Страница 8 из 15
Я против воли коснулась щек – ощущение было, будто они горят. И на это, между прочим, была причина! Не каждый день мне дают понять, что найти меня можно где угодно!
Тем временем Жюль снова замахал руками, уменьшая карту. Мимо нас проносились большие и мелкие шары всевозможных оттенков, пока карта не стала обычной сферой с кулак, а потом Жюль и вовсе хлопнул по ней, превращая в плоскую карту, как обычную, только круглую и чуть потолще.
– Держи, потренируйся открывать, – сунул он мне это шедевр инженерной мысли.
– З-зачем? – похоже заикание со мной теперь надолго. Но на самом деле я так растерялась, что даже руки за спину спрятала.
– Проверить, легко ли ты сможешь ею пользоваться, – терпеливо пояснил Жюль и, когда я вытаращилась на него совершенно неприличным образом, фыркнул. – Ты что, думала я для себя её делал? Ну ты даешь!
– Это ты даешь, – не согласилась я. – Постоянно даешь мне всякие классные штуки, а я… я…
Что «я», я, конечно еще не придумала. Ну и без того было ясно, что наш творческий тандем не такой уж и творческий, а местами вовсе туповат. И этим слабым звеном была именно я, как не грустно это было сознавать. Наверное, у меня невероятно красноречивая физиономия была, потому что Жюль и без всяких слов понял, что я хочу сказать.
– Ольга, – простонал он, падая на диван. – Какая же ты всё-таки Ольга! Да мне из-за тебя все второкурсники завидуют! И некоторые снотоки постарше тоже!
– Правда? – смутилась я и краешком глаза посмотрела в зеркальную дверцу шкафа. Любой девушке приятно знать, что она нравится. И это не «привет, красавица» от самого Жюля, это признание от совершенно посторонних людей! А ведь подружки говорили, что такие прически как у меня вышли из моды, и не краситься в наше время себе может позволить только девочка лет на пять нас младше…
– Разумеется! – с жаром ответил Жюль. – У нас же тоже стимул развиваться и работать зависит от сноходцев, с которыми мы связаны. Думаешь, кто-то из моих одногруппников делал латы, которые к тому же были проверены в настоящем сне? А твой хвост? Гиена Огненная мне предлагает к ней пойти диплом писать, а ведь мой единорог ей совсем не понравился! И вообще, пока все выполняют стандартные задания, я уже далеко вперед ушел. Вот я Кощея и в глаза не видел, но сколько всего о его предмете узнал! А ведь ты такая, еще и время начнешь раньше других изучать, тут мы с тобой развернемся!
Глупо, наверное, но мне аж разреветься от обиды захотелось. Вот другие годами мечтают, чтобы их личные заслуги заметили, а не симпатичную мордашку, а мне всё мало. Может, потому что не было никаких моих заслуг в том, что я постоянно влипала в приключения может просто от несбывшихся ожиданий. К тому же я вовсе не хотела еще что-то изучать раньше других. Особенно время. Зная себя, я могла с уверенностью сказать, что если есть хоть какой-то шанс затеряться во времени, то я это сделаю. И буду вечно скитаться в снах каких-нибудь средневековых пустоголовых дам или кого похуже. Надеяться на светлые разумы ученых или увлекательные сны рыцарей и королей мне как-то не приходилось.
– Я что-то не так сказал? – немедленно насторожился Жюль. И зачем он такой чуткий, когда не надо, а?
– Неа, – соврала я. Потерла руками щеки и решительно протянула руку за картой. – Просто сегодня занятия были очень уж сложными. Как раз с дикими снами.
Кажется, это я зря сказала – Жюль забеспокоился еще больше.
– Ты аккуратнее там с этими дикими, – озабочено произнес он. – Потерявшиеся в них морфы не только могут навсегда погибнуть для сновидений, проснуться ничего не помнящими и еще долго оставаться без снов. Они могут еще навсегда влипнуть в эти сны и всю жизнь видеть только безумные дикие абстракции. И не знаешь, что хуже. Некоторые, нам рассказывали на уроке, даже страдают бессонницей из-за этого.
– Ужас какой, – я и правда испугалась. У меня и без того проблем достаточно, мне только бессонницы и не хватало!
– Это еще что, – продолжал меня стращать Жюль. – Бывает еще хуже.
