Страница 16 из 25
Верно, позже в Аугсбургском Вероисповедании[59] от 1530 года речь идет уже не столько об индульгенциях, но и о других т. и. «злоупотреблениях», о церковных обычаях и предписаниях, которые, согласно Лютеру и его соратникам, служат лишь поддержанию внешнего порядка в Церкви. Более того, некоторые церковные предписания могут противоречить и свободе совести христианина. В XVI-м артикуле AB прямо говорится:
«истинное совершенство – это праведная богобоязнь и благочестивая вера в Бога. Ибо Евангелие наставляет не на внешнее, преходящее, а на внутреннее бытие и праведность сердечную».
Разногласия с католиками выявляются уже в первой части AB. Это касается особенно вопроса оправдания одной верой [60] и почитания святых[61]. В качестве «злоупотреблений» средневековой Католической церкви, прямо указанных во второй части AB, перечисляются следующие:
а) отказ причащения мирян в двух видах;
б) запрет брака у всех священнослужителей;
в) формальное понимание Мессы как «обряда», просто «повторяющего» жертву Христа без сознательного пробуждения веры;
г) строго предписанные посты;
д) обеты для монахов, данные сугубо молодыми людьми без жизненного опыта;
ж) полномочия епископов вмешиваться в светские, политические дела.
Интересно отметить, что в AB еще не затрагивается вопрос об институте папства[62]. Вообще, создается впечатление, что Лютер и его окружение перед рейхстагом и Карлом V-м как бы подтверждают следующее:
«мы в основных вопросах веры – это видно в первой части AB – согласны с учением Католической церкви. Однако мы не согласны с некоторыми церковными “обычаями” и “предписаниями”, возникшими уже после времен апостолов в течение целых 15 веков Христианства, часто имеющими не божественное, а человеческое происхождение».
(3) После такого краткого обзора проблематики полезно коснуться не простого вопроса о самой мотивации Реформации, о возможных ее причинах. Можно ли считать основной ее идеей, точнее, обоснованием ее появления, просто отрицание некоторых «злоупотреблений» в Церкви? Тем более, само понимание этих «злоупотреблений», сегодня, спустя пять веков изменилось. Да и Католическая церковь (как и общество в целом) сегодня во многом не та, которая была во времена Лютера. Она стала более открытой к другим христианам. Более того, она приняла и от протестантизма много поучительного и полезного. До сих пор бытует мнение о том, что Реформация будто занималась лишь «упразднением» таинств и обрядов, ликвидацией общего церковного порядка. Она, мол, оставила в храме, так сказать, «пустое место» людским размышлениям и взглядам. Именно она породила произвол и плюрализм самого разного толка.
Не секрет, что жизнь средневековья, особенно для простого люда, заключалась в веками разработанном коллективном (церковном) символизме, способном объединять не только Запад (католичество), но и Русь (православие)[63]. Но церковный символизм, если и был упрощен в лютеранстве, по сравнению с кальвинизмом, баптизмом и другими течениями более радикального протестантизма, не исчез. Лютеранская кирха и сегодня довольно похожа на католический костел со своей архитектурой, иконами, алтарем, свечами, литургическим облачением и пр.
В чем же заключается основная характеристика, идейная «новизна» лютеровской Реформации? Какими порывами она заметна? Преобладает в реформаторском движении созидание или разрушение, крайний релятивизм? – Спекуляций по этому вопросу и сегодня не мало. Одни основную причину реформаторского движения видят в желании местных правителей Германии тех времен, укрывавших Лютера от инквизиции, просто «отделиться» от Рима. Такое желание могло возникнуть также из-за налогов в пользу Римской курии, из-за возможности присвоить (национализировать) церковные земли и другое имущество в свою пользу, в пользу «немецкой нации». Таким образом, первое разъяснение возникновения Реформации связано с политическими, национально-экономическими интересами местных князей, желающими отделиться от Рима. Реформация, мол, была неким «продуктом» княжеской политики и роста национального сознания. К этому разъяснению некоторые добавляют и прямую помощь т. и. «набожных князей» для проведения Реформации: благодаря им протестантизм и смог окончательно победить… Глядя на чисто внешнюю сторону событий, это может показаться верным. Но лишь частично. Не все князья были богословами, и тем более – благоверными людьми. Благоверные люди всех сословий были и до Реформации! Они были в католических кругах, включая и монашество. Благоверные личности и после Реформации оставались у протестантов и католиков, как правило, в меньшинстве. Вообще, линия между «добрыми» и «плохими» во все века истории как практика жизни идет по середине… А вот что касается учения более «правильного» или более «ошибочного», в этом отношении всегда наблюдается неравновесие.
