Страница 9 из 66
— Не то, чтобы бросил, — пробормотал охотник.
— Да, я тоже в завязке, — вздохнул мечник. — Двадцать золотом за литр — это перебор. А всякое пиво и вино уже поперек горла.
— Ну, места знать надо, — усмехнулся охотник.
Мечник сразу сделал стойку и с прищуром спросил:
— А ты знаешь?
Ухмылка пропала с лица Алексея, он опасливо оглянулся и кивнул в сторону.
— Пойдем, отойдем куда-нибудь, где потише.
Отойдя недалеко от привратной площади, в парк, они уселись на лавочку. Удостоверившись, что рядом никого нет, широкоплечий мужчина спросил друга:
— Ну! Колись! Почем и где протирку берешь?
— Понимаешь, — охотник облизнул губы и еще раз воровато оглянулся. — Первое правило ордена — никому не говорить об ордене. А второе правило…
Тут уже мечник почуяв тайну тоже оглянулся.
— А что второе?
— Второе правило ордена: Совсем никому не говорить об ордене…
Две фигуры в плащах шли по темному переулку быстрым шагом, ловко обтекая углы и старые ящики. Складывалось четкое ощущение, что незнакомцы были тут не в первый раз.
Фигуры свернули в очередной узенький проход и спустились к неприметной двери в подвал. Один из них затравленно оглянулся, а второй изобразил по двери сложный стук.
— Пароль! — раздался голос с той стороны.
— Во имя Мастера, Маргариты и собачьего сердца! — громко прошептал один из незнакомцев.
За дверью лязгнул, и она со скрипом отъехала в сторону. На входе незнакомцев встретили двое мужчин. Один в белом халате, а второй в доспехе и с мечом наготове. Они пропустили в небольшой тамбур незнакомцев, достали бутылку с прозрачной жидкостью и налили две рюмки. Оба гостя одновременно выдохнули и опрокинули в себя по рюмке, занюхав рукавом.
Только после этого, охранник в белом халате спросил:
— Кто с тобой?
— Это мой друг, Витька. Он…
— Я его не знаю. — раздался гулкий бас из фулплейта. — Ты нарушил два первых правила, Алексей.
— Погодите! Он свой в доску! Витька! Покажи!
Второй мужчина достал из инвентаря сверток и протянул охранникам. Развернув его, они обнаружили несколько огурцов.
— Соленые огурцы? — удивленно пробормотал охранник.
Второй не стал ждать разъяснений и ухватил огурчик, закинув в рот. Как только он его укусил, то послышался характерный хрустящий звук.
— Они хрустят! — промямлил он, выпучив глаза, и повторил: — Они хрустят и… Они с хреном!
— Дай сюда! — второй тут же выхватил второй огурчик и закинул его в рот, захрустев им. Молча его прожевав, он поднял взгляд на посетителей и четко произнес: — Труби общий сбор! Сегодня праздник!
«Проповедь»
Бредя во тьме, мы каждый раз натыкались на одни и те же стены. То мы бились о стену гномьей жадности, то о стену людской морали, или стену эльфийского чванства и высокомерия. И каждый раз, разбивая кулаки в кровь, ощущали ладонями холод камня на плите возрождения.
Все всегда пытались проломить стены. Мы бились по одиночке, группами, армиями, но результат всегда был один. Каждый был уверен, что еще немного и стена падет, но это были лишь иллюзии. Единственные стены, которые перед нами стояли — стенки наших черепных коробок. Но мы, как мухи на окне, продолжили биться, даже не пытаясь оглянуться вокруг.
И вот, когда мы склонили головы и усмирили гордость, побираясь пробными рюмками в тавернах гномов, явился ОН.
Он стал лучом света, который озарил наш лабиринт из трех сосен. Это было настоящим откровением. Никто и никогда не пытался делать или думать как он.
Не было ни войны, ни восстания, ни революции, но однажды он собрал всех страждущих в одной таверне. Оглядел нас и достал деревянное ведро с водой, благословил и отпил из него. Затем он передал его следующему и каждый, кто прикладывался к нему, восклицал от изумления. Вместо воды, в ведре был самый настоящий, отдающий сивухой портвейн. Старый добрый «Три топора», который каждый из нас успел попробовать в молодости. Мы пили его вволю из деревянного ведра. Капли текли по подбородку, заливали грудь, но я клянусь вам — это был лучший портвейн в моей жизни. Когда каждый отпил из священного ведра, он обвел взглядом наши счастливые лица и произнес:
— Нам нужен змеевик!
Сотворив чудо вместе, был основан орден. Он стал нам и семьей и делом всей нашей жизни, и дабы оградить его от неразумных и завистливых нам пришлось создать правила.
Первое правило ордена — никому не говорить об ордене.
Второе правило ордена — никогда НИКОМУ НЕ ГОВОРИТЬ ОБ ОРДЕНЕ!
Третье правило ордена — Тот кто пришел в орден впервые — будет пить!
Четвертое правило ордена — относись к ордену как к семье, и он будет относиться к тебе как брату.
Пятое правило ордена — не догоняться тем, на чем написано «НА ОПОХМЕЛ».
Шестое правило ордена — нечего налить? Тогда найди чем закусить и возвращайся в орден.
Седьмое правило…
Глава пятая, стих восьмой.
«Откровение апостола Владимира»
— Я же тебе говорю! Не обычный хрен, который в огороде растет, а орочий! Они его «Тещин щавель» зовут. Обычный хрен в игре почему-то не работает и огурцы выходят без запаха. — новоявленный член ордена яростно объясняя секреты изготовления «Старшему научному разработчику соленых закусок». Оба уже порядочно набрались и уже давно не обращали внимания на гомон, царивший в «Шумной комнате».
Комната представляла собой прямоугольное помещение заставленное столами, стульями и небольшой трибуной у стены. В комнате была куча народа, которая разбилась по компаниям и неспешно выпивала прозрачную жидкость и закусывала нехитрой закуской, которая присутствовала на столах.
Неспешные разговоры прервал скрип входной двери, в которой появились Владимир и Проф. Оба были под хмельком и передвигались, держа друг друга под руку. Профессор шел справа, но его косило влево, а Владимир шел слева, но его косило вправо. Путем компенсации векторов, у них получалось идти прямо.
Когда они вошли, гомон стих, и все уставились на них.
— Влдя! — пробормотал в полной тишине заплетающимся языком профессор. — Дохладбушделатьты!
— Почему я? — спросил компенсатор вектора заноса по виляющей траектории, ткнув пальцем себя в грудь. — Идея была твоя! — шатающейся по сторонам рукой указал он на Профа.
— Птомуч… Потомч… — профессор сплюнул, глубоко вдохнул и четко произнес: — Я в говно!
— Понял! — кивнул Владимир. — Ты не можешь говорить, а я не могу ровно стоять!
— Свершнточнк-кллега! — кивнул пьяный профессор.
— Лева! План таков… — пробормотал собутыльник и напарник по экспериментам. — Ты держишь меня ровно, а я говорю!
— С-сгласен!
После этого диалога парочка поворачивает в обратную сторону от трибуны и, сделав два шага, упирается носом в стену.
— Лева! Стена!
— Вижу!
— Что будем делать?
— Кр-ругом!
Парочка синхронно развернулась и виляя продолжила путь к трибуне. Проф держал Владимира за плечо, а тот в свою очередь, то заваливался вбок, то хватался за трибуну, так как его ноги так и норовили подкоситься и отправить хозяина на пол.
— Товарищи собу… нет. — Владимир нахмурился — Нет, не так. Товарищи соордин… Погодите, нет такого слова. Товарищи алкогол… нет. Не стоит о наболевшем. — Владимир вздохнул, и махнул рукой. — Товарищи! Просто товарищи! Наш отдел «Настоек и нетрадиционных коктейлей», сегодня решил нас порадовать! Но очередным коктейлем, а фундаментальной новостью!
Владимир кашлянул и потянулся к бутылке с водой, чтобы смочить горло. Он ее почти ухватил, но в последний момент промахнулся, ухватив рукой воздух. Затем еще раз и еще.
Положение спас профессор, вложивший бутылку в руку Владимира, но при этом отпустил его плечо. В итоге докладчик грохнулся на пол, но с бутылкой воды. Мычащий нечто невообразимое Проф наклонился к собутыльнику и принялся его поднимать.