Страница 6 из 15
– Говорите или умрете! Где принцепс?
Ливия никогда не теряла самообладание. Она легко устраивала скандалы императору и фактически лишь одна имела на него существенное влияние. Даже гипнотический дар принцепса не действовал на нее. Гордо вскинув голову, произнесла:
– Сочувствую. Для тебя будет большим сюрпризом сегодня же потерять голову: измена не прощается.
Юлию, единственного родного ребенка императора, рожденного от брака с другой женщиной, воспитывала Ливия, но дочь проявляла характер. Август как-то бросил: «У меня есть две своенравные дочери – римский народ и Юлия». Девушка без страха смотрела в глаза убийцы:
– Предательство равно бесчестью; и то, и другое не стоит полученной выгоды.
Агриппа ринулся к заговорщику. Услышав гулкие шаги по каменному полу, тот резко обернулся и, встав в боевую стойку, приготовился биться. Рубка мечами началась. Сильный удар Агриппы встретил блок – соперник поставил плоскость лезвия меча на пути удара. Удар мечом наемника также налетел на защиту. Женщины императора и не думали прятаться: с азартом наблюдая за поединком, Ливия кричала:
– Убей его, Агриппа!! Отруби ему голову!!
Агриппа нанес мощный удар сверху вниз по плечу, задев злодея. Тот, сделав выпад, попытался колющим ударом вонзить меч в соперника. Проконсул защитился, отклонив разящий клинок в сторону. Наемник, паникуя, широко замахал оружием, чтобы отогнать противника, попытаться выиграть время для более выгодной позиции, но Агриппа стремительно пошел в атаку и, как только они сблизились и скрестили клинки, толкнул соперника своим телом, сбив с ног. Резво поднявшись, злодей побежал. Прыгнув в бассейн для сбора дождевой воды и поднимая массу брызг, понесся к выходу. Агриппа за ним. Они вновь сразились. Перебежками и прыжками убийца старался увернуться от ударов, но обманный удар, направленный ему в голову, решил исход боя. Агриппа сделал вид, что хочет нанести удар в голову, противник поспешил для защиты поднять меч вверх, но удар пришелся ему по ногам. Злодей рухнул в воду.
Тяжело раненного наемника проконсул, ухватив за одежду, вытащил из бассейна на каменные плиты атрия и сорвал с лица повязку.
– Это Телеф, человек сенатора Фанния Цепиона.
Раздался голос принцепса:
– Люблю измену, но не изменников. – Август подошел ближе. – Фанний Цепион рьяно отстаивает республику, но не он организатор заговора.
– Убей его, Август! – взвинченная Ливия не могла успокоиться.
– Зачем же? Сначала дознаемся, кто составил заговор.
Глава 4
Мятежи и заговоры возникали с завидной регулярностью; Август их своевременно раскрывал или подавлял, в основном по доносам. Новый заговор и покушение были следствием получения принцепсом неограниченных полномочий как постоянно избираемому консулу. Традиция и закон дозволяли занимать эту должность лишь год. Когда изгнали последнего римского царя Тарквиния Гордого, народ, пожелавший коллективно принимать решения, а также ограничить злоупотребление властью, стал избирать для управления страной коллегию из двух консулов, обладающих высшей гражданской и военной властью, но только на один год. В сенате ярые республиканцы не желали идти Августу, поступающему наперекор традициям, ни на какие уступки.
Над Римом бушевала гроза. Потоки воды извергались с неба, ослепительно сверкали молнии, грохотал раскатистый гром. В таблиниуме, кабинете Августа, кроме него, находились Ливия, Агриппа и Меценат. Сидели молча. Император кутался в тюленью шкуру, содрогаясь от каждого удара грома. Он, крайне суеверный, испытывал всепоглощающий страх перед грозой, считая, что гром и молнии, которые насылает Юпитер, обязательно поразят его либо принесут несчастье в жизни или поражение в бою. Иногда он даже прятался в погребе, но сегодня, созвав соратников на совет, не начинал даже говорить, ожидая окончания причуд природы. По поверью шкура тюленя могла защитить от молнии, но даже в ней он не решался выйти из дома, понимая, что не все его деяния нравятся богам и никакая защита не спасет от вспышки гнева огорченного Юпитера.