Некоторые видят корни Реформации просто в желании человека позднего средневековья освободиться от всех моральных предписаний Церкви. Это, мол, касается и самого Лютера, который таким образом, объявил почти все моральные христианские нормы «относительными».
До сих пор не утихает и наивное мнение о том, что Лютер начал свой «бунт» против духовных властей из-за чисто личных побуждений, скажем прямо: чтобы иметь возможность стать семейным человеком, жениться. Но он сделал это лишь в 1525 г., спустя 8 лет после публикации своих тезисов и других трудов, включая перевод Нового Завета. Тогда движение уже охватило половину всей Германии!
Еще одно объяснение: часть историков возникновение Реформации связывают с возможностью открыто критиковать общий нравственный упадок средневекового духовенства. Согласно такому мнению, реформаторы основной своей задачей считали не что иное, как критику образа жизни руководителей старой Церкви.
Верно, острая критика видна в посланиях Лютера от 1520 года, особенно в его обращениях «К дворянству немецкой нации» и «О вавилонском пленении Церкви». Такой критике могло послужить и воспоминания своего детства Лютером, строгое его воспитание, а также впечатления от монастырской жизни, нередко связанной с формализмом и самобичеванием. Также и Цвингли (получивший образование под влиянием гуманизма) при проведении своих реформ в Цюрихе мог использовать метод критики, свойственный гуманизму.
Еще один пример в пользу этой версии: впечатления, связанные с церковно-финансовой службой отца Кальвина, секретаря местного епископства, позже вполне могли отразиться и на взглядах сына. Как известно, отец Кальвина был даже освобожден от своей должности, возможно, из-за финансовых скандалов, бросающих тень на авторитет духовенства. Такой же рок постиг и брата Кальвина; он умер, будучи отлученным от Церкви. Негативные впечатления детства и молодости, связанные с поведением церковных чиновников, возможно отразились на взглядах Лютера, Цвингли, Кальвина…
Однако подобные явления – итог общей человеческой слабости. Они, если и не в размахе средневековья, происходят и сегодня. Как правило, люди, получившие сугубо негативные впечатления в одной христианской среде, вдруг «переходят» в новую церковь или конфессию. Но позже люди обнаруживают, что и в новой среде пороков предостаточно…
Свести весь смысл Реформации просто к фактору «негативному» и «критическому» нельзя. Негативное и после Реформации, точнее, и в повседневной жизни церквей протестантского толка, не исчезло. Более того: негативное до сих пор в той или другой степени присутствует в любом христианском обществе, как православного, так и католического или протестантского толка – подобно плевелам среди пшеницы[64].
59
Далее в сокращении: AB.
60
Так, в XX-ом артикуле прямо говорится: «… следует и должно делать добрые дела, но не в расчете заработать ими благодать, а совершая их Бога ради и во славу Божию. Вера всегда охватывает только благодать и прощение грехов; а коль скоро через веру даруется Святой Дух, то сердце становится способным совершить добрые дела».
61
XXI-й артикул AB заключает: дела и поступки святых служат примером и для нас. Однако «из Священного Писания нельзя доказать, что святых следует призывать или искать у них помощи. “Ибо един Бог и един Посредник между Богом и людьми, человек Христос Иисус» (1 Тим 2:5)”».
62
Этот и прочие вопросы, кроме посланий Лютера от 1520 г., рассматриваются немного позже в Апологии Меланхтона и в других текстах.
63
Именно в таком смысле попытку Реформации – некого отрицания вещественного, зримого церковного символизма – можно было найти уже гораздо раньше, – и не только на Западе. Например, длительная борьба против иконоборчества на Востоке венчалась победой в 787 году с решениями Второго Никейского собора. Эти решения означали «торжество православия» в почитании икон как воплотившегося Христа в условиях земной, видимой и осязаемой жизни людей.
Почитание образа как напоминание о земной жизни Христа, Девы Марии и святых, если и не в такой степени, как в православии, практиковалось и на Западе. – Ср. Карташев А. В. Вселенские Соборы. С. 574–679.
В той же связи важно отметить, что и сам Лютер энергично выступал именно против крайнего иконоборческого крыла Реформации. Как известно, такие протестантские движения как лютеранство, тем более англиканство, до сих пор частично сохранили внешнюю символику католической обрядности.
64
Мф. 13:24–30.