Страница 11 из 19
– Вы имеете в виду побережье Чёрного моря? – спросила с интересом Алисия Эванс.
– Не только. В ЮФО много крупных городов, и есть ещё так называемые территории low-strata – большие станицы и сёла, которые также обладают хорошей покупательской способностью.
Господин Стейнберг изумлённо покачал головой:
– Такая юная хорошенькая головка и с мозгами! Редкое сочетание!
– Джек – требовательный босс, наверняка мисс Александра готовила ему об этом отчёты, – ровно заметила Меделин. – Вы разве не знаете, она – секретарь господина Рэндалла?
– Больше нет, – коротко сказал Джек, потемнев лицом.
Рупперт Кроннен-Стоу хитро сверкнул глазами:
– Та самая?
– Да-да, – ухмыльнулась Меделин.
Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам. Официант поставил передо мной стейк из семги, украшенный завитком из сливок и парочкой листиков. С таким же успехом это мог быть посыпанный специями сапог – вряд ли я съем ещё кусочек…
– Сандра – не только была преданным ассистентом, – хрипло вставил Джек, – она обладает чутьём, умом и всеми задатками руководителя, несмотря на довольно юный возраст. И я бы сказал, что она незаменима. Благо, теперь она будет со мной не только в России, – и посмотрел на меня с любовью. Его рука коснулась моей, холодной, лежащей на колене. – Всегда.
– Скоропалительные решения так присущи молодости, – сказала Меделин.
Джек внутренне вскипел, но сдержался.
Кинуть ей в лоб этой сёмгой, что ли?
Я улыбнулась радужно:
– Да, молодость – прекрасное качество. Жаль, что не вечное, – и посмотрела на неё.
Изящная рука королевы стиснула ножичек. Пожалуй, не стоит оставаться с ней наедине… Заметив, что Джек так и не расслабился, я добавила, всё так же радужно глядя Меделин в глаза:
– Замечательно, когда красота не тает с годами!
Увы, холодное сердце королевы тоже не растаяло. А вот миссис Стейнберг сказала:
– Какое вы милое существо, дорогая Сандра! Позвольте я буду вас так называть?
– Это честь для меня, миссис Стейнберг!
– У вас совершенно очаровательный акцент, едва уловимый, но такой…
– …вкусный, – добавила Алисия Эванс.
И я почувствовала, что они на моей стороне. На рояль упал луч прожектора – там застыла балерина в расшитом блёстками белом платьице. И все замолчали, глядя на девушку, изящно изгибающуюся под нежные трели фортепиано. Вступил невидимый оркестр, а в моей голове вдруг скользнула мысль, что я могла бы быть на её месте. Глупо! Лучше рядом с Джеком.
Танцор в чёрных брюках на подтяжках, белой рубахе и в маске на пол-лица подхватил балерину с рояля и закружил под музыку, словно нежную птицу. Это было невероятно!
Джек коснулся моего плеча, шепнул:
– Я выйду на секунду.
Я кивнула, продолжая смотреть на романтический танец. Было самую капельку завидно. Хотелось танцевать, а не отвечать на колкости. Но все роли расписаны. Моя – здесь…
Восторженные аплодисменты проводили танцоров в темноту, когда композиция завершилась. Но это было не всё. Пианист ударил по клавишам – танго. Я вновь поймала на себе взгляд Меделин. Без Джека рядом он царапал жёстче.
Тот же танцор в маске вышел на середину помоста. Гибкий и резкий, как тореадор. Почему один? – удивилась я и тут же прикусила язык. Танцор направился к столам, точнее… ко мне, сидящей не первой к проходу, но довольно близко. Отрывистые аккорды рояля подхватил аккордеон, и оркестр. Танцор остановился передо мной и протянул руку. Меделин встала и сказала в микрофон:
– Поприветствуем нашу гостью из России – Александру Лозанину!
Мурашки пробежали по моей спине. Все взгляды устремились на меня. Растерянность длилась четверть такта, а затем я подала руку мужчине в маске. И встала.
Танго? Значит, танго!
Не по себе было ощущать кожей ладонь чужого мужчины, в которую легли мои пальцы. Но я тут же расправила плечи. Все смотрят!
