Драгоценное наследие

— Это называется осторожность. — Сказал он вкрадчиво. У Эйлал глаза на лоб полезли от фразы «ревнуешь к мальчишкам». Дариэль буравил девушку взглядом. Сапфира игриво улыбалась, очевидно, её веселила эта ситуация. Брюнет вздохнул, делая шаг вперёд и целуя эльфийку. Дэтсё сдавленно пискнул, а Эйлал чуть не вывалилась из-за угла от шока. Сапфира отстранилась, и на секунду Эйлал воз надеялась, что брюнет сделал это без её разрешения.

— Не здесь. Вдруг, ученики заметят? — Дариэль бросил украдкой взгляд на золотую табличку стеллажа, к которому была прижата синеглазая.

— Вряд ли им будет интересна политика Рубинии 230-х годов. — Сапфира не смогла сдержать улыбки, обвивая шею мужчины руками, притягивая и страстно целуя.

Эйлал отскочила от угла, как ошпаренная. Дэтсё сделал тоже самое. Оба были пунцовые, и Эйлал до сих пор слышала, как стонала эльфийка, заглушаемая поцелуем. Она схватила Дэтсё за руку, бегом возвращаясь к остальным. Даже Эстэл удивилась тому, как те примчались.

— Вы чего? Ещё и красные такие.

— Зажимались в уголке что ли? — Ехидно спросил Вэнон. Кан смотрел с неестественным ему подозрением.

— Не… не мы… — Выдохнул Дэтсё, закашлявшись как только вспомнил ту картину. Наследники удивились.

— Что такое?

— Там, профессор… — Эйлал вдруг задумалась. А стоило ли говорить? Вдруг, узнав об этом, они начнут подшучивать над профессорами? Или скажут, что это Эйлал рассказала, и Дариэль возненавидит её ещё больше. Её мысли прервал Дэтсё.

— Профессор Дариэль и профессор Сапфира похоже вместе.

— Похоже? — Со смешком посмотрела на парня Таласия. Маргаритас пожал плечами.

— Вы о чём? — Простонала Эстэл, желая услышать свежую порцию сплетен.

— Мы спалили, как они целовались. — Сказала, наконец, Эйлал. Рэзия поперхнулась, закашлявшись. Вэнон и Кан вытаращились на них.

— Серьёзно?

— И правда, вдруг он ей искусственное дыхание делал. — Съязвил Маргаритас, что было совсем не свойственно ему. Кан дал ему подзатыльника, от чего мальчишка тут же отошёл. Эйлал устало опустилась на свой стул.

— Боже. — Вэнон и Кан стали спорить про профессора Дариэля, и гадать, сколько ему лет, раз он встречается с двадцати трёхлетней эльфийкой. Эйлал же считала, что ей повезло. У неё был любимый человек, который принадлежал только ей, хоть она и не могла заявить об этом всем.

Таласия с ненавистью глянула, как Эстэл обняла Кана, с улыбкой что-то говоря ему.

Эстэл шагала по коридору плавно и изящно, как ту учила мать. Королева Алмазии Элеонора была завидной красавицей, истинной леди и роковой женщиной и всё это в одном флаконе. Эстэл не унаследовала ни её золотые глаза, ни серебряные волосы. Внешность у той была отцовская, хотя у многих жителей Алмазии была такая же. Даже у Адель были такие же белоснежные волосы.

Внешность королевы Элеоноры была совершенна, но она всегда учила дочь, что нужно уметь обращаться с ней и ни в коем случаем не быть дикаркой и невеждой.

«Внутри быть хорошенькой легко. Внешне — труднее».

И Элеонора считала, что лучше быть красивой, хоть и жестокой, чем быть доброй, но страшной. Она с самого детства Эстэл учила ту, как пользоваться своей красотой, но совершенно забывала про душевную красоту. Король Алмазии Араэль пытался воспитать из дочери в первую очередь хорошего и доброго человека. На его грусть, девочка любила проводить время лишь с матерью, считая отца слабохарактерным. Мама часто путала понятия добрый и бесхарактерный, от чего Араэль часто упрекал любимую жену, пытаясь доказать, что внутренняя красота ещё важнее, чем внешняя.

Для Эстэл понятия добрый и слабохарактерный стали одним и тем же словом.

Леди Адаманта была прекрасна и завораживала своими пронзительными глазами, как и мать. Элеонора верила, что её дочь будет ещё могущественней её и та оправдывала её ожидания.

А ещё Эстэл взяла у матери жестокость, которую та проявляла ко всем, в том числе и мужу и дочери. Но Эстэл лишь восхищалась образом идеальной женщины, чьи волос были сотканы из алмазов, а глаза отдавали золотом. Её портрет, стоящий оригинала не мог написать никто. У неё и правда были инстинкты первой королевы — Адаманты. Она соблазняла, заставляла завидовать. Истинная королева Алмазии.

