Драгоценное наследие

Парень встал, пытаясь докричаться до остальных. Он надеялся, что их уже стали искать. За Эйлал он ушёл двадцать минут назад. После двух минут отчаянных криков, он вздохнул, съезжая по каменной стене. Эйлал взяла себя в руки, смотря в пустоту. Но вовсе не потерянно, а сосредоточено.

— Я думал, ты будешь реветь и просить спасти тебя.

— Каким образом? — Буркнула в своей манере Таласия. Она поджала ноги, обхватив их руками.

— Не знаю. Все же принцы должны быть героями.

— И не должны быть бабниками и пьяницами.

— Во-первых, я не пьяница. Во-вторых, ты меня всю жизнь будешь упрекать этим?

— Даже после твоей смерти.

— Это если ты меня переживёшь. А если я умру позже, то всем буду причитать какая ты была вредная девчонка.

— Ещё раз назовёшь меня девчонкой, и я тебя тресну.

— Треснула уже, вот мы и упали. — Таласия удивлённо посмотрела на него. Кан прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее. — Прости, я не это имел в виду.

— Не важно. — Сказала та отстранённо, отвернув голову в сторону.

Кан ударился затылком в камень. Сказал лишнего. Он смотрел в пропасть, думая о своём. Лунный свет освещал камень, но вокруг стояла ночная тишина. Как бы эта тишина не казалась другим пугающей, Кану она нравилась. В Рубинии воздух немного отдавал металлом, за счёт множества кузниц. Но высоко в небе, когда он летел на своём драконе Грете, воздух был совершенно другим. Он был чистым и свежим. Солнце не палило, желая убить тебя солнечным ударом. Лишь луна и тысячи звёзд. Ещё ему казалось, что пахло розами. Возможно, это потому что он всегда прилетал к саду матери, которая любила их. В её саду были только белые. Она никогда не любила красные розы, говоря, что они будто окровавлены. А белые розы нежны и непорочны.

Именно сейчас розами и пахло, чему парень немало удивился. Он открыл глаза, понимая, что задремал и запах мог причудиться ему во сне. Кан бросил взгляд на Таласию. Она так и сидела, отвернувшись от него. Хоть они почти и касались плечами. Её плечи дрожали, что Рубиус еле различил в темноте. Он и сам замёрз, поджимая онемевшие пальцы. Вот-вот должно было быть начало декабря. Ночью на Изумрудию опускался жуткий холод.

Кан вздохнул, замечая, что из его рта вылетело небольшое облако. Он коснулся кожи девушки, что была ледяной. Она испуганно повернулась, и в её аквамариновых глазах не было ни капли сна.

— Что ты делаешь?

— Ты замерзла.

— Потому что холодно, гений. — Сказала та, бессчетно укутываясь в свою кофту. Она всё так же дрожала, закрыв глаза. Она пыталась приманить сон, но от холода только и могла, что стучать зубами. Кан немного посмотрел на неё, садясь удобнее, с удивлением замечая, что успел сползти.

— Иди сюда.

— Зачем? — Аквамариновые глаза смотрели на него с подозрением. В лунном свете они играли абсолютно по-новому.

— Буду согревать тебя.

— Тогда я лучше сброшусь с обрыва. — Выдохнула она, словно ожидала, что тот скажет это. Кан выгнул бровь.

— Ещё никто не выбирал объятия пропасти вместо моих. — Девушка никак не отреагировала на это. — Я серьёзно. Глупо думать, что я хочу тебя облапать под этим предлогом. Хотя, что там лапать. — Добавил он тише, чтобы не дай бог, она его услышала.

— Теперь я к тебе точно не приближусь, Рубиус. — Сказала та чётким голосом, демонстративно отодвигаясь. Кан вздохнул, беря ту за плечи, и перемещая ближе к себе. Девушка сдавленно пискнула, таращась на него. Он усадил её к себе боком, закрепив руки в замок и так прижавшись к ней, взяв её в кольцо рук. — Что ты делаешь?

— Я не хочу замёрзнуть до того, как нас найдут. Надеюсь, у тебя этого в планах тоже нет. — Сказал он спокойно, бросив на неё спокойный взгляд. Он посмотрел на луну, молча.

