Страница 11 из 30
…Война, развязанная контрреволюционерами Туркестана, получавшими поддержку из-за границы, разорила Фергану. Дехкане покидали поля, ставшие ареной боев. Хлопковые заводы горели и подвергались разграблению… В результате на фабриках Москвы, Иванова, Ярославля остановились ткацкие станки. Наступил хлопковый голод… Поэтому восстановление хлопкового хозяйства стало одной из первоочередных государственных задач. В этих условиях назрела необходимость принять самые энергичные меры к ликвидации басмачества…
…Тодорский… быстро изучил особенности незнакомого края, обряды и обычаи, постиг душу и характер жителей Востока. Не зная языка, он тем не менее усвоил своеобразие узбекской речи, ее размеренность, ритмичность. И пользовался этим, общаясь с местными жителями. «Большой начальник, большой человек» – шла молва о Тодорском по Ферганской долине.
Приняв командование (Ферганской группой войск. – Н.Ч.), он прежде всего установил в частях жесткий порядок, регламентировавший взаимоотношения с местными жителями. За каждый фунт зерна, за каждую лепешку требовалось немедленно и точно расплачиваться. Политико-воспитательная работа была направлена на то, чтобы искоренить случаи произвола, чтобы каждый боец или командир мог по собственной инициативе прийти на помощь дехканину. Боевой задачей стали не только вылазки, не только преследование нападающих банд, а прежде всего охрана жизни дехкан, их жилищ и плодов труда. В особенно ненадежных кишлаках были расквартированы гарнизоны, приведенные в полную боеготовность.
Усилены были также гарнизоны в волостных центрах, на железнодорожных станциях, на хлопковых заводах. Их поддерживали так называемые «летучие» кавалерийские отряды. При гарнизонах создавались ревкомы, куда избирались люди, пользующиеся авторитетом у местных жителей. Формировались отряды милиции…
Басмачество потерпело прежде всего политическое поражение потому, что потеряло поддержку в народной среде, оказалось перед лицом могучей объединенной силы – Красной Армии и трудового народа. Конечно, это пришло не само собой. Огромная работа предшествовала тому, чтобы круто изменить настроение масс, привлечь их на свою сторону. Полная согласованность и единство в действиях военных и гражданских властей, а также партийных органов стали залогом успешного завершения этого дела. В создании такого единства была заслуга руководства Ферганской группы войск и прежде всего ее командующего.
Исключительно высокий авторитет за короткое время пребывания на этом посту завоевал Тодорский среди местного населения. Он был избран членом Ферганского обкома партии, являлся членом ТуркЦИК. Трудящиеся Туркестана делегировали его на 2-й Всесоюзный съезд Советов» [31].
Из воспоминаний В.Д. Соколовского: «В 1923 г. я был направлен в штаб Туркестанского фронта, но по прибытии в Ташкент встретился с членом Реввоенсовета фронта Петром Ионовичем Барановым, который одновременно командовал Ферганской группой войск (в эту группу входили 2-я Туркестанская стрелковая дивизия, две отдельные кавалерийские бригады, отдельный кавалерийский полк, Узбекский кавалерийский полк, отдельная горная батарея и другие части. – Н.Ч.). Он пригласил меня на должность начальника штаба группы и 2-й Туркестанской дивизии.
