее задание. Затем он находился с подопечным до тех пор, пока необходимые задачи были выполнены. Он обдумывал, остаться рядом с ней, но не хотел идти против ее желания.

— Возможно, ты должен пойти к следующему человеку, которому тебе полагается навеять сон, пока она обдумывает то, что ты сказал.

Голос Рафаэля не испугал его, но Дайр был удивлен, что ангел слоняется поблизости.

— Ты все слышал? — спросил его Дайр, отвернувшись от дома Серенити и оказавшись лицом к лицу с небесным существом.

— Я слышал достаточно, — признал ангел. — Я не говорю тебе двигаться дальше, Дайр. Я просто говорю, что ты можешь продолжать выполнять свои обязанности, пока человек делает свой выбор.

Дайр знал, что Рафаэль прав. Острая боль пронзила грудь Ткача, когда он подумал о том, чтобы покинуть маленький городок и Серенити. Он не хотел быть вдали от нее, определенно не так далеко, как были способны завести его обязанности, которые могли оказаться где угодно в мире.

— Я даже сопровожу тебя, — сказал Рафаэль, с подергиванием губ, что предполагалось как улыбка. — Это будет как в старые времена.

— Если ты не будешь доставлять сообщения и пугать людей своим подавляющим выражением лица, — заметил Дайр.

— Хм-м, — кивнул Рафаэль. — Это сделает все менее захватывающим, но, я думаю, мы как-нибудь справимся.

Последний раз, взглянув на окно Серенити, Дайр испустил смиренный вздох. Он обернулся к старому другу.

— Первая остановка — маленькая деревенька в Африке.

Рафаэль проворчал.

— Я никогда не понимал, как Создатель выбирает тех, кто должен вызвать перемены.

Дайр усмехнулся.

— Кажется, Он тяготеет к маленьким, удаленным местечкам.

Ангел хмыкнул, понимая, что Дайр имел в виду город Йеллвиль и осиротевшую девушку, которая заворожила его.

— Увидимся, — сказал Рафаэль и взмыл в воздух, огромные крылья несли его быстрее, чем человеческий глаз мог отследить.

Дайр подумал о деревне, где находился его следующий человек и перенесся туда. Он подавил боль, растущую в груди, когда удалялся от Серенити и сказал себе, что выполнит свою работу, даст ей время, о котором она просила, и тогда приступит ко всему, что нужно для завоевания ее сердца. Он не хотел провести остаток вечности с болью от ее отсутствия в сознании, душе и теле. Время не облегчит этого, не для его вида. Раз уж любовь была дана бессмертному, ее не возможно забрать назад. Она проведет с его обожанием, любовью и уважением остаток дней.