– Куда хуже-то? – хотелось попросить его больше не пугать меня, я же мнительная, буду теперь взвизгивать от одного упоминания о диких снах – на радость Картине Георгиевне. Она любит всё забавное.
– Есть куда, – Жюль подвинулся на диване так, что я могла сесть рядом. Похоже, будем шептаться. Странно это, ведь наша комната – только наша комната, нас и так никто не услышит! Но всё же я села и даже огляделась, словно кто-то мог нас подслушать. Я же говорю, я мнительная! – Дело в том, что попавший во власть диких снов может и вовсе не проснуться. И быть в такой вот сонной коме. Врачи голову ломают, чего он спит беспробудно, а он из снов выбраться не может!
Последние слова Жюль мне прошептал на ухо. И вот пойми, мороз по коже – от его слов или от того, как жаркий воздух от его дыхания щекочет мне мочку?
– Так бывает? – поразилась я, поворачиваясь к Жюлю и едва не сталкиваясь с ним носами.
– Бывает еще и не так! – какие же у него всё-таки ресницы длинные и пушистые, так близко я их еще не видела. – У нас есть преподавательница, ведет у старших курсов логику зависимого от реальности сна, что-то в этом духе, так она после аварии в коме. И видит сны. Вот она круглыми сутками тут в университете, представляешь?
Кажется, Жюль мне задал вопрос, а я опять всё профукала, заглядевшись на его ресницы. Ну что за дура! И ведь не объяснишь такое парню, или на смех поднимет, или вообразит, что я в него влюбилась, например! Был у меня в классе такой воображала – даже вспоминать противно.
– Ты покраснела, – шепнул Жюль мне в губы, пока я предавалась своим горестным размышлениям. И я рассердилась. Приличные люди в такой двусмысленной ситуации давно бы поцеловались, и у них голова болела бы уже о другом – зачем и как теперь быть. Но это не про нас с Жюлем, это точно! К тому же мы с ним уже целовались. По-дружески.
– Это я не знаю, как тебе сказать, что ты отсидел мне руку, – шепотом ответила я и добавила уже нормальным голосом, отсаживаясь подальше и тряся кистью. – Я пальцев вообще не чувствую!
– Так бы и сказала сразу, – в глазах Жюля мелькнуло и пропало что-то похожее на разочарование. Или это я себе придумываю. Скорее всего. Потому что пусть на минуточку всего, но мне страшно захотелось, чтобы он меня поцеловал. И пусть потом мы бы думали, зачем и что теперь делать. Зато вместе.
А теперь и он покраснел, и чтобы хоть как-то перевести разговор на другую тему, я еще раз сурово потребовала выдать наконец мне карту. Раз уж Жюль её делал специально для меня.
Как и многие другие вещи, которые один автор знает, как созданы, карта легко далась мне в руки. Папа вот тоже поражался, что любая новая техника в моих руках сразу начинала нормально работать, вроде бы всё было за то, чтобы наоборот, а поди ж ты! Уже через пару минут я баловалась, увеличивая карту так, что она выходила за пределы комнаты и уменьшая до размеров грецкого ореха.
– Самое главное, когда будешь за пределами университета на ваших этих открытых экскурсиях, почаще проверяй, где находишься, – в голосе Жюля сквозило беспокойство. – И, если увидишь рядом локацию диких снов, лучше сразу удирай. Это тебе не одиночный сон, это целый сгусток безумия. Если получится – хватайся за любой ближайший маршрут повторяющихся снов – они неплохо защищены, и по ним из любого сна можно выбраться в Университет. Ну или просыпайся сразу.
– Легко сказать, просыпайся, – вздохнула я, вспоминая жуткий сон, насланный нам в качестве иллюстрации темы Картиной. Проснуться хотелось ужасно, но было совершенно невозможно. Вообще Жюлю легко было говорить, он весь этот мир видел, как вот такую карту, но я действовала интуитивно и не всегда понимала, как попадаю из одного сна в другой. Даже тот «руль», что я получила в конце прошлого года, как оказалось, водил меня только по давно протоптанным тропам или тем, где сейчас возились морфы. Ничего страшного и неизведанного, и я привыкла думать о мире снов как о простом и понятном месте. А за порогом этого известного мне места бушевало дремучее сноморе, и вот окунаться туда мне пока что не хотелось.