Страница 5 из 14
Ее размышления прервал осторожный стук в окно. Фруза насторожилась. Стук повторился. Что случилось?
В том, что это пришел связной партизан, Фруза не сомневалась. Но почему домой? В последнее время с целью предосторожности все задания оставлялись под валуном, возле маяка, который комсомольцы прозвали «партизанским дубком». Значит, что-то важное. Внимательно слушает она короткий и четкий приказ.
И с каждым словом связного Фрузу охватывает все большее волнение. Наконец то!
Как долго и как нетерпеливо она и ее товарищи ждали этого дня!
И вот приказ: им поручают на шоссе Витебск – Полоцк уничтожить мост.
– Партизанам стало известно, что этими днями по шоссе пройдут колонны автомашин с важным военным грузом, – сообщила Фруза, собрав возле маяка членов комитета. —
Мы должны задержать немецкий транспорт. А когда у взорванного и сожженного моста соберется много машин, ударят партизаны.
Действовать надо осторожно, чтобы не выдать себя и не провалить весь план. Это же наше первое боевое задание.
Вечером, когда стемнело, пятеро комсомольцев собрались в кустарнике недалеко от деревни Зуи.
– Пошли. «Пробираться будем друг за другом, на небольшом расстоянии», – говорит Фруза.
Первым на знакомую тропу вышел Володя Езовитов. Прошел несколько метров, осмотрелся, прислушался. Вокруг тишина. Наполовину прикрытая тучей, едва серебрила полевую дорогу луна.
За Володей шли Женя и Илья Езовитовы, Федя Слышанков
Замыкала шествие Фруза. Комсомольцы обошли болото, пригнувшись, пошли по топкому лугу. Вот и Ловжанский ров. Еще несколько десятков шагов – и смельчаки у реки. Над головой огромной крышей чернел настил моста. Мост охранялся. Действовать надо было очень осторожно и смело.
Володя и Федя тихо пробрались под мост, облили керосином несколько бревен, заложили мину замедленного действия. Почти одновременно вспыхнули два огонька, которые через мгновение разрослись в багровое пламя.
Комсомольцы бегут через ров, переходят вброд речку и останавливаются только в кустарнике возле Зуев. Здесь они чувствуют себя в безопасности.
– Горит! – любуется огромным пламенем Володя.
Затаив дыхание, все молча следят за пылающим мостом.
И вот взрыв! Мост рухнул.
Фруза всматривается в лица друзей, но в темноте они кажутся одинаковыми. Девушке хочется узнать, о чем думают комсомольцы теперь, после своей первой диверсии.
– А все же жаль, – неожиданно, будто рассуждая вслух, говорит Федя. – Красивый был мост! Строили всей деревней…
– Ну и ошалеют же фашисты! – воскликнул Женя.
Фашисты действительно ошалели от неожиданного удара.
По приказу коменданта к месту пожара и взрыва была послана специальная команда. Но спасти мост уже было нельзя. Ничего не дали и поиски диверсантов.
Так начались будни комсомольского подполья, полные борьбы, риска, дерзости.
Как-то Нина Азолина, работавшая в комендатуре, сообщила, что из Витебска приехал какой-то важный чиновник, зондерфюрер Карл Борман, который интересуется действиями партизан.
«– Завтра он возвращается назад», – сказала Нина.
– Видимо, готовится карательная экспедиция, – мелькнула догадка у Фрузы.
– Может, он, этот зондер, что-нибудь важное везет. «Нельзя ему дать вернуться», – сказал Володя Езовитов.
Володиным предложением, потом, раздельно произнося слова, проговорила:
– Хорошо. Действуй! Только будь осторожен.
Теперь она знала, на что способен этот находчивый парень. Ему можно поручить самое смелое, самое рискованное дело.
Ночью Володя незаметно пробрался через окно в сарай, где стояла автомашина приезжего фашиста, подложил мину замедленного действия под сиденье.
И утром, едва только блестящий «оппель–капитан» выехал за Оболь, машина вместе с зондерфюрером и тремя офицерами, которые его сопровождали, была разнесена взрывом мины.
Комсомольцы заметили, что все воинские эшелоны подолгу стояли на станции Оболь.
Здесь заправляли паровозы водой. Это было не случайно: на перегоне Полоцк – Витебск партизаны уничтожили все водокачки. Обольская была единственная уцелевшая.
