Страница 13 из 30
Так вот, как же тут подойти к выводам? Не сказать ли прямо, что существующая теория нелепа, и немедленно внести соответствующие поправки в существующую теорию горной войны как вывод из данного опыта?
Думается, что осторожнее будет сделать два вывода. Один – с точки зрения того, что же надо, чтобы облегчить условия горной войны. И другой – как придется воевать, когда части просто не приспособлены к этой войне.
Вот при таком подходе предлагаемый труд тов. Тодорского приобретает еще большую ценность, так как он дает достаточно материала для суждения по обоим вариантам.
Действительно, при ближайшем ознакомлении с историей и условиями борьбы в Дагестане сразу же бросается в глаза, как Красная Армия была не приспособлена к горной войне, и тут существующая теория может только найти ряд ценнейших данных для подтверждения своих выводов.
Чтобы убедиться, что это так, я предлагаю хоть на мгновение представить себе, в каких еще более трудных условиях оказалась бы Красная Армия, если бы против нее действовал противник, снабженный и подготовленный с ног до головы для горной войны. Как бы тогда сказалась вся громоздкость организации, вооружение и несоответствие снаряжения Красной Армии. Каких бы трудов потребовалось тогда для парирования только одной гибкости и соответствующей горам техники такого противника.
Само собой разумеется, что в подобном случае Красная Армия испытала бы просто непреодолимые трудности, из которых вывод был бы один – возможно скорее перестроиться под условия горной войны, получившие отражение в существующей теории. Но противник тут был иной, и вот в условиях борьбы с бывшим в действительности противником и с окружающей действительностью вообще то, что было сделано, является прекрасным опытом для вывода, что и как делалось в условиях нашей гражданской борьбы.
В этой части тов. Тодорский дает нам много материала для суждения, как Красная Армия выходила из положения и побеждала.
Многое мы проделывали по нужде и, вынужденные к этому, открывали «возможности», которые раньше нам представлялись невозможными. Вот к этим «возможностям» следует отнестись особенно внимательно, дополнив ими прежнее понимание условий горной войны.
Эти выводы являются особенно ценными. Ведь весь опыт Красной Армии, которая во многих и многих случаях принуждена была вести борьбу при очень и очень относительных «возможностях», дал именно материал для переоценки этих «возможностей» и «невозможностей», почему и учет этого опыта особенно интересен. Труд же тов. Тодорского и является одним из тех материалов, который дает для этого достаточно много данных» [36].
Эту рецензию (предисловие к книге) написал профессиональный военный, имевший большой опыт руководства войсками на различных театрах военных действий (он командовал полком, фронтом, всеми вооруженными силами страны). Однако интересно будет послушать мнение и другого человека – сугубо гражданского по профессии, но не безразличного к судьбе А.И. Тодорского. Речь идет о том самом Л.С. Сосновском, который в свое время познакомил В.И. Ленина с книгой «Год – с винтовкой и плугом». Сразу отметим, что Сосновский обращает свое внимание больше всего не на военные аспекты труда Тодорского (здесь он отсылает читателя к предисловию С.С. Каменева), а на характеристику автора как писателя и как человека.
«Покуда вы читаете книгу «Красная Армия в горах», у вас ни разу не появится мысли, что автор книги и руководитель операции – одно и то же лицо. Только в конце, в виде приложения, дан список командного и политического состава частей, воевавших в горах, и там против должности начдива-32 вы найдете фамилию Ал. Тодорского с примечанием: «Командовал Дагестанской группой войск с ноября 1920 г. до половины апреля 1921 г.». И только. Об этом начдиве-32 в книге все время говорится в третьем лице: начдив приказал, начдив донес командарму.
