Страница 7 из 9
«— Давай признаемся честно, мы не были созданы, чтобы быть друзьями.
— Я любил тебя с первого дня. Словно знал, что мы созданы друг для друга.
Бывшие враги, ставшие любовниками. Что это было, ненависть или съедающая душу страсть, которую они боялись принять или понять? Как они могли не заметить, что в пылу битвы им хотелось не крови и боли, а плоти друг друга, жара в груди, неумолимой похоти и наслаждения. Как они были глупы, и жаль, что ничего не исправили раньше».
— Алья! — возмущённо воскликнула она, прочитав всего лишь отрывок из её блога. — Ты сама знаешь, что пишешь? Это же читают дети. Боже, ты веришь, что Бражник что-то испытывает к Леди Баг?
Это было так глупо, но статья оказалась невероятно популярной. Возможно потому, что на фотографиях, прикреплённых в виде доказательства, была изображена битва двух: Леди Баг и Бражника. То, что там был ещё и Кот во внимание не бралось. Они глядели друг на друга, касались друг друга так, что полыхающая в глазах ненависть казалась чем-то другим, особенным лишь для них одних. О, если бы Маринетт не знала, как дело обстояло на самом деле, то непременно бы поверила в историю их непростых взаимоотношений. Но она знала…
— А разве нет? Маринетт, ты вообще в Париже живёшь или твоё «габриэлепомешательство» вышло на новый уровень, что ты даже за новостями не следишь?! У них же явная любовь. Ты только посмотри. Постой, что?
Алья шокировано повернулась к подруге, которая запнулась на ровном месте и залилась ярким румянцем, совсем как девочка подросток.
— И как давно у вас любовь с мсье «самая наглая задница Парижа»?! Давай рассказывай своей лучшей подруге, — Алья тут же накинулась на Маринетт, правильно поняв причину её смущения.
— Ничего такого, Алья. Мы просто… иногда…
— Иногда делите постель. И под «иногда» я подразумеваю «часто», — подмигнула Сезер, и, схватив Маринетт за руку, потащила её в сторону удобной софы. Разговор предстоял долгий.
========== Глава 7. ==========
Когда Маринетт увидела Лусию Габо — восходящую звезду в модельном бизнесе и так похожу на погибшую мадам Агрест, стоящую рядом с Габриэлем, её взгляд, мимолётное и невинное прикосновение к руке, но такой явный во всём этом подтекст, она вспомнила слова Натали. Отстранённой, чужой, слегка высокомерной женщины, которая сама себе не признаваясь, любила своего начальника.
— Ты поймёшь, что любишь его в момент удушающей ревности, чувства мерзкого и низкого, мелочного порождения собственичества. К сожалению, это одна из тёмных сторон любви, и она толкает на чудовищные поступки. Ты всё поймёшь, когда почувствуешь.
И она почувствовала. Голову Маринетт посетила чудовищная мысль: «Я убью её, но не дам ей завладеть его сердцем. Он мой!»
И Маринетт делала. Делала все возможное, чтобы эта модель больше не появлялась так близко от её Габриэля. Она старалась вновь сблизиться с ним, узнать его лучше, понять, что он чувствует, когда она рядом с ним. Это было настолько не в её стиле, настолько чуждо ей, что Маринетт удивлялась, как она вообще решилась на подобное. Расспросить его о жене. О жене, что все ещё стояла между ними, чья призрачная память всё ещё жила на картинах и умах обитателей особняка.
— Вы что боитесь меня, мсье Агрест? — лукаво улыбалась Маринетт, проводя кончиками пальцев по его твёрдой груди. — Боитесь, что я узнаю все ваши тайны? Или боитесь, что рядом со мной вы забудете Её?
— Я…
— Скажи, ты всё ещё это чувствуешь? Скучаешь по ней?
— Да. По-другому и быть не могло. Она была ангелом среди демонов. Слишком прекрасная для этого жуткого и гнилого мира. Она не выдержала этого.
Маринетт не ожидала такого уровня откровения. И сжала зубы в попытке прекратить эту снедающую изнутри ревность.
— Но ты всё-таки причинил ей боль. Почему?
Маринетт откопала давний скандал четы Агрест, когда на свет появился крошка Адриан и супруги были на грани развода. Только с помощью Альи Маринетт удалось узнать о том, что должно было быть глубоко запрятано в семейный склеп скелетов.
— Страх. Страх потерять всё.
— Но ты и так потерял. Разве нет?
