Новый вид

Стараясь не упасть, старик встал и подошел к окну, чтобы взглянуть на бесконечный город, что тянулся от одного края горизонта до другого. Города превратились в мини-государства, можно прожить всю жизнь, но так и не побывать за его пределами. Запах. Этот странный забытый запах. Однажды он был в лесу. Еще в молодости ехал в автобусе и вдруг дорогу перегородили, взрыв трубопровода повредил мост и теперь все ждали его восстановления. Да, можно было вернуться обратно или сделать крюк почти в триста километров, но он остался переночевать в автобусе. А утром ушел в лес.

Странно идти по мягкой траве, нет мусорок и дорожек, нет фонарей, нет киосков. И странно, но тихо. Он прислушался, где-то гудели машины, но это было не здесь, тут иные звуки и запахи. Даже ночью пахло цветами, этот дурманящий, сладкий запах.

Старик откашлялся, постарался вспомнить сон, о чем он, но кроме запаха ничего. Да еще… Он напрягся и вдруг вспомнил пчел. Он даже не знал, как они выглядят, но знал, что это точно пчелы, гудят и снуют с цветка на цветок. Пчелы… Почему? Почему ему снятся эти сны?

Вот уже как три месяца он мог нормально ходить и самостоятельно взять кружку и выпить воды. Какое это облегчение, когда тело не трясется, руки тебя слушаются, а ноги могут самостоятельно двигаться. Болезнь пришла незаметно, она медленно пожирала его, год за годом становилось все хуже и хуже, и в один момент все… Он стал инвалидом, овощем, за которым надо ухаживать как за маленьким ребенком.

Паркинсон – это приговор для многих, но не для него. Его финансовое состояние давало возможность от нее избавиться, он просто упустил, заработался. И все же доктора сделали невозможное, так ему, по крайней мере, казалось, они его спасли.

Всем организмом руководит мозг. Действие же самого головного мозга зависит от тонкостей нейромедиаторных взаимоотношений. Нейромедиатор дофамин является одним из основных регуляторов взаимодействия внутримозговых структур. Его недостаток или избыток ведут к формированию стойких синдромов, которые приводят к болезням. Абсолютный или относительный дефицит дофамина в подкорковых ядрах головного мозга становится стартовым пуском для развития клинических симптомов болезни Паркинсона.

Он это помнил наизусть, поэтому согласился на операцию с вживлением чипа, это был единственный вариант, который давал гарантию вернуться к нормальной жизни. Технология не нова, но теперь вместо нейростимуляции использовали новые чипы. Это опытные образцы, их производили поштучно, дорого, не все еще отработано, но практика говорила о положительном результате, и теперь он в этом сам убедился.

Запах, почему запах поля? Может он вспомнил ту единственную остановку в лесу? Нет, нет, там не было пчел, он их даже не видел. Но во сне были пчелы, и много… Он опять задумался и посмотрел на мерцающий город. Пчелы… Пасека. Точно, пасека, именно пасека. Но он этого слова раньше не знал. Быстро подошел к рабочему столу.

– Алиса, что такое пасека?

Алиса – это поисковая научная программа, которая могла ответить почти на все ваши вопросы.

– Пасека – специально оборудованное место, где содержатся медоносные пчелы. Пасеки бывают стационарными и кочевыми… – мягкий женский голос звучал из динамиков. – В богатой лесами Руси добыча меда первоначально осуществлялась бортниками, от слова «борть» – дупло дерева…

– Стоп, где сейчас есть пасеки?

– На данный момент пасеки присутствуют везде, даже в городах.

– В городах? – старик был удивлен, узнав об этом.

– Да, потребность пчел в городе не меньше чем за городом, в городе цветет множество растений, которым необходимо опыление. Городские пасеки размещаются на крышах нежилых зданий…

Старик уже не слушал мелодичный голос машины. Пасека, пасека, повторял он, почему пасека и при чем тут запах? Он вытянул руку и взглянул на нее, она не тряслась. Даже не верится, что еще несколько месяцев назад все было иначе. Еще рано, решил он и вернулся обратно в кровать.

