Купчиха. Трилогия

Теодор вскочил, вглядываясь в темноту, которая здесь была не такой уж непроглядной, как на родном юге. Прошла пара минут, прежде чем его догадка подтвердилась. Ули! Живой и здоровый! Целый и невредимый! Ну, если не считать порванного в лохмотья платья и многочисленных ссадин и царапин.

Молодой маг заметил их, соскочил с седла и направился к Тео с распростёртыми объятьями. Тот тоже бросился к нему.

— Ули, засранец! Как ты нас напугал!

Тот счастливо рассмеялся, обнял Теодора и закружил по полянке. Кончилось дело тем, что они оба налетели на длинные ноги Мельхиора и рухнули наземь. Тут уж проснулись все, даже Эди.

Правда, участие малыша в происходившем ограничилось одной фразой. Он высунул голову из-под плаща, увидел Ульриха, удовлетворённо улыбнулся какой-то своей мысли и спросил сонным голосом:

— Дядя, ты — герой?

Ответа дожидаться не стал, нырнул обратно в свой кокон и снова заснул.

Остальные спать не могли. Виола взяла себя в руки и приготовила-таки любимую всеми похлёбку из того, что нашлось в сумке у Мельхиора. Все сели вокруг импровизированного костра и уставились на героя дня: давай, мол, рассказывай. Ули сначала мялся, ему было неудобно хвастаться, но под конец разошёлся и рассказал, что первые взрывы, которые так напугали герцога и его людей, были чистой иллюзией, под прикрытием которой он сбежал, а затем на расстоянии активировал уже настоящие взрывные заклинания.

Ссадины, царапины и рваная одежда? Нет они никакого отношения к взрывам скал не имеют. Это он по кустам за собственной лошадью гонялся. Пока вспомнил призывающее животных заклинание и сумел применить, эта скотина здорово его помотала. Кажется, он познакомился со всеми видами колючей растительности, произрастающей в этих местах. На это месте все начали хохотать от облегчения и долго не могли остановиться. Первым опомнился Мельхиор, который вдруг вспомнил о долге целителя и полез в свою торбу за заживляющей мазью и чистой рубашкой.

Обратный путь занял не три, а четыре дня, но никаких трудностей путешественникам не встретилось. Присутствие ребёнка диктовало свои требования, да и то, что пришлось оставить в Эгоне сумку Виолы, тоже ощущалось, ведь там, кроме её и Эди личных вещей, лежали всяческие приправы, а главное — соль. Приходилось охотиться, чтобы добыть мясо, искать не только лук и чеснок, но другие травы, которыми можно сдобрить пресную пищу, чтобы она не казалась такой противной, а вдобавок чаще останавливаться, делать более длинные привалы.

Ульриху очень хотелось напоследок объясниться с Виолой, но она держалась отчуждённо. Признавала его заслуги, даже героизм, хвалила вслух, а потом поворачивалась с своему длинноносому мужу и Ули видел, как загораются её глаза. На него она никогда так не смотрела, что бы он там себе ни напридумывал. Поэтому под конец их поездка, на которую он возлагал такие надежды, обернулась мучением. Хорошо, что он наконец нашёл общий язык с Теодором.

Бывший наёмник по достоинству оценил поступок Ульриха. О полностью разделял мнение внука и тоже считал, что это был подвиг. А что Ули в результате не погиб, так это же здорово! Так и надо! Разумный расчёт плюс правильно применённые навыки дают хороший результат. Гибель героя таковым не является. Обсудив все аспекты содеянного, он как бы невзначай спросил: не желает ли Ульрих перейти снова на боевой факультет? На общий он подался ввиду того, что должен был принять графство, но теперь это неактуально. Так не вернуться ли?

Теперь, когда бывший граф преодолел юную дурь, научился сдерживать эмоциональные порывы и рассчитывать свои действия, он может достичь на этом поприще небывалых высот. Разве это не то, к чему следует стремиться?

Ули обещал подумать, а сам бросил взгляд на Виолу, которая что-то нежно щебетала, обращаясь к мужу. Ну что ж, если так, то она ещё увидит! Локти себе будет кусать, когда он, Ульрих, станет архимагом! У него теперь есть цель.