— Её утрата стала новым уроком для меня. И должна стать и для тебя. Не стоит бояться. Страх делает нас слабее.
Маринетт каждый раз говорила, что это неправильно, они не могут любить друг друга, не должны быть вместе. А Габриэль ей всегда отвечал, что любит её несмотря ни на что. Каждый раз её сердце, охваченное сомнениями, начинало успокаиваться, словно море после бури. И каждый раз, когда Парижу нужен был супергерой, эта вера начинала рушиться.
— Что может быть страннее, чем сражаться с реинкарнацией фараона или повелителем голубей, наделённых силой от маленьких бабочек? — нахально спрашивал Кот Нуар посреди их очередной схватки с Бражником.
— Да, ты прав. Вперёд, Котик.
И Леди Баг сама бросалась в кущу событий, чтобы на следующий день прочитать в блоге Альи о том, как трудно быть героем, влюблённом в своего врага. Вернее, какого это быть врагом, влюблённого в тебя злодея. Сезер ещё не определилась и постоянно твердила, что «чувства это настолько зыбкий аргумент, что здесь нужно быть острожными». Но на этот раз Алья умудрилась добыть поистине правдивую информацию. Даже Маринетт не смогла бы как-то оспорить факт её существования.
— Ну же, Леди Баг, тебе не надоело вечно бегать от меня? Разве недостаточно я приложил усилий, чтобы заинтересовать тебя? Всё ещё не желаешь присоединиться ко мне или отдать свой талисман?
— Не дождёшься, Бражник! Ни за что не окажу тебе такую услугу, пока ты используешь людей. Ты вредишь им!
— Моя, глупая, глупая, Леди. Ты не знаешь очень многого. Страх боли превосходит её саму. Они готовы пойти на все ради мига спокойствия, мига без паники и страдания. Этот съедающий душу страх делает их жестокими, подконтрольными мне. Никто их не заставляет. Это их собственное осознанное решение. Так каким будет твоё решение, моя кровавая королева?
Бражник каждый раз издевался над ней, придумывая разные прозвища, чем сбивал с толку, заставлял думать о нем чаще и чаще, размышлять о том, что толкает его на эти дела, чего он хочет добиться.
— Мне нужен тот, кому я смогла бы доверять. И, по всей видимости, это не ты, Бражник. Котик, давай!
И новая акума освобождала своего носителя и вновь Бражник оставался ни с чем и вновь Маринетт возвращалась к Габриэлю с новой порцией лжи в надежде, что тот поверит этому. И тот верил…
***
Она привлекла его сразу. Выпускница Института Искусств. Лучшая на своём потоке. Она выделялась даже без своего таланта. И, конечно же, Габриэлю понравилось её честолюбивое желание занять место, как можно лучше. Он наблюдал, как она день за днём совершенствуется, не замечая, что начал привязываться к ней сам. Это было недопустимо, но Маринетт Дюпен-Чен выходила за рамки его возможностей. И он сдался. Позволил ей войти в свою жизнь. Приоткрыл завесу тайны, тем не менее, так до конца и не доверился.
У Габриэля Агреста были иные цели. В надежде подчинить себе талисманы и оживить Эмили, он начал охоту на другую героиню Парижа и надел маску Бражника. Леди Баг и Супер Кот не единожды срывали его многочисленные планы, и Бражник сам вышел перед ней. Каждая новая встреча была ярче, чем предыдущая. Бражника влекло её сопротивление, влекла загадка, хранимая Леди, привлекало её упорство и настойчивость защитить тех, кто ей даже не знаком. А Бражник любил загадки.
Особенной она стала тогда, когда в однокурснике Адриана пробудился Разлучник. Его разящие стрелы превращали любовь в ненависть. И Габриэлю пришлось попасть под одну из них, чтобы не вызвать подозрения. Лишь любовь побеждает ненависть. Так заявила Леди Баг. Габриэль бы не воспринял её слова всерьёз, если бы не то, как Леди отнеслась к нему. Будь Габриэль действительно под действием чар, он бы не помнил и доли того, что произошло, но мужчина обладал иммунитетом к каждой подаренной другим силе. Леди Баг оставила своего ветряного напарника, чтобы защитить его. В её действиях было слишком много заботы, слишком много нежности, словно она… любила его. Любила Габриэля Агреста. И это навело его на определённые подозрения. Он не давал никому поводов для подобных чувств. Никому, кроме… кроме темноволосой и голубоглазой ассистентки, которая прочно заняла своё место в его доме, в сердце его сына и в его мыслях.