Страница 4 из 20
Знание о том, что бактерии, да и многие грибы и даже вирусы, являются не только извлекающими выгоду, не подлежащими удалению нахлебниками в нашей жизни, не только сотрапезниками и паразитическими возбудителями 37-градусной температуры, но временами могут быть вполне полезными, в течение прошлых десятилетий прокладывало себе путь очень медленно. Но тот факт, что они не только являются более чем просто вполне полезными, но и участвуют в принятии решений о судьбе человека, о болезни и здоровье, даже жизни и смерти, обнаружился только в течение последних лет.
Мы живем вместе с нашей приблизительно сотней триллионов микробов, которые в общей сложности образуют значительно больше, чем тысячу видов, и воспринимаем это как данность.
И, как это часто бывает в жизни, мы понимаем, насколько важным является нечто само собой разумеющееся, всегда имеющееся в распоряжении, только тогда, когда оно отсутствует или больше не функционирует правильно. Таким образом, совсем без наших бактерий мы имели бы изрядные проблемы: мы больше не смогли бы переваривать нормальную, разнообразную пищу в надлежащем порядке, наша кожа утратила бы свою эффективную защитную функцию, мы были бы открытыми воротами амбара для всевозможных других микроорганизмов, включая опасные возбудители многих заболеваний.
Например, у того, кто хочет оградить себя от вредных стрептококков, это получается лучше всего, если в своем организме он уже имеет полезные стрептококки. Потому что они довольно эффективно отклоняют доступ для своих вызывающих болезни сородичей. Это как в любой хорошо действующей экосистеме: когда экологическая ниша занята, пришельцам, если они в чем-либо значительно не превосходят своего непосредственного, авторитетного конкурента, очень-очень сложно прижиться.
Биологическое «мы» решает
У нас, людей, слишком высокое мнение о собственной индивидуальности. Каждый считает себя чем-то совершенно необыкновенным, уникальным. У каждого есть свои отличительные особенности – черты характера, таланты, способности, неповторимый взгляд, голос, гены. Однако при всей индивидуальности в жизни мы не одиноки: даже угрюмый отшельник на острове Ньюфаундленд живет не без компании, ведь на нем и внутри и вокруг него расселены и поселены всяческие микроорганизмы.
Дальше – больше. Мы настолько тесно связаны с жизнью крошечных существ, настолько интимно общаемся с ними, что уже едва ли возможно провести здесь известную психологически-социологически-антропологическую линию между своим «я» и «другим» или «другими». Бактерии на нашей коже имеют защитные функции, которые ни в чем не уступают защитным функциям самих клеток кожи. Бактерии в кишечнике расщепляют пищу отчасти эффективнее, чем наши собственные ферменты, бактерии во влагалище женщины, возможно, не совсем так же важны для благополучного размножения, как сперматозоиды и яйцеклетки, но они вносят свой вклад, не говоря уже об их значении при защите от женских инфекций мочеполовой системы.
Каждый человек в сущности является тем, что социобиологи называют суперорганизмом – сообществом множественных отдельных живых организмов, каждый из которых обладает определенной индивидуальностью, действует в собственных интересах и в постоянном взаимодействии, коммуникации и взаимном контроле питает общее целое и в некоторой степени сохраняет его стабильность. Это общее целое в таком случае именуется как Синди из Марцана, Михаэль из Берлина или Вася из Реутова. В настоящее время существует целых семь миллиардов таких суперорганизмов категории «человек», не считая все остальные виды животных. Да и они, насколько известно, все нестерильны и охвачены микробной жизнью. Вместе с тем сюда равным образом также следует отнести все растения, на листьях, корнях, коре и плодах которых господствуют микроскопически крошечные полезные существа. Даже терруар, специфический вкус вина определенной местности, должен быть благодарен микробам на гроздьях{5}.
