Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 14

– Звонила! Никита Михайлович вчера с утра был на деловой встрече, а Зоя твоя в налоговой. Никто не видел, когда он ушел.

– А в полицию?

– Ты издеваешься, что ли? Кто со мной там станет разговаривать? У них же эти «три дня», раньше которых о пропаже даже не говори! Да и какой мент в старом Артюховске не знает Гарика Херсонского? Он себе репутацию годами зарабатывал, теперь вот она против него и работает.

– А больницы?

– Звонила! И в скорую, может, они на травму или ЧП какие ездили. А может, к ним забрел по старой памяти…

– Ну, это вряд ли! С какой стати? Столько лет прошло! Кому он там нужен!

– Да это я уже от безнадеги, так, на всякий случай предположила.

– Что же делать, что же делать? – забормотала Людмила Петровна, пытаясь собрать мысли в кучку.

– Люсенька! – опять заголосила Лида, пятерней вытирая распухший нос. – Давай его поищем! Я так боюсь, что с ним что-то случилось!

– Да что с ним может случиться?

– Да мало ли? Я чувствую, что-то случилось!

– Где же мы будем его искать?

– Я не знаю-у-у! – завыла волчицей Лида.

– Да прекрати ты! – прикрикнула Людмила Петровна, а про себя подумала: «Вот это любовь!».

– Ну, вот что, – по зрелом, но недолгом размышлении сказала она Лиде. – Ты иди выпей чаю, а я пока умоюсь да оденусь.

– Я не хочу! В меня кусок не лезет!

– Иди выпей чаю, я сказала! – рявкнула Людмила Петровна (она уже подмерзать начала в ночнушке в холодном коридоре). – Да включи телевизор, местные вести.

– Ты думаешь?.. – помертвела Лида.

– Да ничего я не думаю! Так, на всякий случай… А я все-таки Зое еще позвоню.

– А потом? – присмирев и немного входя в разумение, спросила Лида.

– Потом… Сходим на «биржу», поспрашиваем мужиков. Гарик там не один год ошивался. Может, какого-нибудь его другана вспомнят времен лихой молодости. Может, видел его кто.

– Хорошо, Люсенька. Только ты уж побыстрей!

– Да чего уж «быстрей»? Как будто эти работнички строго к восьми туда приходят.

Люся покрикивала специально: она поняла, что только строгостью можно как-то сдержать лавину Лидиного горя и дисциплинировать ее.

Увы, подруга Зоя – Зоя Васильевна, работавшая экскурсоводом в музее купеческого быта, где сторожевал Игорь Юрьевич, как оказалось, была тоже не в курсе событий, о чем и сообщила Люсе по телефону.

* * *

«Биржей» в народе прозывали чахлый скверик возле рынка. Он представлял собой несколько подстриженных кустов желтой акации, да вечно изъеденные червями вязы, верхушки которых венчали вороньи гнезда. Еще там были два старых тополя с мощными корнями. Под землей они протянулись к самому тротуару и вспучили асфальт настолько, что вздутия можно было принять за лежачих полицейских, уложенных в сквере по прихоти чьей-то дурной административной головы.

О том, что это все-таки сквер, свидетельствовали четыре деревянные лавочки, потрескавшиеся и облупленные. А в центре возвышался, так сказать, скверообразующий элемент – памятник. Он изображал мужика в шинели, с девочкой на руках. Возможно, это был Феликс Эдмундович Дзержинский, олицетворявший борьбу с беспризорностью, поскольку сквер и рынок располагались на улице, ранее носившей его имя. Но когда началась эпопея с переименованием всего советского на все дореволюционное (в лучшем случае – нейтральное, не вызывающее ассоциаций с «кроваво-красным режимом»), улица и сквер стали называться «Имени Победы».

В общем, памятник теперь вполне мог олицетворять неизвестного солдата со спасенной девочкой на руках. А какого конкретно исторического персонажа изначально изваял автор, из какой эпохи, теперь помнили разве что старожилы и краеведы.

Нынче скверик облюбовали маргинальные личности: безработные, бездомные, бичи и прочие «пролетарии». Лавочки, раньше разбросанные там и сям, нынче выстроились в каре, и практически весь световой день их облепляли, как саврасовские грачи березу, мужики всех возрастов живописного вида. Жаль, что столичным режиссерам не приходило в голову изредка наведываться в Артюховск: тут была готовая массовка для фильмов о сегодняшнем российском дне (в смысле дна).

