Тиран на замену

- О чем ты? Кто такая Сэна? И не ты ли еще недавно была от Вольсхого не в восторге? - вопросы сыпались из меня один за другим, и мне не сразу получилось взять себя в руки. Если Вольсхий влюблен в жену, то моя попытка подкорректировать его память кончилась ничем.

Наличие жены стало большим сюрпризом. В тридцать семь лет некромант не мог со свадьбой? Я еще могла надеяться в двадцать семь, но не в тридцать семь! И как я могла так ошибиться? Почему не расспросила Инритэль прежде, чем пошла на Вольсхого приступом? А ведь тогда, знай я заранее, в лес бы ни за что не пошла. И люди, преследовавшие маленькую княгиню в лесу, могли догнать ее.

- Фэрисэна Мантольд, - пустилась в объяснения Инритэль. - Дочь жены младшей сестры троюродного дяди отца. Короче, папина дальняя племянница. Стерва та еще. Я удивлена, что именно она выхшла замуж за князька. Он же ненавидит таких, как она!

- Расчет? - переспросила я, но удивлена не была ни капельки. Если Рейсланд Вольсхий помешался на императорском троне, то почему бы ему не стать регентом собственного сына в отсутствии других законных наследников? Вот только у нынешнего императора, по слухам, бастардов не счесть. Он собирался порешить всех?

- Ага, как же! Там «Великая Любовь»! И такая, по слухам, любовь такая, что обзавидуешься. До сегодняшнего дня был лишь один минус. Часики-то тикают. Старость у некромантов наступает в сорок, а ему уже тридцать семь. - Принцесса горестно вздохнула. - И почему я не целитель? Их рубеж семьдесят лет.

Она сказала «великая любовь»? Любовь к власти? Или, правильней сказать, помешательство? Истинные, кому я подарила вторую жизнь! Второй шанс и нечеловеческую силу? Поверить во искреннюю влюбленность Рейсланда Вольсхого у меня не получалось, как и представить его с улыбкой до ушей и букетом-метелкой в руках.

Задумавшись, я и не заметила, как голоса и будничный гомон стихли, уступив место гробовому молчанию. Сначала я ничего не поняла и недоумевающе переводила взгляд с Инритэль на Манкора и обратно. Оба сидели белее мела, будто за моей спиной притаился Рейсланд Тишиер Вольсхий в том самом виде, в каком он явился в цитадель, воскреснув.

- За моей спиной... что... Король-Мертвец в затылок дышит? - состроив забавную рожицу, я спросила и только хотела обернуться, как почувствовала сзади на шее чье-то нетерпеливое дыхание.

- Могу и подышать, - прошептал Вольсхий и отстранился.

Меня прошиб озноб и, скорее всего, лицо стало таким же белым, как и у Манкора с Инритэль. Один их вид говорил о желании поскорее сбежать отсюда. И где твоя влюбленность, принцесса, которой ты светилась всего несколько минут назад?

- Я обещал тяжелый день, так что... надеюсь, ты внемлила моему предупреждению и выспалась.

Глаза Инритэль и Манкора расширились чуть ли не до состояния блюдцев. Бледность на их лицах приобрела синюшный оттенок. Темная аура зла. исходившая от монреса ректора, подавляла и заставляла пищать со страху. От него не спрятаться, а из Гнезда не уйти. Если он наденет родовое колечко, то от него не скроется никто и ни что. Какое чудовище.

- Не понимаю, о чем вы, монрес ректор.

Голос дрожал, но я пыталась вложить в него как можно больше уверенности и непонимания. Не вышло. У него, действительно, наличествовала любовь к жене, и моя попытка подчинить его сердце провалилась. Усмехнувшись, Рейсланд Вольсхий сел на мою скамью спиной к столу и повернул лицо ко мне.

- Все ты прекрасно понимаешь, - с издевкой сказал он, проигнорировав повышенное внимание к нашей «милой» беседе со стороны других посетителей столовой. - А если не понимаешь, то скажу прямо. Никакой вылазки в Роугшер, Линайя. Я запрещаю тебе покидать территорию академии.

Я вздрогнула. От громогласного голоса Вольсхого хотелось скрыться, сжаться где-нибудь в уголке и не отсвечивать. То. что он сказал, я осознала не сразу. Тихие шепотки адептов вынудили принять факт произошедшего. Он так просто у всех на глазах подсел ко мне приобнял и прошептал на самое ухо:

- Одаренному целителю слишком опасно покидать территорию академии... - и поцеловал в подбородок, скользнув губами по щеке.