Когда я это читал, мне припомнилось, что в числе весьегонских фотографий и биографий, присланных мне тов. Тодорским в 1918 г., не было его собственной. Я вспомнил, что на всех весьегонских групповых снимках личность Тодорского неизменно стушевывалась где-то позади всех. И это бесстрастное повествование в третьем лице о начдиве-32 получило свой особый смысл…
В книге Тодорского есть высокодраматический момент, изложенный без малейших комментариев, только тремя официальными документами. Это переписка командарма-11 с начдивом-32. Командарм-11 признает неправильным тот план, который наметил начдив-32 для нанесения сокрушительного удара противнику, и приказывает действовать по другому плану. Начдив-32 в самых спокойных официальных выражениях, за которыми слышится крайнее волнение, просит командарма разрешить ему провести намеченную и уже подготовленную операцию, которую надеется провести с благоприятным исходом и при незначительных потерях. Он доказывает невыполнимость предписываемого ему плана. Затем следует разрешение командарма и далее описание изумительной операции, в исключительно трудных условиях проведенной блестяще до конца.
Любопытно, что тов. Тодорскому довелось уже в Москве разыскать бывшего командующего враждебными силами в Дагестане полковника Джафарова. Тодорский вручил своему побежденному противнику книгу «Красная Армия в горах» с просьбой дать отзыв.
Ныне бывший полковник Джафаров обучает в Москве красных командиров кавалерийскому делу» [37].
Итак, после выпуска из академии А.И. Тодорский получает под свое начало 5-й стрелковый корпус. И было это летом 1927 г. История академии мало знает случаев, когда ее выпускник сразу назначался на такую высокую должность – их число составляло единицы. И Александр Тодорский был в их числе. Служить ему пришлось в Белорусском военном округе, которым тогда командовал А.И. Егоров. Служба складывалась успешно – это было результатом большой и напряженной работы, что и было отражено в его очередной служебной аттестации за 1928 г., подписанной командующим войсками округа А.И. Егоровым и членом РВС округа С.Н. Кожевниковым:
«Громадный боевой опыт и командный стаж, отличное и твердое знание военного дела и его исторических основ, активная партийно-политическая работа, энергия и неутомимость в работе, образцовая дисциплинированность, такт и выдержка во взаимоотношениях, уменье с необходимой глубиной и заботой охватить все стороны учебы, жизни и быта войск корпуса дали возможность товарищу Тодорскому поставить боевую подготовку частей на должную высоту и зарекомендовать себя как крупного по компетенции, талантливого и с огромным авторитетом командира РККА. Высший партийный орган республики – ЦК КП(б) Белоруссии избрал его в свой состав. Как командир-единоначальник тов. Тодорский является одним из наиболее ярких и активных работников. Все указанные качества не только позволяют считать тов. Тодорского вполне соответствующим занимаемой должности, но и с полной ответственностью диктуют необходимость выдвинуть его вне очереди на должность помкомвойсками округа или начальника штаба округа».
Отличительной чертой А.И. Тодорского всегда была верность боевому братству. Где бы он ни служил, какую бы должность ни занимал, он всегда помнил о своих боевых товарищах, о своих сокурсниках по учебе в академии, по возможности помогая им подниматься по служебной лестнице. Один из примеров тому служит судьба В.Д. Соколовского, бывшего начальника штаба 32-й стрелковой дивизии. Из воспоминаний Маршала Советского Союза В.Д. Соколовского: «…Я был начальником штаба 9-го стрелкового корпуса в Новочеркасске. Как-то меня вызвали в Главное управление РККА и предложили поехать в Бобруйск начальником штаба 5-го стрелкового корпуса. Узнав, что о переводе ходатайствует новый командир корпуса А.И. Тодорский, я без колебаний согласился. И мы прослужили вместе до тех пор, пока Александр Иванович не принял должность помощника командующего войсками Белорусского военного округа…» [38] Несколько позже, работая уже в Москве, А.И. Тодорский способствовал переходу Василия Даниловича Соколовского со штабной работы на командную – тот принял под свое начало 43-ю стрелковую дивизию в том же округе.