Если бы не особые обстоятельства, при приближении к этому святому для нее месту у Лиды непременно затрепетало бы сердце: именно здесь судьба свела ее с Гариком в третий раз, и, как она полагала, теперь уже на всю оставшуюся жизнь. Увы, обстоятельства не располагали к сантиментам.

– Мальчики, – сказала Людмила Петровна, вежливо поздоровавшись, – нужна ваша помощь.

Польщенные «мальчики», недружно ответив на приветствие, однако приняли индифферентный вид и возвели очи горе. Наступал момент их торжества: у кого-то возникла в них нужда.

Всем своим видом они демонстрировали, что сидят здесь вовсе не для того, чтобы какая-нибудь безмужняя бедолага наняла их поднять упавший забор или вычистить выгребную яму. Просто дружной компанией дышат осенним воздухом. У них, типа, мужской клуб на пленэре. Во-первых. А во-вторых, может, они, наоборот, уже напахались с утра: разгрузили машину с песком, к примеру! И чтобы сподвигнуть их на новый трудовой подвиг, надо хорошо попросить! То есть, со всем уважением.

– От пятисот и выше! – небрежно уронил «бугор», бывший интеллигентный человек, с синюшным лицом, в бывшей серой, а сейчас просто засаленной шапочке-«презервативе».

– В зависимости от рода деятельности, – добавил он, секунду подумав.

– Мальчики, – попеняла Людмила Петровна их высокомерию, – не о работе речь. Гарика Херсонского вчера никто не видел?

– Гарика?.. – с пренебрежительным пониманием усмехнулся бугор. – Вчерашний день ищете, девочки. Гарик тут уже с год не появляется.

– Полтора! – автоматически поправила Лида.

– Надо же! Как летит время! – печально констатировал бугор.

– А мы вам не можем помочь? Вместо Гарика? Мы еще хоть куда! – подала голос длинная тощая особь с фингалом под левым глазом. То была претензия на юмор.

Коллектив дружно заржал.

– Мы подумаем над этим вопросом! – Поддержала шутку Людмила Петровна.

– Может, он с кем-то из вас дружил? – не потеряла присутствия духа и Лида.

– Он же интеллигент! – отверг такую возможность бугор.

– Да и вы, вроде, не лаптем щи хлебаете! – польстила Люся. Она изо всех сил старалась приноровиться к аудитории.

Мужчинка приосанился.

– А может, вы знаете, с кем он дружил? – гнула свое Лида.

– Может, и знаем… – обронил многозначительно еще один персонаж, в драповом пальтеце времен шестидесятых прошлого столетия. Склеротические жилки исполосовали его физиономию так, что казалось – он нанес себе на лицо клубничную маску и вышел из дома, забыв ее смыть

– Так скажите! – выкрикнула страдалица-жена.

– Даром и петух на курочку не залезет! – изъяснился афоризмом совсем молоденький и, похоже, уже совсем пропащий.

– «Спасибо» в кармане не булькает! – развила его мысль, тоже афористически, Клубничная Маска.

Люся с демонстративным треском расстегнула на сумке молнию и показала горлышко бутылки. Бутылка самогона имелась у нее всегда для экстренных случаев.

Увы! Контакта не произошло. Мужики зажглись, было, но тут же и поскучнели, так как никто не мог припомнить, дружил ли с кем-то Гарик. Откуда им было это знать! Да и о какой дружбе могла идти речь! В их коллективе, мобильном и текучем, днем они были конкурентами, а по окончании трудового дня все расползались по своим жилищам как-то пережить персональную ночь. Люся проигнорировала протянувшиеся к ней руки.

– Оплата – по завершении работы! В зависимости от результата! – адресовалась она к бугру и с тем же треском застегнула молнию.

– И чур, без фантазий, мы все проверим! – поддержала Лида.

«Садюга! Фашистка!» – могла бы прочитать Людмила Петровна в страждущих глазах, но ей недосуг было заниматься чтением.

– Я знаю, – раздался сиплый голос. Он исходил из недр невысокого коренастенького мужичка в синей куртенке из плащевки. Про таких говорят: неладно скроен, да крепко сшит. Все головы синхронно повернулись в его сторону.