Сначала задрожали руки. Затем слезы горячили щеки, и все это я контролировать не могла, сколько бы попыток не предпринимала. Как он посмел? Просто взял и уничтожил то, что я с таким усердием создавала. Он уничтожил мою репутацию! Разрушил жизнь, поставил под угрозу и... воспользовался? Ему осталось только воспользоваться мной и выбросить, как отработанный материал.

- Линайя... - тихий шепоток Инритэль. попытавшейся прикоснуться ко мне и привести в чувство, но ее рука остановилась на полпути. - С женатым...

- Заткнись! - рыкнула я, перестав различать голоса из-за шума головной боли, и вырвалась из рук мертвеца. - А лучше сразу сдохни. Зря я спасла тебе жизнь. Алиц... пожалела.

Поначалу Инритэль приняла хамство в свой адрес, но быстро догадалась в чем тут дело. Она опустила руку, не став задерживать меня. А я бежала вон из столовой под гнетущие заинтересованностью и усмешкой взглядами столичных адептов, которых вмиг возненавидела пуще прежнего. Сидели бы в своей погорелой академии и меня не трогали!

Ноги привели меня в любимую лабораторию, которая сегодня оказалась открыта. Она тоже преобразилась с моего последнего посещения и сверкала чистотой. Встреченный однажды в библиотеке адепт, вооружившись толстыми перчатками, ведрами и тряпками, драил столы от застарелых пятен. Значит, ему постоянно доставалось от магистров за ненадлежащее поведение.

- А. это ты! - шуганулся парень при моем появлении в лаборатории. - Я думал, Сэрдок вернулся. Он после проигрыша Вольсхому решил в обучении его перепрыгнуть...

Адепта я не слушала и старалась даже не замечать. В голове все еще стоял голос Вольсхого, и повторялись в мыслях его жестокие слова. Он чуть было не рассказал секрет, который я хранила больше двух десятков лет! Он мог это сделать, чтобы удержать меня в цитадели, но не сделал. Догадался ли он, что в академии я пряталась от неизвестного ему внешнего врага?

- Эй, ты меня слышишь? - спросил адепт, отложив в сторону тряпку.

- Освободи стол, - приказала я ему и направленным ударом силы сломала замок на шкафчике с моей коллекцией реагентов. Мало вероятно, но мне повезло. Мою коллекцию решили ограничить, но не уничтожать. - С языка сами слетали названия лабораторной посуды и «легких» реагентов, которые адепт с воодушевлением перетаскивал на выдраенный самолично стол.

Я перенесла несколько ингредиентов из личной коллекции, щелчком пальцев зажгла огонь в центре стола и забылась. Руки сами создавали знакомое по частым заказам зелье. К ужасу адепта я вливала жидкости прямо в огонь, их количество регулируя на глаз. Представляю, как ему будет тяжело отмывать поверхность стола от той гадости, которую я готовила сейчас. Только так я могла заставить всех забыть о домогательствах женатого наглого Вольсхого у всех на глазах.

- Картайн нельзя смешивать с торблейном... - боязливо протянул адепт, шаг за шагом отступая к выходу.

- У меня еще ничего ни разу не взорвалось, - слукавив, вспомнила первые попытки приготовить термопару. После несколько дней отлеживалась в лазарете под присмотром Сарона. - Если боишься, не берись.

- Ничего я не боюсь! - воскликнул адепт, раскинув руки. - Если бы боялся,., отработок бы не получал!

Адепт забавлял: он вернулся к столу и пристально следил за манипуляциями. Желейный пузырь, внутри которого варилось зелье, все время менял цвет, постепенно перетекая из одного оттенка в другой, пока не приобрел насыщенный синий. Сглотнув, я схватила запястье адепта, и мы вместе отошли подальше от стола. Адепт недоуменно воззрился на меня, но его непонимание быстро прошло - стоило только краем глаза засечь расширение пузыря.

- Что с ним? - восторженно спросил адепт.

- Уменьшается концентрация, - отстранено пояснила я. - Объем увеличивается.

- Такому на занятиях не научат... - протянул он. - Ты невероятно крута!