Так что остаток пути он посвятил мечтам о своём замечательном будущем. Их он предпочитал обсуждать с Тео, а на Вилечку даже смотреть лишний раз избегал.

Всё когда-нибудь заканчивается. Четвёртый день их путешествия плавно шёл к неизбежному закату, когда они добрались наконец до Биона. Ули распрощался со всеми, пообещал не забывать, писать и заезжать, после чего неторопливой походкой направился к портальной станции. А от неё уже бежала высокая, стройная дама в элегантном платье. Подлетела к Тео, расцеловала, затем повернулась к Эди, схватила его в охапку и зарыдала.

— Гина, Гина, не плачь! — радался звонкий голосок Эдмона, — Почему ты плачешь? Всё же уже хорошо!

Глава 29

Слёзы, поцелуи и объятья продолжались бы ещё долго, если бы Мельхиор не напомнил всем, что они стоят на многолюдной площади. Лучше бы переместить трогательные сцены куда-нибудь, где зрителей поменьше.

— Ой, — всплеснула руками Регина, — я же сняла нам всем номера в лучшей здешней гостинице! Там и помыться можно, и обед в комнату принесут. Идём скорее!

Надо ли добавлять, что лучшая гостиница находилась в двух минутах ходьбы от портальной станции? На имя госпожи Бенье было снято два номера, побольше и поменьше, но оба считались двухместными. Там действительно нашлись и удобные комнаты, и ванные, размером с небольшой бассейн.

Гина всё рассчитала правильно: соскучившийся по ней Эди не желал отлипать от названной бабушки, поэтому большой, двухкомнатный номер со всеобщего согласия предоставили им с Теодором. Мельхиор с Виолой заняли второй, тот, что поменьше. Договорились, что сейчас все моются и приводят себя в порядок, а затем собираются у Теодора, куда будет доставлена еда из ресторана.

Впервые со времени заключения брака Виола осталась наедине с собственным мужем. Не впопыхах на травке, а в чистой, уютной спальне. Пусть им дали два часа на то, чтобы привести себя в порядок, но времени достаточно, чтобы помыться, а остаток употребить с большей пользой. Сначала она смутилась, застеснялась собственных мыслей, затем подняла глаза на Мельхиора и прочла в них то же самое. Хихикнула лукаво и, схватив первое попавшееся полотенце, сказала:

— Я в ванную, А ты, если хочешь, присоединяйся.

Надо ли говорить, что Мельхиор не стал отказываться от такого заманчивого предложения. Сначала они долго и тщательно мыли друг друга, затем действие плавно перетекло в спальню… Когда наконец они, обессиленные, рухнули рядом друг с другом в блаженном изнеможении, то признались друг другу: никогда не испытывали ничего подобного. Даже тот пресловутый первый раз, который Виола сочла вполне удачным, не шёл ни в какое сравнение с тем, что случилось с ними сегодня. Оказалось, что те самые аспекты магического брака, которыми все пугали Виолу, являются источником совершенно небывалой остроты чувств и полноты наслаждения. Необыкновенная открытость друг другу и полная взаимная эмпатия подарили им такие ощущения, о которых большинство даже не подозревает. Сейчас счастливая, ликующая Вилька готова была признать, что ей достался самый прекрасный мужчина во вселенной. Пусть говорят, что у него нос длинен, брови лохматые и вообще он похож на ворону. Это просто внешний камуфляж, отвод глаз, а на самом деле её Мельхир сверкает, как самый крупный, идеально огранённый бриллиант.

В соседнем номере Гина отправила Теодора мыться, а сама раскладывала перед уже чистым и переодетым во всё новое Эдмоном подарки. Там были и игрушки, и нарядные курточки, и хорошенькие башмачки, и книжки с картинками. Она призналась, что каждый день ходила по лавкам и покупала всё новые и новые вещи для своего любимчика. Как будто отводила этим беду, показывала судьбе, что не принимает потерю Эди, ждёт и верит. Он вернулся живым и здоровым, значит, она всё делала правильно.

Малыш выслушал её пространные излияния, но спросил совсем о другом: