Страница 51 из 62
— Хаято, подожди! Не бросай меня одного наедине с этой погодой!
Чуть не сбивая прохожих к входу галереи на всех парах летел Юто. Лингвист чуть несколько раз не навернулся по дороге, пока его приличная и прилизанная шевелюра развевалась по ветру, иногда загораживая лингвисту зрение.
— А я подумал, что ты меня решил бросить — усмехнулся Хаято, смотря на взмокшего парня, упершегося на колени.
— Начнём с того, что потом бы ты мне это припомнил — студент кое-как смог перевести дыхание. — А потом, я — тоже в некотором смысле творческая натура. Плюс ты платишь.
— Иногда я думаю, что ты не японец, а еврей. Слишком жадный и на халяву клюёшь только так, да вечно пытаешься найти выгоду, пытаясь выторговать каждую иену.
— Ну, каким уж уродился, дружище — Юто улыбнулся как потомственный бюрократ.
Хаято немного посмотрел на него, покачал головой, словно думая, что его не исправить и направился в галерею.
На входе юный мастер протянул пару билетов, которые купил заранее, и они без проблем вошли внутрь. Тут же по ним прошлась слабая волна прохладного воздуха, заставляя почувствовать облегчение с лёгкой эйфорией.
Людей не было от слова совсем. Этому фактору способствовала середина недели и высокая температура вне помещений, а также разгар рабочего дня. Можно сказать, что кроме пары друзей тут были только нежащийся прямо под кондиционером охранник и женщина среднего возраста, увлечённо читавшая книгу.
Парни медленно двигались по помещению, решив растянуть время и насладиться прохладой. Тем более, Хаято ещё успеет покрыть тут всё своей критикой.
Черепашьим шагом они подошли к первому объекту нападения механика. Портрет абсолютно лысого полноватого мужчины с таким невзрачным лицом, что было немудрено, почему его повесили ближе к входу. Он совершенно не привлекал внимание, если не смотреть на каждую работу по очереди.
— Как-то скучно — выдал своё мнение Хаято. — Невзрачно, словно мой отец. Юто, что скажешь? — он посмотрел на лингвиста.
Парнишка в очках подошёл к юному мастеру, поправил очки и начал всматриваться в изображение, придерживаясь рукой за подбородок.
— Если я просто макну своё лицо в краску и с разбегу врежусь в холст, будет и то интересней. Хоть бы полную даму с самоваром и блюдцем в руке сделали что ли…
— Слушай — внезапно оживился Хаято. — У меня есть идея!
— Какая? — тот с любопытством посмотрел на друга.
Хаято выудил из внутреннего кармана рабочего комбинезона черный несмываемый маркер. Повертел им в пальцах и снял колпачок.
— Вот такая.
— Ты что, дурак?! — возмутился Юто.
— Нет — механик пожал плечами. — Тем более, тут есть защитное стекло от таких как я — недовольных критиков.
«Конченных идиотов» — подумал его компаньон.
— Скажи мне, друг любезный, как можно сделать это изображение лучше? — юный мастер протянул вещь лингвисту. — Покажи мне истинное творчество!
Юто сначала посмотрел на протянутый маркер, потом на картину и недолго думая выхватил его, начиная вычерчивать какие-то кружочки на защитной поверхности. Поначалу Хаято не мог понять, что делает студент, но через несколько минут он понял задумку и даже немного посмеялся.
Толстяку дорисовали девичью школьную форму, пока к шапочке на лысой голове пририсовали бантик и на щёчках наставили линий, который показывают в комиксах, когда персонаж смущается.
— Ну вот, теперь на это в разы интересней смотреть, чем до этого! — ещё раз хохотнул механик и направился к следующей цели.
Новая картина. На неё изображена старая каравелла, рассекавшая океан в типичный солнечный почти безветренный день. Пространства для творчества было так много, что парни чуть не передрались за маркер, дабы один смог из корабля семнадцатого века сделать звездолёт наподобие его космического товарища из мультфильма о планете с сокровищами, а второй пририсовал на заднем фоне проснувшегося левиафана, который с гастрономическим интересом смотрел на судно и его экипаж.
Следующей свою порцию мазни получила пара древнегреческих философов, яро доказывавших что-то друг другу. Теперь на изображении красовались звёзды из ужастиков далёкого прошлого с тесаком и лезвиями на пальцах. Обе легенды объясняли друг дружке как лучше убивать людей.
Почти все картины были портретами или изображениями людей, что ещё больше раззадорило Хаято и Юто. Мало кто сегодня выставлял абстрактные работы, но те, кто этого не сделали смогли сохранить свои нервы в порядке.
Так же в галерее появились новые работы: демон-алкоголик, который валялся в море бутылок, но никак не мог догнаться.
Капитан-каракатица, бегающий по своему кораблю за воробьём в треуголке.
Великолепной девушке, чьи волосы развивались за ней, был пририсован вентилятор, чтобы было понятно, почему они развиваются.
Двоица рисовала по очереди, но у Юто получалось делать весёлые изображения лучше, чем у Хаято.
Сегодня его работа критика превратилась в цирк. Пара лучших друзей несколько часов издевалась над произведениями юных художников, как могла. Им повезло, что камеры были отключены, и никто не видел лица веселящихся вандалов.
— Я поражаюсь тебе, Юто. Просто взять и нарисовать. Да ты гений! — довольно произнёс Хаято.
— Ха-ха, дружище, не предложи ты такую идею, то я бы никогда до такого не додумался.
В их сторону уже дул лёгкий ветерок со стороны выходной двери. Их развлечению приходит конец, а ведь всё так хорошо шло…
— Хаято, из тебя хреновый критик! — заключил Юто.
— Да знаю я — механик махнул рукой. — За что ни примусь критиковать, всё получается через задницу с острой агрессией в мою сторону.
— Критик — не твоё. Понимаешь?
— Ну конечно понимаю — усмехнулся он. — Исами мне в самом начале «мягко» об этом намекнула. Но это я упёрся бараном и давай доказывать всем и себе, что могу.
— У тебя ничего не получилось. А ещё ты сел в глубокую лужу.
Хаято положил руки в карманы, похрустел шеей и недовольно выдохнул:
— Ну и что же мне тогда делать? — полюбопытствовал он. — Может быть, ты мне ответишь, убийца?
Рука Хаято вытащила бабочку из кармана, которую на лету сложила в нож. Он развернулся, лезвие почти касалось горла Юто, но и Хаято видел протянутую в его сторону руку, держащую штык-нож.
Они встали на месте, держа смертоносные лезвия у горла противника.
— Ты не Юто — с серьёзным лицом сказал Хаято, глядя в глаза человека напротив.
— Честно признать, я удивлён — ответил ему собеседник, продолжая держать оружие, с лёгким любопытством смотря на своего оппонента. — Как догадался?
Внезапно рекордная жара, стоящая на улице перестала ощущаться.
Есть лишь двое напряжённых парней, сверлящие друг друга взглядом. Пот медленно стекал с их лбов, потихоньку смачивая сухую кожу и испаряясь от жары.
— Хоть мой лучший друг тот ещё идиот и чудак, но, во-первых — он частенько использует слово «чувак», когда обращается к кому-то знакомому. Во-вторых — Юто никогда не осмелился бы портить произведение искусства, даже если оно было бы откровенным мусором. Ну и третье — если мой друг надевает очки, он носит их так, что не будет поправлять до тех пор, пока не снимет.
— Я этого не учёл… — протянул убийца. — Буду знать.
А ещё Хаято заметил, что этот человек ни разу не говорил, что он тоже художник и рисует не плохо. Юто бы уже давно ему все уши прожужжал, что его фоны лучшие в мире. Однако Хаято и так слишком много выложил этому человеку, так что от него не убудет, если юный мастер умолчит один-два факта.
— Готов расстаться с жизнью?
— Вообще помирать не хочется, если честно! — на лице Хаято появилась горькая усмешка, от которой убийце показалось, что механик вот-вот заплачет. — Достойной работы нет. Девушки нет. Я даже любви с девушкой не познал! Вот как после такого помирать, а?
Убийца ощутил себя настолько неприятно, будто его наняли не убить мастера боевых искусств, а человека, который уже как пару лет лишился всего и наёмник отбирает у него последний хлеб.