Для организмов, в отношении которых когда-то было установлено, что они представляют собой тесные, взаимодействующие в рамках симбиоза сообщества нескольких организмов и видов, например кораллов, биологи изобрели понятие «голобионт». Между тем человек тоже выступает в качестве голобионта, как мог бы выразиться Макс Фриш.
Или как это сформулировали бы социал-демократы: «мы» решает.
Наше существование в свете голобионтов и суперорганизмов тем не менее совсем не предполагает нивелирование, или деиндивидуализацию. Напротив. Каждое «мы» особенное.
Каждый микробиом уникален
Подобно тому как каждый человек является носителем своеобразного, уникального отпечатка пальцев, индивидуального голоса, жизненного опыта, которые не могут в точности соответствовать чьим-либо другим, а также собственного уникального генома (даже однояйцевые близнецы немного отличаются друг от друга), так и каждый человек является носителем своего микробного отпечатка.
Нет двух одинаковых людей. И нет двух одинаково заселенных бактериями людей.
Это одна из причин, почему была написана эта книга. Такое заселение является действительно, насколько известно до сих пор, относительно стабильным и устойчивым. Но тем не менее оно динамично. Во всяком случае, на него можно воздействовать лучше, чем на ген или «гены». Например, пятилетний ребенок, снова приехавший в большой город после трех недель каникул на даче, будет иметь иной микробный отпечаток, чем до поездки. Взрослый, который из-за обнаруженной инфекции с патогенными бактериями вынужден интенсивно поглощать антибиотики, после их курса тоже становится обладателем уже другой бактериальной смеси. По крайней мере, на это отчасти следует надеяться, поскольку после лечения должны исчезнуть как минимум вредные микроорганизмы.
Но, разумеется, антибиотик всегда равным образом поражает и другие, хорошие, микроорганизмы, которые, несмотря на это, к счастью, в большинстве случаев возвращаются снова (см. главу 9). И эта их суперспособность очень полезна для нас – поскольку иначе антибиотики, как и любое пищевое отравление, приносили бы еще более сильный и длительный вред. Однако именно эта жизнеспособность микробиома до сих пор затрудняет терапию микроорганизмами. Заменить уже имеющуюся нежелательную бактерию другой, возможно полезной для здоровья, значительно сложнее, чем выжить Михаэля Баллака из национальной сборной по футболу. С одной стороны, нужно найти способ, который позволит укрепить сопротивляемость здорового микробиома, и, возможно, целенаправленно дополнить его другими полезными существами. С другой же стороны, нормализовать явно сбившийся с правильного пути или даже захваченный злодеями микробиом. В этом и будет заключаться одна из величайших сложностей медицины этого столетия.
Какой адрес у ваших микробов?
По какому признаку мы узнаем, что кто-то живет в определенном городе? По записи в паспорте? По свидетельству о регистрации места жительства? Или по тому, как этот кто-то называет свой город сам? Это было бы весьма по душе некоторым не совсем бедным, но не расположенным к налоговым органам своих родных стран личностям. Тогда тот, кто зарегистрирован в одном налоговом оазисе, несмотря на это, мог бы проводить все свое время в Лаймене, или Керпене, или Бохуме. Информацию о том, действительно ли важные персоны выполняют свою по крайней мере частичную обязанность присутствия по месту регистрации, не раскроет даже генетическая диагностика. Однако диагностика бактериального генома имеет такую возможность.
Любое место пребывания оставляет следы в микробиоме. Если верить, например, пионеру исследуемого направления, Пееру Борку из Европейской молекулярно-биологической лаборатории в Гейдельберге, на основе анализа бактериального генома кишечника можно с полной уверенностью сказать, проводит ли некто большую часть своего времени в Гейдельберге или нет. За несколько дней даже у репортера, который как раз гостил в лаборатории Боркса, удалось обнаружить небольшой бактериальный городок Неккар.
5
Bokulich et al.: Microbial biogeography of wine grapes is conditioned by cultivar, vintage, and climate. PNAS 2013 doi: 10.1073 /pnas.1317377110.