«Ничего не говори! Ничего не думай! Ты должна почувствовать ритм и партнёра!» – громко в памяти прозвучали слова Аллы Игнатьевны из балетной школы. Локоть на уровне плеча партнёра, ладонь выпрямлена и напряжена. Вторая рука в руке танцора. По позвоночнику ось, будто натянутая струна, а в бёдрах – свобода.
Люди за столом начали хлопать в такт.
Танцор повёл. Я поддалась. Я – на сцене! Аккордеону вторила скрипка.
Классика Аргентины: шаг вперёд и накрест, первый променадный поворот, прогиб. Каблук, подушечка, снова каблук – чёткие точки аккордов, плечом вперёд. Резкий поворот головой, словно пунктир подбородком. Медленное проседание с вытянутой ногой.
Кажется, танцор удивлён. В прорезях маски – интрига. Но я не позволю себе ничего лишнего, хоть танец и требует. Танцор выбросил вперёд руку, раскрутив меня на внешний поворот. Внезапно другая мужская рука, гораздо крупнее и твёрже перехватила мою свободную ладонь. Я обернулась – Джек!
Он сбросил пиджак, оставшись лишь в рубашке. Танцор выпустил мою ладонь. И с головокружительным поворотом я оказалась вплотную к Джеку. Глаза моего корсара сверкали. И он повёл, как профессионал, по узкому помосту прямо в центр. Шепнул:
– Не бойся!
И я больше не стала сдерживаться. В ритме танго мой любимый мужчина заставлял меня отступать назад и падать на прогиб. А затем закружил так, что мои ноги не касались пола – полетели над ним: правая полусогнутая, левая выпрямлена. Хлопки зрителей заглушали оркестр. В глазах корсара – огонь. В моём теле – гибкость и сопротивление.
Танго – это плохо сдерживаемая страсть. И мне отчаянно захотелось Джека прямо сейчас и здесь. Потому что тут мы были на месте – в чётком рисунке танца, а не за столиком с надетой улыбкой на лицах. Мы – южане, вынужденные притворяться приличными. Мы!
Горячие ладони Джека на моей талии говорили: «Мы!» И глаза, и лицо, и запах. Мы – это мы! Хоть в светском обществе, хоть в спальне! Мы!
Джек снова закрутил меня и в танце посадил на своё бедро. Музыка оборвалась. Из-за столов полетели овации и крики «браво». Мы с Джеком тяжело дышали. И улыбались.
Джек попросил микрофон и, обняв меня за талию, сказал:
– Спасибо! Спасибо за аплодисменты! Я, Джек Рэндалл, безмерно горд и счастлив представить вам мою будущую жену Александру! – и поцеловал меня в губы.
А Меделин… К чёрту Меделин!
Глава 7
Танго! Боже, теперь я буду любить танго всю жизнь! А ведь раньше этот танец был самым нелюбимым из всей программы бальных танцев! Да и получался не очень… Но здесь оно внезапно сделало меня звездой, поставив акцент: каблук, подушечка, каблук и бац! Мы с Джеком всем интересны! Но нам это было уже не важно. Под овации и поздравления мы сели за стол и посмотрели друг на друга, не замечая остальных.
– Так было задумано?! – спросили одновременно друг у друга.
Моргнули. Рассмеялись.
– Ты вышел, чтобы…?
Джек замотал головой.
– Нет. Увидел, как этот хлыщ тебя крутит, возмутился. Но, балерина, твоё платье – идеальное для танго. Специально? Ты подготовила номер?
Теперь я замотала головой, смеясь.
– Нет. Только интуиция! Ничего кроме…
– Хорошее качество для жены бизнесмена, – донёсся до нас голос Рупперта Коннен-Стоу.
– Удивительно, как танцовщица оказалась ассистентом. В России в кризис не было ангажемента? – усмехнулась Меделин.
Взгляды за столиком с изумлением обратились к королеве. Грубо. Даже для неё. Потеряла контроль?
– Отчего же танцовщица? – со спокойной улыбкой парировала я. – Конечно, я менее чем на четверть принадлежу к аристократии, однако традиции хорошего воспитания до сих пор передаются по женской линии. Я училась в балетной школе, музыкальной – по классу фортепиано и вокалу. В обычной – в классе с углублённым изучением математики. А университет закончила с дипломом лингвиста.
И, между прочим, я ни слова не наврала. Врать тут чревато – такая змея, как Меделин, может и проверить, ну, а оценки в аттестате вряд ли вызовут интерес. Тройки были, честно… Даже по физкультуре.