А Таласия была прекрасным экземпляром, чтобы показать ей оба своих таланта.

Эстэл вопросительно посмотрела на аквамарианку, столкнувшись с той в коридоре. Та что-то сказала себе под нос, намереваясь пройти мимо. У Эстэл загорелись глаза, стоило лишь той посмотреть на её рубашку.

— Как есть аккуратно, в Аквамарии тоже не учат? — Сказала та со смешком. Таласия удивлённо посмотрела на Адаманту, а после и на свою рубашку. На той красовалось пятно от сока. Эйлал про себя чертыхнулась, зло смотря на Эстэл.

— Ты что-то видишь дальше своего носа? Поразительно, он такой длинный. — Эстэл напомнила ей дикобраза, который выпускает свои иголки в момент опасности. И сейчас у Эстэл был такой же опасный взгляд. Она усмехнулась.

— Эйлал, да ты никак шутить научилась.

— Иди к чёрту. — Эйлал быстрым шагом пошла вниз по коридору, Эстэл быстро поравнялась с ней.

— Да ты сегодня не в настроении. Чего ты так зла на меня? Не из-за того ли, что Кан сегодня наслаждался моими объятиями? — Эстэл попала в точку. Эйлал замерла на месте, поражённо смотря на Адаманту. Неужели её взгляд в библиотеке был так очевиден?

— Причём здесь это?

— Ну, ты с такой завистью смотрела. Конечно, когда мужской пол, скорее примет тебя за своего…

— Прикуси язык.

— А что? Эйлал, я же вижу, как ты смотришь на меня, когда парни вокруг меня щебечут как пташки, пытаясь добиться внимания. Потому ты меня и ненавидишь. Ты завидуешь. — Эстэл сложила руки вместе, ехидно смотря на неё сверху вниз. В прямом смысле. Эйлал хотела ударить её, или сказать что-то такое, чтобы та навсегда замолчала. А Эстэл будет такой же красноречивой, если ночью ей кто-то отрежет язык?

— Принцесса Эстэл… — Обе девушки вопросительно посмотрели на подошедшую Адель. Девушка виновато вжимала голову в плечи.

— Что? — Холодным тоном сказала Эстэл.

— В прачечной… ваше платье случайно окрасилось красным. То, которое было сиреневым. — Эстэл смирила её пронзительным взглядом.

— У тебя совсем мозгов нет?

— Принцесса, это не я стирала и…

— Значит, с этого дня ты занимаешься делами не почтмейстера, а прачки. — Сказала та чётко, поучительно ткнув в неё пальцем. Глаза девушки испуганно раскрылись.

— Но принцесса…

— Свободна. — Эстэл демонстративно отвернулась. Эйлал, нахмурившись смотрела, как Адель, чуть ли не плача скрылась за углом. Она посмотрела на Эстэл.

— Как ты можешь быть такой жестокой? — Сказала та с ненавистью в голосе. Эстэл смирила её взглядом серых глаз.

— Лучше быть красивой, но жестокой, чем быть доброй уродиной. — Протянула она с особым удовольствием, пробуя слова на вкус. Тогда она развернулась, от чего её белоснежные локоны качнулись в такт движению и ушла. Эйлал стояла, пытаясь осознать смысл сказанных ей слов. Тогда, когда Эстэл ушла, Эйлал посмотрела на свои прямые кончики, что были тонкими и ломкими. Куда ей было до Адаманты, и её роскошных волос. Ей никогда не влюбить в себя Кана, как это могла сделать Эстэл в любой момент.

========== Жизнь аквамарианца. ==========

В комнате стояла тишина, и лишь за окном тихо шелестел листьями ветер. По замку иногда доносились крики слуг, но в этой комнате было спокойно. Парень, спавший на кровати, уже проснулся и сел, разминая шею. Он встал, подходя к идеально чистому столу, где стояла рамка с фотографией. На ней были взрослый мужчина, молодой парень и две улыбающиеся во весь рот девочки. У всех были одинаковые аквамариновые глаза.

Ларадей улыбнулся фотографии, смотря на часы. Их отец работал во дворце, он был одним из советников короля, и часто проводил время в замке. Потому Ларадей сидел со своими сёстрами. Старшей было девять, её звали Итака. Вторую, которой было шесть, звали Лейна. Ларадей проводил всё свое время, заботясь о них вместо погибшей матери. А отец зарабатывал деньги. В один момент парень понял, что хотел стать таким же советником, как и отец. Он хотел быть нужным. И ему посчастливилось, когда король Аквамарии лично выбрал его. Его.