Однако П.И. Баранов недолго командовал этой группой, командующие после него сменялись довольно часто, так как оказывались не на высоте положения. Группа вела напряженную борьбу с басмачеством, а командующие пытались руководить войсками в отрыве от советских и партийных органов, без связи с местным населением, не проявляя должной энергии и распорядительности. ЦК партии, получив сведения о неудовлетворительном руководстве борьбой с басмачеством, направил к нам комиссию во главе с С.С. Каменевым. Оставшись временно за командующего группой, я отправился на станцию Коканд встречать С.С. Каменева. В месте с ним приехал и новый командующий. Это был А.И. Тодорский. Теперь нам привелось прослужить вместе больше года. Мы быстро сработались. Александр Иванович оказался как раз таким командующим, какого нам не хватало: он хорошо знал военное дело, имел приличный боевой опыт и, что также немаловажно, был культурен и очень внимателен к окружающим. Мне эти качества А.И. Тодорского были известны еще по Закавказью, теперь их по достоинству оценили и командиры Ферганской группы войск. Получив указания от С.С. Каменева, командующий горячо взялся за дело. Он установил тесный контакт с обкомом партии, облисполкомом и сумел так удачно объединить усилия войск и населения в борьбе с басмачеством, что уже к середине зимы 1923/24 г. оно было в основном ликвидировано в Фергане. Тогда Тодорского назначили командиром 13-го стрелкового корпуса в Бухару, где басмачи под предводительством Энвер-паши еще продолжали активную борьбу против советской власти. Тодорский и там прекрасно руководил боевыми действиями по ликвидации басмачества и не случайно был вскоре назначен помощником командующего войсками Туркестанского фронта…» [32]
В 1924 г. А.И. Тодорский был принят на основной факультет Военной академии РККА. Представляет интерес его рассказ брату Анатолию об истории поступления в академию. Анатолий Иванович вспоминает: «Помню со слов брата историю его поступления в Военную академию РККА. Намерение получить академическое образование созрело раньше, но осуществить его представилось возможным только когда в Фергане в основном закончились боевые действия. Летом 1924 г. он выехал в Москву и предстал перед начальником академии М.В. Фрунзе. «Храня самую добрую память о Михаиле Васильевиче, – вспоминал потом брат, – я смело вошел в его кабинет. У него сидели хорошо знавшие меня С.М. Киров, К.Е. Ворошилов, Ш.З. Элиава.
Фрунзе с живым интересом расспросил меня о туркестанских новостях – он знал там чуть ли не каждую тропку (он с августа 1919 г. по сентябрь 1920 г. командовал Туркестанским фронтом. – Н.Ч.) – и весьма сочувственно отнесся к моему намерению поступить в академию. Когда я высказал свои опасения, что вряд ли успею в столь короткий срок подготовиться к экзаменам, Михаил Васильевич предложил своим собеседникам неожиданный для меня выход:
– Как вы думаете? По военным предметам товарищ Тодорский уже сдал экзамены на фронте, а сдачу гражданских отсрочим до рождества. Возражений нет? Поздравляем с принятием в академию.
Так в течение каких-нибудь двадцати минут решился важный вопрос моей командирской жизни» [33].
Период учебы А.И. Тодорского в академии (1924–1927 гг.) совпал с годами ожесточенной борьбы с троцкизмом в партии. Активный боец с троцкизмом, А.И. Тодорский с конца 1925 г. учебы возглавлял Центральное бюро партийных ячеек академии. В историческом очерке «50 лет Военной академии имени М.В. Фрунзе» есть строки, характеризующие Александра Ивановича и работу возглавляемого им бюро: «…А.И. Тодорский – боевой офицер, большевик, видный военачальник, герой Гражданской войны – обладал незаурядными организаторскими способностями, большими знаниями и опытом. Это был политически грамотный, настойчивый и инициативный слушатель-коммунист. Он умело направлял Центральное бюро ячеек на решение задач партийной организации академии.
Свою работу бюро вело коллективно. Это дало возможность развернуть энергичную и плодотворную деятельность. Стало больше уделяться внимания вопросам учебы и дисциплины. Бюро добивалось того, чтобы коммунисты были авангардом в учебе, постоянно повышали свой идейно-теоретический уровень.
…Центральное бюро ячеек глубоко проанализировало состояние дел на социально-экономическом цикле и приняло решительные меры по очищению его от оппортунистического и идеологического хлама. Последовал ряд организационных выводов, сыгравших исключительно важную роль в улучшении преподавания общественных наук… Личный состав цикла пополнили квалифицированными преподавателями-большевиками…» [34]
Как же происходила учеба в этой главной кузнице советских военных кадров? А именно в годы, когда на основном факультете академии учился А.И. Тодорский?