Новые чипы разрабатывались в помощь больным для того, чтобы они могли взять на себя функции сломанного мозга. Операции были дорогими, и чтобы хоть частично перекрыть затраты, их страховали, а после смерти пациента чип изымался, проходил диагностику, и далее был готов к пересадке новому больному. Кусок самого совершенного пластика, смесь нанотехнологий и электроники, это был новый шаг в медицине.

– Привет, Максим, я не отвлекаю? – изображение в Skype несколько раз дернулось.

– Да нет, все нормально, я уже проснулся.

– Извини, забыл, что у тебя еще утро, ты видел мое письмо?

– Да, но ты в этом уверен? – наклонился и стал рассматривать данные с распечатки.

– Я их проверял несколько раз, меня смущают несколько случаев. Помнишь, у тебя был пациент, которому снились пчелы?

– Да, странный случай, я тогда подумал, что он немного того… свихнулся.

– Нет, нет, я провел анализ по всем операциям за последние три года. У нас шесть пациентов живут в Канаде, у них все хорошо, три в США и пятнадцать в Мексике, еще во Франции и Германии, всего двести пятьдесят, но… – тут он сделал остановку. – Но… – он опять остановился, как бы стараясь собраться с мыслями, – но я выявил три случая подобных твоему. В России одна женщина, ей 78 лет, вздумала прыгать с парашютом, а она, как утверждала, боялась самолетов. Другой случай. Мужчина, ему 63 года, начал заниматься моржеванием, но он живет в Саудовской Аравии, как-то не вписывается. И третий случай…

– Это я все понял, – прервал голос на экране компа, – после вживления чипа у них появились настойчивые видения, которые привели к потребности изменить жизнь.

– Да. Но даже не это главное, посмотри по чипам, мы использовали марку SSYU_12896, это стандартный чип при болезни Паркинсона, а в этих трех случая и твоем мы использовали чип SSYP_56253v.

– Стоп! – чуть ли не крикнул собеседник. – Тихо, тихо, если узнают страховщики, они нас сожрут.

– Я не о том. Проверил свои чипы. Женщине, что вздумала прыгать с парашютом, переставили уже использованный раннее чип. И… – на секунду замялся, посмотрел по сторонам, как будто его подслушивали, чуть нагнулся вперед и продолжил. – У кого изъяли чип, как раз и прыгал с парашютом, он был мастером спорта.

– Э…

– А тот, что вздумал плавать в ледяной воде, ему пересадили чип из России, там пациент был ранее моряком.

– Э… – нечленораздельно протянул собеседник.

– Третий, то же самое, часть информации передалось от предыдущего владельца. Я проверил и твоего пациента с пчелами. То же самое, он раньше стоял у пасечника. Ты это понимаешь?

– Э… Стоп, стоп, я уже с этими чипами работаю давно, и больше не было отклонений, все в норме.

– Да, но ты ставил новые чипы, а не старые. В новых ничего нет, они стерильны, а вот те, что уже были использованы, те, что уже стояли у других больных, они каким-то странным образом записали их память или, вернее, даже не память, а что-то сродни эмоциям.

– Не говори чушь, это невозможно, какой-то бред, нет, нет… Нас затаскают по судам, надо прекратить использовать, не надо страховать… Вот черт… Только никому не говори это. Ты понимаешь, чем это грозит?

– А если это правда, если подтвердится? Я просмотрел данные, всего повторно было пересажено 48 чипов данной модификации, надо проверить по остальным 44. Разве это не удивительно.

– Что?!

– Как что? Если они могут записывать память, никому ранее не удавалось и уж тем более передавать воспоминания другому человеку. Это же… Ты понимаешь, это прорыв! Это…

– Молчи, просто дай подумать, – собеседник наклонил голову, он понимал, что это случайность, что и правда нужно проверить остальные случаи, но он также понимал риски, это страховщики, если узнают, то все, крах, суды.

Леса стали не то что бы редкостью, просто это уже не тот лес с непролазными чащами, это ровные границы, как по линейке. Их отрезали, огораживали, стараясь сохранить то немногое, что еще оставалось от этого индустриального мира.