Сообщили об этом в партизанский отряд и получили приказ уничтожить водокачку.
В отряде изготовили специальную толовую шашку в виде куска антрацита и переправили ее Фрузе.
Кому же поручить эту операцию? Ведь пробраться к водокачке нелегко. Она охранялась днем и ночью.
Фруза собрала товарищей, чтобы посоветоваться с ними, вместе продумать план диверсии.
– Я возьмусь, – после недолгого размышления сказала Нина Азолина, – мне это удастся сделать легче, чем кому-нибудь другому.
– Правильно, – одобрила Фруза. —
Как-никак Нина работает в комендатуре, ее знает охрана.
На следующий день, размахивая кожаной сумочкой, Нина отправилась вместе с помощником коменданта лейтенантом Миллером замерять запасы угля у водокачки и, выбрав удачный момент, бросила толовую шашку в груду угля.
Через два дня водокачка взлетела на воздух. Целую неделю, пока устанавливали временный насос, паровозы заправлялись водой ведрами.
Много эшелонов, спешивших к фронту, надолго застряло на станции.
Однажды комиссар отряда предупредил Фрузу о своем приходе и приказал в определенное время собрать комитет. Комсомольцы поняли, что на этот раз их ждет какое-то важное задание. И они не ошиблись.
– Как вы думаете, – начал Маркиянов, – какие предприятия Оболи работают на врага?
– Льнозавод, кирпичный! – раздались голоса.
– Правильно. На Обольский льнозавод поступает лен не только из Витебщины, но и из Смоленщины.
А что такое лен? Это же стратегическое сырье. А знаете, куда идет кирпич? На строительство укреплений!
«Вы раньше били по военным целям», – говорил комиссар, – а теперь придется ударить и по этим, будто бы мирным, объектам.
Уничтожить нужно и электростанцию, которая обеспечивает энергией гарнизон, железнодорожный узел, а также вывести из строя технику торфозавода. По–моему, ударить лучше всего одновременно.
Предложение комиссара зажгло подпольщиков. Тщательно и детально продумали они план каждой операции.
Наступило 3 августа 1943 года.
Рано утром, едва только проснулась деревня, Фруза вышла из дому. Прошла метров двадцать проселочной дорогой и оглянулась. У порога стояла мать, провожая ее тревожным взглядом.
Фруза помахала рукой и как-то озорно улыбнулась. Эта улыбка словно говорила: «Ну, что ты, мама, тревожишься? Ведь не в первый раз и, будь уверена, не в последний» …
Да, Марфа Александровна хорошо помнит, как, так же озорно улыбнувшись ей на прощание, шла Фруза обольским большаком, неся в деревенской кошелке буханку хлеба, бутылку молока и два детских платьица. В той буханке был вырезан мякиш и заложена спецмина для взрыва водокачки. И еще несколько раз ее дочь носила в обольский гарнизон мины в хлебе. Вот и на днях – для Ильи Езовитова.
И хотя все обошлось хорошо, материнское сердце не обманешь: на очень большой риск идет Фруза.
Но, волнуясь за дочь, старая колхозница и не подозревала, что беда была почти уже рядом. Это случилось в тот первый раз, когда Фруза несла мину для взрыва водокачки.
На большаке она наткнулась тогда на немецкий патруль.
Предупредив возможный обыск, девушка поспешила объяснить:
«Майн фатер арбайт станция Оболь. Вот я ему и несу обед». Один из немцев ткнул пальцем в кошелку и, наткнувшись на платьица, только заметил: «Кляйне киндер, паненка». «Так, кляйне киндер, пан офицер!» – поддакнула Фруза.
Опасности тогда удалось избежать. Но теперь, когда надо было пронести сразу три мины, Фруза решительно отвергла прежний способ доставки.
Она придумала нечто совсем новое и остроумное. Кому это придет в голову, что на дне бидона с молоком лежат завернутые в клеенку мины?
И кто это догадается, что в нижнем конце цветного платка, которым покрыта ее голова, увязаны небольшие капсюли для этих мин? Чтобы к ней привыкли, несколько дней подряд она носила продавать молоко на немецкую кухню, несколько дней прохаживалась с бидонами почти до самых Зуев. Все обходилось благополучно.