Страница 57 из 171
Я выспалась. По-настоящему отдохнула за все время, проведенное в Сибири. Ничего не тяжелело у меня на душе, не было дел, которые нужно сделать. Я могла просто наслаждаться летними каникулами.
Соскочив с кровати, я быстрыми шагами подошла к зеркалу и с радостью отметила, что ужасные синяки под глазами пропали, даже появился здоровый румянец на щеках – явление довольно редкое для меня.
Я быстро привела себя в порядок и под громкое урчание живота вышла из комнаты. Я действительно не помнила, когда ела в последний раз.
На кухне копошилась мама, но тут же застыла с половником в руках, когда увидела меня. Я виновато заметила, что выглядит она ужасно. Гораздо хуже, чем я.
– Женя? – неуверенно проговорила мама. Она смотрела на меня так, будто я сказала, что улетаю на Луну, а потом через два дня вдруг вернулась обратно. Неужели, она думала, что я никогда не выйду из своей комнаты?
– Доброе утро, мам, – попыталась улыбнуться я.
– Как ты, дорогая?
Она заметно расслабилась.
– Проголодалась, – ответила я.
– Конечно же! Скорее садись, милая! Когда же ты ела в последний раз, доченька? Господи, ты только посмотри на свои руки! Они же почти такие же, как у Леры!
Я молча опустилась на стул, прекрасно понимая, что ответа мама не ждет, а потом в несколько ложек умяла целую тарелку плова. Живот удивленно заурчал, но еду все-таки принял.
– Вкусно, – проговорила я, вытирая рот салфеткой. – Как всегда.
Мама улыбнулась.
– А где папа?
– Отправился с Виталием Геннадьевичем в лес.
Я вздрогнула, вспомнив о странном силуэте, который видела вчера ночью. Да, я понимаю, уставший организм, недосып, недоедание, но такое не могло привидеться! Я до сих пор с мурашками вспоминала, как странно раскачивался он из стороны в сторону, едва различимый в темноте в своем черном плаще.
Я заставила себя отогнать эти мысли и спросить:
– Экспедиция?
– Нет, просто проверить что-то, – ответила мама. – Обещал быть после обеда.
Я решительно отказалась думать о том, что папа мог пойти на поиски Алека. Парень все равно давно ушел, так что не было смысла портить себе настроение.
– Мм, – протянула я.
Мама тяжело вздохнула.
– Женя.
– Да, – осторожно ответила я, не сводя взгляда со своей тарелки.
– Доченька, поговори со мной, – ласково сказала мама, беря меня за руку.
– О чем?
– Ты прекрасно знаешь о чем. Ты очень напугала нас с папой. Расскажи, что произошло. Я твоя мама, ты всегда можешь рассказать мне, что хочешь. Это из-за того мальчика ты была не в себе?
Я не знала, что ответить. Есть ли толк действительно говорить правду?
– И да, и нет, – наконец сдалась я. – Понимаешь, мам, дело не только в нем, в Алеке. Просто он не такой, как другие. Я не имею в виду, как другие мальчики, а вообще как другие люди. Ты просто не знаешь его. Он другой. И с ним я тоже чувствовала себя по-другому.
– Ты просто полюбила его, дочка, – с наигранной лаской произнесла мама, хотя я прекрасно видела, как она напряглась. – Так всегда бывает. Особенно, если ты молода. Любовь накрывает с головой, и ты уже ничего не видишь. Я понимаю, тебе тяжело, но этот мальчик, он далеко не тот, кто тебе нужен.
– Да нет же! – чуть громче нужного воскликнула я. – Это не то, мам! Дело не в любви, он нужен мне, как человек, понимаешь? Он нужен мне, как нужна бывает семья.
– Нет, ты ошибаешься, Женя, – довольно строго сказала мама. – В тебе говорят подростковые чувства. Не бывает ничего, сравнимого с семьей. Сейчас у тебя трудный возраст, но я хочу, чтобы ты сама поняла, что правильно, а что нет. Ты поступила совсем не правильно, Женя, и как бы ты сейчас плохо себя не чувствовала, ты должна понимать, что виновата сама.
Я глубоко вздохнула. А на что, собственно, я рассчитывала? Что мама скажет, что понимает, как сильно мне не хватает Алека? Что он непременно должен быть рядом со мной?
Я совсем не хотела, чтобы меня жалели, даже наоборот. Но как бы я хотела, чтобы мама поняла меня! Для меня было очень сложно осознавать, что человек, которому я доверяла больше всех на свете, считал, что я всего лишь капризный подросток.
Но я ничего не сказала, а лишь улыбнулась и кивнула. Теперь я действительно стала другой, теперь мама уже не могла помочь мне разобраться во всем. Но, так или иначе, она была моей мамой, и потому я забыла об ее словах, как будто этого разговора даже не существовало.