Гроза стихала, император облегченно вздохнул и озабоченно посмотрел на Агриппу. Нарушив молчание, тот произнес:
– Недовольство сенаторов вызывает твое, Август, десятое подряд пребывание в качестве консула. Недовольных много. Шансы получить консульство у аристократов упали вдвое.
Раб разлил по серебряным кубкам вино, Август, выпив немного, успокоился: гнев Юпитера сегодня его миновал.
– Не знаю, помогает ли от молний эта тюленья шкура или нет, но разум подсказывает, что спокойствие души сохраняется, когда веришь, во что веришь, – сказал он. – О, владей я Эгидой8 из козьей шкуры, мои враги впали бы в панику, а меня бы не угнетала досада, что кругом предатели!
– О, Август, тебе нужна Эгида; молния не в силах ее одолеть! – воскликнул простосердечный Меценат. – Диодор Сицилийский в своем трактате пишет, что Эгидой владеют армяне.
В глазах императора полыхнуло пламя, он странно уставился на друга; под этим взглядом Меценат виновато опустил глаза.
– Меценат, – Август язвительно процедил, – через свою жену ты сообщил зятю Мурене, что я подозреваю его в измене, и он скрылся.
Авл Мурена был избран консулом вместе с Августом на текущий год. Меценат густо покраснел, но, подняв глаза, с вызовом откликнулся:
– Принцепс, пребывание одного лица в высшей должности десять раз подряд противоречит духу Республики! Как друг скажу: твое правление вызывает недовольство римлян. Чем меньше полномочий, тем долговечнее власть!
– Ты изменил мне, Меценат! – разочарованный взгляд правителя испепелял друга.
– Убей меня, Август! А заодно убей Агриппу, которого ты вознес на неслыханную высоту и теперь осталось либо женить на Юлии либо убить.
На лице принцепса появилось замешательство. Остаться в одиночестве против нарастающей угрозы недовольной аристократии и разложившегося плебса – то же самое, что самолично сжечь себя на костре. Он выдавил:
– Претензии не принимаются: любой правитель несовершенен. – Поменяв гнев на милость, примирительно пошутил: – Равенство создает дружбу, а несчастье делает ее прочной. Меценат, ты прощен!
Ливия с обворожительной улыбкой, больше похожей на змеиную, задала вопрос:
– Август, ты же хочешь избежать участи Юлия Цезаря?
Считалось, что Цезаря убили сенаторы за то, что тот узурпировал власть и принимал все больше полномочий и царские почести.
– Милая, я понял, о чем ты. Мурену и Цепиона изловят и казнят!
– Не только, дорогой! Если хочешь избежать участи Цезаря, тебе придется пойти на серьезные уступки.
– Что ж, я отказываюсь от должности консула!
Порыв Агриппы, всегда сдержанного, был искренним:
– Нет!!
Меценат, чересчур манерный, был эмоционален:
– Люди почитают правителя не потому, что он – власть, а потому, что заботится о них!
Август царственно обвел глазами присутствующих:
– Решено, я отказываюсь от должности консула, но… – он озорно посмотрел на соратников, – …получу власть народного трибуна. Пожизненно.
Соратники открыли рот, чтобы возразить, но передумали и промолчали. Народный трибун – это священная неприкосновенность, законодательная инициатива и право вето на любые принимаемые сенатом законы. Придумано умно: под полным контролем Августа окажется не только огромная армия (он ведь император!), но и власть народного трибуна – защитника угнетаемых плебеев от зарвавшихся патрициев. Совмещение функций, как ни странно, сулит стабильность в государстве.
Прибрать к рукам власть, получив неограниченные полномочия и ключевые должности пожизненно, и чтобы все были довольны – вот главный талант Августа! Да и само прозвище Август, означающее «божественный, священный», которое милостиво даровано ему сенатом, должно было убедить людей, что за ним действительно стоят не знающие себе равных силы, что он – сын бога. По Риму вдобавок пустили слух, что когда его родной отец, наместник Македонии, спросил жрецов о будущем сына, то пламя от вина, принесенного в жертву священному огню, взметнулось над крышей храма так высоко, что жрецы предрекли: «Он будет править миром!» Цицерон тоже подыграл Августу, заявив во всеуслышание, что он – тот самый, чей образ явился ему во сне. Позже Август отплатил за добро – Цицерона казнили.
8
Эгида – мифическая накидка из козьей шкуры, обладавшая волшебными защитными свойствами.