Эйлал раскраснелась, стоило её щеке коснуться его кофты. Она боялась пошевелиться, чувствуя, что парень пах чёрным перцем. Тем не менее, уже спустя пару минут она почувствовала, что стало теплее. Куда теплее, чем до этого, лютый холод не кусал её. Она неловко уткнулась ему лицом в грудь, пытаясь спрятать лицо. Так же неловко она еле обняла его за талию, обхватив руками.

Ей было тепло, и страх не сковывал её, пытаясь затянуть в ледяную пучину, что была чернее ночи. Это был не страх того, что они не выберутся. Об этом она не беспокоилась. Это был другой, первобытный страх, который обуздать она не могла. Одиночество. И сейчас он отступил.

Кан засыпал несколько раз, снова просыпаясь, как только тому начинали навязываться сны. И сейчас, проснувшись, он удивлённо смотрел на уснувшую девушку. Она заметно согрелась и вовсе не дрожала как до этого, спокойно дыша и подогнув колени.

Парень с усмешкой подумал, что скоро она попросту залезет на него. Он убрал пряди светло-каштановых волос с лица. При этом движении он всегда вспоминал мать, срезающую розу в саду и дающую цветок ему.

«Девушки как розы. Есть алые, страстно любящие, а есть белые. Настолько нежные, что когда ты касаешься, тебе кажется, что можешь навредить уже этим».

А после он брал в руку розу, и как всегда укалывал пальцы об шипы. Тогда мама смеялась.

«Но это отнюдь не значит, что они не могут постоять за себя».

Эйлал что-то промычала во сне, мотая головой. Потом она открыла глаза, из-за боли в шее. Ей было неудобно, и поначалу она удивилась, что сидит, но потом она моментально вспомнила всё, поднимая голову. Кан спал. В голову Таласии не пришло ни одной мысли по тому, что делать дальше, и она просто не двигалась. Она так же и была в кольце рук Рубиуса и смотрела на его размеренное дыхание.

Она могла делать это и дальше, если бы её не поразил крик сверху.

— Эйлал! Кан! Где же вы?

Эйлал быстро вскочила, скидывая с себя руки шатена, от чего тот проснулся, удивлённо озираясь по сторонам.

— Дэтсё! Дэтсё, мы тут! — Таласия пытливо смотрела наверх, касаясь руками камня. Сверху на них посмотрела светлая макушка. Парень был в шоке, увидев их.

— Как… как вы там оказались?

— Не подходи к краю, он может обвалиться. — Предостерегла его Таласия. Он кивнул, осторожно отходя от опасных краёв.

— Сейчас приведу профессора Дариэля! — Эйлал вздохнула, поворачиваясь к Кану. Стоило ей только посмотреть тому в глаза, как она мигом отвернулась, желая скрыть красные щёки. Кан облегчённо вздохнул.

— Ну, всё и закончилось.

Эйлал выдохнула, как только оказалась на твёрдой земле, забравшись по верёвке. Сейчас забирался Кан. Спокойно выдохнуть Таласия смогла только, когда он упал на спину рядом.

— Мы думали, вы уже мертвы. — Рэзия сжала Эйлал в объятиях, и Таласия ответила. Блондинка отстранилась. — Профессор Дариэль винит во всём себя. Он не дождался вас и уснул, и из-за этого ходит, как в воду опущенный. — Сейчас Сапфира положила ему руку на спину, говоря что-то ободряющее. Вэнон и Кан по-братски обнялись, а Эстэл кинулась на Рубиуса со слезами на глазах. Он усмехнулся, положив руку той на спину.

Эйлал внезапно почувствовала укол ненависти в сторону Эстэл. Ей захотелось, чтобы она исчезла. Чтобы её тут сейчас не было. Чтобы всех тут не было, как тогда на выступе. Таласия испуганно раскрыла глаза, поняв, о чём думает. Она легко побила себя по щекам, переключая внимание на Рэзию и Дэтсё, что что-то говорили ей.

Это была последняя ночь, которую они проводили в лесу. В этот раз никто в пропасть не срывался, и все спали на своих местах. Костёр был потушен, и в воздухе осталась лишь дымка от него. В спальном мешке было тепло, но Эйлал ёжилась от холода. Она не могла найти удобную позу, и сон никак не шёл к ней. Весь день она провела, как на иголках. Поэтому, сейчас она смотрела на звёздное небо. Ветер касался её лица, гоняя те немногие облака, что мирно плыли по небу. Звёзды мерцали, хоть и меркли по сравнению с луной.